Рождение мое держалось в тайне. Если б стало известно, что фотомодель залетела - ее контрактами можно было бы оклеивать сортир.
А так - она пропала из виду на некоторое время, как бы отдыхая близ острова Ява, потом меня отправили в частный пансион и она снова вернулась на ринг preta-porte.
Пансионы типа нашего огораживались от мира выской стеной, километрами сплошных лесных насаждний, полками охраны и прозвищами "правительственная дача" в народе. Рядом текла река, но на которой я за всю свою сознательную жизнь видел только одну лодку, принадлежавшую хозяину пансиона. Детей там было немного. Иногда были слышны крики новорожденных, музыка с веранды (хозяйка любила играть на ройяле), говорок китайца из открытого окна. Ровесников мне нашлось только двое. Нас собирали в классной комнате и преподавали языки и начальные дисциплины. Родители приезжали раза два в месяц, так что для меня они были тетей да дядей.
В это время бизнес отца процветал. Наработав достаточно опыта и денег, через подставных лиц, которых после этого посадили, был куплен завод. Никто не знал хозяина, но бывший директор сразу слетел за халатность, а на его место сел "наш старый друг".
Однажды меня разбудили ночью. Повар-китаец пришел сообщить, что нужно срочно одеться и выйти на лужайку перед домом. Это, честно говоря меня не удивило, потому как я еще следом не проснулся, но сделал, как было велено. Перед домом я увидел отца с матерью. Она держалась за его плечо и плакала. Бледное лицо, не покрытое гриммом, блестело от слез. Я подбежал к ним, а за мной семенил повар с чемоданами. Отец подхватил меня на руки и посадил в машину. Следом быстро села мама. Отец уже сидел на переднем сидении. Машина тронулась. Я оглянулся, глядя через заднее окно на дом. На том месте, где была наша машина уже горели фары нового автомобиля.
Это был побег.
Мне только исполнилось 7 лет.
Отец не выпускал меня на улицу иначе как за продуктами (благо немного наличности у нас все-таки оставалось), тогда как сам вместе с матерью сидели не показывая носу. Они были слишком приметными людьми, чтобы их не узнали. Пластическую операцию мать делать отказалась (первая и так чуть не стоила ей жизни).
Много воды утекло, пока мы были в изгнании, но это всеже лучше, чем годы тюрьмы за финансовые махинации. Когда муть чуть осела и приближающуюся щуку стало видно за версту, отец немедля восстановилпрежнюю жизнь. От прежного он отличался лишь тем, что бизнес пошел достаточно честный. Мотор быстро раскрутился и дело пошло с новым рвением, принося немалые прибыли.
И вот год назад мать погибла в железнодорожной катастрофе. Поезд сошел с рельсов и скатился с обрыва в море. Многие успели спастись, но она, увы, покинула этот вагон вперуд ногами. Спустя два дня я нашел бездыханное тело отца в спальне. Рядом с ним стоял стакан с метиловым спиртом.
Я сидел и смотрел на белоснежную стену кабинета. На ней висела картина одного моего знакомого, которую мы в шутку называли "Любимая школа". Н аквртине полыхал пожаром дом в голой степи. Вокруг только ковыль качается. И ни души. И тут обои начали краснеть. Сначала вокруг картины, потом дальше. Багровое пятно расползалось во все стороны. Я испугался, как никогда в жизни. Попытка закрыть глаза так ни кчему и не привела. Веки не слушались меня. Они словно закостенели. Пятно все ширилось. Рама заблестела и казалось, что кровь сейчас начнет капать на паркет. Руки вцепились в подлокотники кресла и когда я отнял их, один ноготь так и остался торчать из красного дерева. Тогда только мне удалось закрыть глаза руками. Я сидел и смотрел в темноту своих кровавых рук. Наконец глаза стали закрываться. Я протер их и снова взглянул на стену.
По-прежнему на фоне белоснежных обоев полыхала одинокая хатка.
Тишина навалилась на меня бетонным забором. Все. Ales! Больше здесь делать нечего.
Глава шестая.
Пробка, образовавшаяся на подходе к Ленинградскому шоссе путала мне все карты. Ситуация повторялась. Точно также я спешил в аэропорт несколько часов назад. Если ничено не предпринять, я не успею увидеть ее живою.
По пустовавшей встречной полосе кто-то из стоявших сзади ринулся вперед. Сотила Дмитрию подумать о нем, как машину торопыги вел уже я. В салоне сидело еще двое. Красивая во всех отношениях блондинка, назвав меня Николаем, интересовалась, как ко всему отнесется дорожный патруль. Она хохотала, как ребенок, посмотревший любимый мультфильм.
Машина еще сильнее рванула вперед.
Пошел дождь. Постоянное в последнее время событие в Новогоднюю ночь.
Вслед за нами устремилось еще несколько машин, но они сильно отстали, когда педаль акселератора впилась в резиновый коврик.
Заметив, что я не смеюсь, девушка села позади меня и обвила руками шею. Несмотря на то, что работал кондициолнер, окна оставались мутными.
Моя соседка справа явно не относилась к поклонницам быстрой езда.
Она открыла косметичку и припудрила щечки, стараясь не смотреть при этом на дорогу и поток рирувших нам навстречу машин.
Справа промелькнул КамАЗ, перекрывший пол-дороги. Мелькали огоньки аварийной сигнализации. Сзади него примостилась Toyota. Поток машин на правой полосе резко снизился. Я крутанул руль. Кажется. нужно было сбромить скорость. Я кого-то подрузал. Врубил по тормозам.
Машина заплясала вальс Бостон по мокрому шоссе. Сделав второй виток она поцеловалась со столбом, зажав его в стальных объятьях правых боковых дверей. Стекла лопнули, меня по голове ударили косметичкой, а слева в ребра уже впился руль.
Не обрати на меня тогда внимание водитель, шедший следом, игра была бы окончена.
Блестит приборная панель. В зеркале пораженное случившимся лицо.
Приемник замолк. Раздался праздничной бой курантов.
БУМ...
Необходимо остановиться у ближайшего таксофона.
БУМ...
Небо над Москвой озарилось сотней лазеров.
БУМ...
Огромные шары, нарисованные на тучах, начали взрываться.
БУМ...
Осколки кружились хороводом над праздничкой столицей.
БУМ...
Они стали образовывать эмблему "Обновленного Союза" БУМ...
Эмблема расплылась и медленно на плачущих тучах...
БУМ...
...вырисовалась громадная надпись...
БУМ...
"С НОВЫМ ГОДОМ"
БУМ...
На горизонте показалась заправочная станция.
БУМ...
Машина плавно въехала на подиум.
БУМ...
БУМ...
Я уже стоял возле автомата.
Пальцы набирали незнакомый им номер.
Гудок.
- Алло...
- Дмитрий. Алена сегодня может погибнуть. В уборной аэропорта. Дуло в рот и мозгов, как небывало. Их иногда приходит время прочистить.
Не правла ли? - Трубка снова лежит на рычаге, мужик оборачивается по сторонам, встряхивает головой и бредет к машине. Скоро игре конец.
