ВОЗМОЖНОСТЬ обогреть планету, как и ВОЗМОЖНОСТЬ добраться до генетических секретов, взращенных иной планетой, вот уже три сотни лет занимали умы ученых, упираясь тем не менее в – до недавних пор – казалось бы непреодолимое препятствие. Дело было не в отсутствии ракетной техники и систем жизнеобеспечения, способных вывести на орбиту планеты станцию, достаточно вместительную и совершенную, что бы создать сносные условия для жизни и работы некоторому числу космонавтов. Более того, орбитальная группировка, управляемая автоматами, начавшая создаваться полсотни лет назад, была уже достаточно велика. Причина была в хрупком строении нас самих, с легкостью, благодаря пластичному хрящевому скелету, переносящего огромные перепады давления, и… как оказалось, совершенно неспособных, из-за того же непрочного скелета, выносить значительных ускорений. По крайней мере, ускорения, при нашей несовершенной технике, необходимые для достижения первой космической скорости, для вывода на орбиту планеты сколь-нибудь значительного груза, убивали представителя нашего вида гарантированно. При чем, если внутренние органы страдали от деформации несильно то мозг, заключенного, пусть в толстую, но весьма пластичную хрящевую скорлупу, в силу своего объема и массы, не мог уцелеть при столь высоких ускорениях – это-то и было основной проблемой. Решением этой задачи как раз и занималась группа Старика. Пришлось пойти против природы, или точнее – заключить с природой компромисс, искусственно: либо инъекциями, либо хирургически, с помощью имплантантов, укрепить мозговую оболочку. Вот только, инъекции надо было начинать еще на стадии формирования плода, хирургический же метод навсегда делал пациента инвалидом, способным существовать лишь в некотором малом диапазоне давлений. Было решено использовать оба метода: хирургический – весьма ограниченно и только с добровольцами. Первостепенной задачей этих добровольцев была подготовка орбитальной группировки к заселению основной группой космонавтов – монтаж, наладка, ремонт орбитальной техники. В планы Мудрейших Ордена входило, на данном этапе, строительство полноценных космической верфи, пригодной для сборки на ней, из модулей, доставленных с поверхности планеты, кораблей, способных достичь соседней обитаемой планеты. А так же запуск к соседке первых автоматических систем, несущих запасы пищи, топлива, запчастей, научных приборов, инструментов и расходных материалов. Кроме того, выжившие космонавты первой группы, спустя несколько лет должны были стать наставниками космонавтов второго потока, более многочисленного. Сначала коллегиально было принято решение вырастить масимально возможно «горячих» детей – помимо того, что это давало будущим космонавтам беспрецедентно высокую реакцию, это же позволяло сэкономить несколько лет, поскольку эти дети, при ускоренном метаболизме, соответственно росли, развивались и учились гораздо быстрее своих обычных сверстников. Правда, пришлось бы содержать их в искусственно созданной среде – что было бы непринципиально, раз большую часть жизни им бы пришлось работать в космосе. Старик воспротивился этим планам. По его мнению, несколько лет ничего не решали, более того, позволяли достроить требуемые орбитальные объекты. Да и ускорение ответной реакции «горячих» детей, было не столь велико, что бы, к примеру, на космических скоростях уклониться от столкновении с метеоритом – подобные задачи должны били решать пристойно спроектированные автоматы. Зато потеря трети жизни, из-за ускоренного обмена веществ, столь дорогостоящих космонавтов не возместило бы ничего. Далее, по мнению Старика, в столь непростых условиях, каковыми обладал открытый космос, астронавты могли работать качественно только из любви к собственной планете, под грузом долга и ответственности перед родиной. И привить такую любовь детишкам, навсегда отделенным от красот родной планеты стенами лабораторий, или, как минимум, тканью защитных костюмов, представлялось Старику задачей невыполнимой. Да прибавить к этому обязательно появившиеся бы в будущем недопонимания в общении с наставниками, неспособными даже на контакты с детьми без средств индивидуальной защиты, и, как следствие: многочисленные, никому не нужные трения и конфликты. И совсем уж в последнюю очередь: не говоря уже о значительном снижении издержек на содержание одного ребенка, а значит и возможности на те же средства вырастить гораздо большую популяцию космонавтов. Так что, по настоянию Старика, от столь жестких планов отказались, перейдя к более мягкому решению, по которому дети, конечно, существовали при повышенных температурах, но не свыше тех, при которых можно было обойтись только увеличенным содержанием кислорода в воде, без использования иных химических стимуляторов обмена веществ. Ну, а на прогулки и экскурсии в обычный мир, их постепенно (на некоторое время) переводили в естественные для нашего вида условия жизни, и облегченный – обучения, а после гуляний столь же плавно возвращали к рабочим параметрам содержания. Помимо того, что эти процедуры активно тренировали адаптивные центры детей, они же весьма положительно сказывалось на их эмоциональном состоянии, ведь молодежь этих импровизированных каникул ждала с нетерпением, и наслаждалась ими со всей детской непосредственностью (а после, и юношеской пылкостью).
