- Почему?
Баруф не ответил. Он словно вдруг позабыл обо мне, сдвинул створки, защелкнул дверцу - и в лице ничего не прочтешь.
Длился и длился мокрый день. Мокрые насквозь брели мы по мокрому лесу, а когда стемнело, заползли под нависшие ветки мокрого старого лара. Это был не лучший ночлег в моей жизни - даже в карцере бывало уютней.
Перед утром стало еще холодней. Нехотя пожевали раскисшее, когда-то сушеное мясо, и едва засерело, продолжили путь. Тот же промокший лес качался вокруг, и тяжелое злое бессилие одолевало меня. Еле тащился, с отвращением чувствуя, как я грязен, безнадежно мечтал о горячей ванне и сварливо завидовал Баруфу. Цивилизованный человек, десять лет в этом гнусном мире - и так невыносимо спокоен!
- А потом деревья вдруг расступились, и мы уткнулись в ограду.
- Прибыли, - сказал Баруф. - Договоримся сразу: вы мой соотечественник из Балга. Скажем, друг детства. Имя... ладно, оно достаточно необычно. Меня здесь зовут Огилар Калат. Запомнили?
Я кивнул.
- Кстати. О Балге эти люди знают все-таки больше вас. Так что поосторожней.
Дом был низкий, бревенчатый, почерневший от непогоды. Дверь открыла хозяйка - невысокая, плотная женщина с круглым, уютным лицом. Глянула и всплеснула руками:
- Владыка Небесный, Огил! Сам пожаловал! А я-то думаю: кого в такую погоду занесло!
- Здравствуй, Зиран, - сказал Баруф. - Чужих нет?
И смех у нее был круглый, уютный.
- А ни чужих, ни своих. Одна я.
А потом вымытые, в сухой одежде мы сидели в сухом тепле избушки, и Зиран мелькала вокруг. Все она успевала: делала мимоходом домашнюю работу, подкладывала и подсовывала нам еду и при том болтала без умолку.
- Тебя-то, Огил, ровно и лес не берет! Вон Баф давеча забегал, так его уже в дугу свело, а ты не стареешь! Что-то я дружка твоего ране не видела?
- А он тут недавно. Из моих краев. Вместе росли.
- Ну, вот и тебе радость! Свой на чужбине - сладко, чай, свидеться? Звать-то вас как, добрый человек? Иль по-нашему не разумеете?
- Понимаю. Тилам меня зовут.
Улыбнулась спокойно ласково и опять к Баруфу:
- Мы-то с Суил давеча тебя поминали. Как зарядили дожди, она и говорит: "Каково, мать, нынче в лесу дяде Огилу?"
- А где она?
- А в город поехала. Табалу срок за аренду платить, мы кой-чего и подсобрали. Нынче в городе-то, сказывают, съестное в цене. Я и то думала, она воротилась.
- А ребята?
- На росчисти. Время-то какое? Возраст им не подошел, а все пусть от глазу подальше.
- Сколько ж это Карту?
- Да на святого Афата девятнадцатый пошел!
А я глядел на Баруфа во все глаза. Мягким и домашним было его лицо, и в глазах простой человеческий интерес.
- А что хозяйство?
- Какое хозяйство! Все налоги съели! Одну коровенку оставили и ту в лесу держу - пусть лучше зверь заест...
Она вдруг вся вскинулась, слушая.
- Никак, Суил? Ну, слава те, господи!
Метнулась к двери, заговорила с кем-то в сенях, и вдруг веселый мокрый клубок влетел и с воплем повис у Баруфа на шее.
- Дядь Огил! Ой, дядь Огил!
- Суил! Ладно, ладно! Слезай с меня, дай на тебя гляну!
Клубок отцепился и оказался девушкой с блестящими светлыми глазами и румяным лицом.
- А что ты мне принес?
- А что я мог принести?
- Колечко!
- Помилуй бог, разве в лесу кольца растут?
- А ты глянь в кармане!
