...И как только к далеким звездам дотянулись руки человека, когда стал человек по силе Богу подобен, сразу же стал забывать, кто он, откуда он родом и что надобно ему в жизни кроме пищи, сна и наслаждения. И звонкий смех пропадал еще в детстве. И подолгу размышлял человек над смыслом работы своей и ничего придумать не мог. А потом вдруг начались болезни и мор среди людей. Без слез и без страха умирали они, забывая, отрекаясь от родителей и детей, при полном достатке. Те же несчастные, кто оставался в живых, блуждали без памяти по белу свету, не зная, что делать, к чему приложить свои ненужные сейчас руки.
Многие ученые всерьез занялись загадочным текстом на брусках Лабутьки.
Завершая краткий исторический экскурс, следует подчеркнуть, что в свете вышесказанного, учитывая катастрофическое положение со СПИДом*, мы совсем по-другому начинаем оценивать традиционные заболевания людей как в древности, так и не в столь отдаленные времена. Анализируя характер многочисленных заболеваний, можно заметить, что больше всего вреда людям приносили и приносят эпидемии. Чума, оспа, грипп, холера... Эти болезни внезапно, как и нынешний СПИД, появлялись среди людей, и не было от них спасения никому. Возможно, в те далекие времена, о которых говорится в брусках Лабутьки, эти инфекционные заболевания назывались иными словами, возможно, эти болезни и явились причиной гибели как антарктических людей, так и той высокоразвитой цивилизации, о которой сообщил миру Ли-Шаоци.
______________
* СПИД (синдром приобретенного иммунодефицита) - вирусное заболевание, разрушает иммунную систему человека, оно все больше и больше приобретает характер эпидемии. Эффективного лечения не найдено. Первопричины появления СПИДа пока не выявлены, существуют различные гипотезы. Если одна из них объясняет появление СПИДа моральной распущенностью человека, то вторая объясняет появление искусственного вируса, полученного в итоге генной инженерии.
И все же, если даже принять во внимание последние новейшие медицинские теории*, дело с эпидемическими заболеваниями начинает обрастать тайнами, и чем дальше, тем больше мы будем задумываться, что человек, как и все человечество, время от времени сталкивается с какими-то непредвиденными испытаниями.
______________
* Из журнала "Медицина": "После основательных работ Чижевского, благодаря комплексному подходу к медицинским проблемам и природным явлениям сейчас уже смелее можно утверждать о зависимости некоторых эпидемических заболеваний от циклов солнечной активности".
ИЗ ПОСЛЕДНИХ ЗАПИСЕЙ ВАЛЕССКОГО
"Говорили, что мне просто повезло с открытием адаманов, некоторые в то время утверждали, что я сделал это открытие случайно, возможно, даже неосознанно, вовсе не думая об открытии - как, кстати, делались и делаются многие открытия. Говорили еще, что, имея в своей лаборатории такой совершенный электронный микроскоп, который спроектировал и изготовил в своем конструкторском бюро Олешников, даже дурак на моем месте увидел бы адаманов.
Возможно, это и так, а возможно, и нет.
Однако это ли главное?
Главное ли это для меня сейчас, когда я сижу на берегу Житивки, по которой когда-то в застывшей белизне бегал на коньках, не думая ни о работе, ни о существовании каких-то там адаманов.
...И был счастлив.
Главное ли это сейчас, если пойти мне некуда, если я прошел все эти круги, или колеса - назовите, как хотите, - и я думаю сейчас, что открытие мною адаманов - всего лишь логическое продолжение моих поисков, когда я со всей настойчивостью и упрямством летел из дому, минуя Березово с его знаменитым базаром, на котором чего и кого только не встретишь: и цыган, продававших глиняных котов и медвежат, в которые надо было бросать копейки, чтобы незаметно разбогатеть, и пожилых евреек, торговавших у деревенской бабы курицу, и толстую, как обхватить, мороженщицу в белом с грязными пятнами халате, и деревенских старух да бабушек, стоявших за прилавками, с поджатыми губами - свидетельство не упрямства и отчаяния, а большого терпения, и даже картавого Ицку на том именитом базаре можно было встретить, потому что он всегда в трудный час мог помочь человеку продать корову, - и еще дальше побрел я по той крутой дороге, по которой когда-то торговец Заблоцкий вез продавать полный воз мыла, и вдруг как из ведра полил дождь, и с тех пор под Березовом говорят: заработал, как Заблоцкий на мыле, - и еще дальше, оставляя позади не только житивские ссоры, сплетни, песни, не только большое, как свет, Березово, но и все то, что успел получить за годы детства и что начинало щемить и саднить в душе до тех пор, пока впереди не замаячил город.
Тот большой огромный город, который сразу же затмил и сделал маленьким не только малозаметное тихое Житиво, спрятавшееся где-то меж лесов и болот, а даже в Березово со своим именитым базаром, с березовскими улицами, которые когда-то казались такими красивыми, что лучше нельзя было и придумать, потому что на них было много магазинов и даже кинотеатр красовался возле базара, и кино в нем можно было смотреть даже днем, а не только вечером, с березовским парком, где среди сосен белела популярная веранда, на которой танцевали и знакомились березовские парни и девчата, где были еще железные качели, на которых за деньги качайся сколько душа пожелает...
В молодости я думал, что вот-вот разберусь в вечном хороводе быстрых и шумных машин, которые днем и ночью носятся по улицам, где полно магазинов с огромными витринами, кинотеатров, где каждый день звучали новая музыка и новые песни, думал, что разберусь в сути бесконечных монологов о чем-то сверхоригинальном и сверхкрасивом, что мне, деревенщине, не то что понять, а даже и представить невозможно. Я думал: еще чуть-чуть, и я найду ту единственную ниточку, потянув за которую можно размотать весь клубок, название которому город.
О, слепая уверенность молодости, как и ее категоричность!
Скоро я понял, что истина спрятана не в этом хороводе, не в грохочущих машинах или станках, не на заводах и фабриках, нет, этот вечный хоровод, как и все то, название чему город, - результат того, что невидимо спрятано в нас, в каждом из нас. И потому без долгих колебаний и сомнений надо как можно скорее отречься от этого запутанного клубка, название которому город, и остаться один на один с Наукой...
Ее Величеством Наукой...
Бог моего поколения, а может, и не только моего поколения, а всего двадцатого рационалистического века - Ее Величество Наука, как свято верил я тебе, как пылко убеждал себя и других, что только ты одна можешь открыть ворота в царство вечности, возле которых многие столетия бестолково и настойчиво толпится столько желающих.