Да и еще: возможности современной ракетной техники, даже при условии более прочного скелета новосозданных космонавтов, позволяли доставлять их только на низкую (и весьма нестабильную) орбиту в небольших, заполненных вязкой субстанцией индивидуальных капсулах. Недостатком этого метода были повышенные риски при запуске – из-за небольшой массы капсулы, она обладала весьма ограниченным набором функций жизнеобеспечения. Так что, если корабль-носитель не подхватывал ее на первом же витке, то после данный маневр терял всякий смысл. Трупу все равно где его похоронят: на орбите, в море, в земле; либо еще через пару-тройку оборотов вокруг планеты, бренные останки метеором сгорят в плотных слоях атмосферы. Но иначе космос было не покорить; может быть, в далеком будущем потомки и найдут иные пути к звездам, а пока – или так, или вообще никак.
Ну, а после преодоления столь фундаментального препятствия, да при задействованных на освоение космического пространства ресурсов, пилотируемый полет к соседней планете уже не казался чем-то фантастическим. И (не без участия Старика) максимально быстро стал претворяться в жизнь.
Преобразование мирового океана другой планеты, приспособление его для существования нашего вида… Старик даже немного пожалел, что он и его соплеменники не являются существами сухопутными. Тогда все прошло бы куда легче. Преобразование атмосферы – цепь автокаталитических реакций. Материковая поверхность – вообще практически двумерный объект. Иное дело мировой океан – не статичный, самоорганизующийся объект, способный за счет неизмеримых внутренних ресурсов скомпенсировать, либо связать и вывести из оборота, почти любой объем неблагоприятных веществ. Нет: безусловно, можно банально сконструировать некоторое количество разновидностей вирусов, либо иных одноклеточных, ударить по основам пищевых цепочек, и через несколько лет получить огромное – размером с планету – кладбище. А потом заняться освоением получившейся помойки. Этот вариант рассматривался, конечно. Но гораздо предпочтительнее было бы, хотя бы ограниченно, вписаться в имеющуюся экосистему. И к этому имелись неплохие предпосылки, ведь средний солевой состав океанов у обеих планет-сестер был весьма схож, а местами вообще совпадал до десятых долей процента. И пока имелась надежда на относительно безболезненное врастание в действующую экосистему планеты-соседки, вариант тотального уничтожения ее биосферы рассматривался исключительно умозрительно, так сказать – в порядке научного бреда. Изучением возможности сосуществования двух экосистем, помимо общего сбора информации, и должна была посвятить себя экспедиция. Именно поэтому ее базу предполагалось расположить либо возле какого-нибудь небольшого внутреннего моря, либо предпочтительнее – глубокого узкого залива сообщающегося с мировым океаном. Опять же, если бы целью экспедиции было бы только организация пробной колонии, то предпочтительным бы оказалось почти пустынное (соответственно – более безопасное) полушарие, пострадавшее во время образования Сверхновой. Но поскольку основной целью экспедиции оставалось все же сбор генетической информации, то пришлось подбирать подходящее место в полушарии, не затронутом катаклизмом, и имеющим соответственно гораздо большее видовое разнообразие. Так, что пришлось поступиться безопасностью во имя результата.