- А ну, Зиран, дай-ка мой тапас, может, и правда с ветки упало?
- И не надоест вам всякий раз? Да и тебе, Суил, не те года гостинцы клянчить!
Девушка засмеялась и принялась отстегивать мокрый плащ.
- Ох и льет! Меня в деревне оставляли, а я чуяла! "Мать, - говорю, забоится".
- Расторговалась?
- Ой, еле-еле! Сперва-то все совестилась, а потом слышу, почем продают, ну, думаю, а я чем хуже? А народу на рынке по пальцам перечесть! Спасибо, биэла одна подошла, покрутила носом, да и взяла все по моей цене. Уж пошли ей бог здорового любовника!
- Суил! - прикрикнула мать. - Человека б постыдилась!
Только тут она меня разглядела и улыбнулась простодушно:
- Ой, уж простите, что не приветила! С темноты да на свет...
- Ничего, я не в обиде...
Быстрые ее глаза мигом рассмотрели и вопросительно обратились к Баруфу.
- Тилам - мой друг. Вместе росли. В Квайре он недавно.
- Садись, егоза, - ворчливо сказала Зиран. - С утра, чай, не ела?
Легко, как осенний лист, Суил опустилась на лавку и принялась за еду, не умолкая ни на миг.
- А у горбатого Равла корову сглазили, третий день не доится. Бабы на старую Гинар сказали, он и пошел, в ноги сунулся.
- А она?
- А она за палку! "Сроду, - говорит, - своим не вредила! Не уйдешь, говорит, - на самого порчу наведу!"
- Что правда, то правда. На Малских выселках она раз всех кур сглазила, полгода не неслись, а нам от нее одно добро.
- А у старой Иморы сына убили, который день голосит. Сноха-то ее тяжелая, говорят, на святого Ларета рожать.
- Ой, горе-то!
- А у кума Либара сына забрали. Они уж и проводы справили. Нас звать хотели, да Гинар не велела. "Худой, - говорит, - знак, чтоб вдова провожала. Уж он винился, винился. Гостинец прислал.
- Тьфу ты, господи! Нашел вину! Живой бы воротился, а мне...
- Многих забрали? - спросил Баруф.
- Почитай, с каждого двора. Уже троих убили.
- А ты замуж не надумала?
Суил засмеялась, а Зиран сказала со вздохом:
- Двоим отказали. Она не хочет, а я не велю. Время-то, вишь, какое? Лучше уж девкой остаться, чем вдовой.
Очень горько это прозвучало, и Суила спросила торопливо:
- Дядь Огил, а ты у нас поживешь?
- Я-то поживу, а тебе надо опять в город.
- Когда?
- Завтра.
- Одной, что ли?
- С Тиламом.
Я повернулся к Баруфу, встретил насмешливый взгляд и молча отвел глаза. Суил заметила, как мы переглянулись - этот чертенок все замечает! и деловито зевнула.
- Ой, и притомилась я что-то. Вещий сон тебе, дядь Огил. И вам, добрый человек.
Зиран проводила ее взглядом и мигом убрала все со стола.
- Небось, и вы умаялись, путь-то неблизкий. Я тебе, Огил, наверху постелю. Льет-то льет, а неровен час, кто завалится.
Ушла - и Баруф с насмешкой глядит на меня. Напрасно он ждет, что я заведусь. Это будет смешно, а я не люблю быть смешным. Я просто спросил надеюсь, спокойно:
- А если я не пойду?
- Суил отправится одна. А на дорогах опасно.
- Вам, конечно, больше некого послать?
- Представьте себе, - сказал он уже без улыбки. - Взяли одного из связных... Он многих знает... Если сломали...
- А Суил?
- О ней он не знал.
Мы ночевали на чердаке в блаженном тепле меховых одеял, и утром Баруф едва растолкал меня. Молча разбудил, молча оделись и молча спустились вниз.
Суил уже ждала за столом. Я подумал, что на нее приятно смотреть.
