Вы с Елизаветой, - продолжает придаток, - развелись спустя десять лет после твоей записи. О причинах я ничего не помню. Это все, с чем мы можем работать.
От подобного известия мне становится вдвое больнее. Чувство оторванности от любимой возрастает и расширяется. Я хочу коснуться своего лица - проверить, не плачу ли. Руки проходят сквозь воображаемые кожу и кости. Мое тело давно уже обратилось в прах, и в пыль - тело Елизаветы. Что между нами сломалось? Она нашла себе любовника? Или я - любовницу? Я призрак. Что мне задело? Бывали трудные периоды, но никогда я не считал наш с ней союз - наш брак, это слово я намерен защищать и сейчас - временным. Но миллиарды лет! Мы стали бессмертными - она, быть может, в большей степени, нежели я, не знающий ничего.
- Зачем я вам? Что я должен сделать?
Договорить нам не удается. С ледником происходит нечто невообразимое. Со своего утеса - Наше тело наполовину вмерзло в отверделые деформированные данные - Мы видим, как пласты льда покрываются пузырями, как перегретое стекло. На поверхность вырываются гейзеры и тут же застывают причудливыми цветами. Прекрасная чума охватывает все вокруг.
Мы-общность понимает не больше моего.
Внизу, на холме, раздаются негромкие звуки. Мы-общность замечает излучение - гамма-лучи, бета-частицы, мезоны - и транслирует его мне.
- Что-то приближается, - произношу я.
* * *
Из облака творения и разрушения выходит Беркус. У него явно видны следы какого-то сбоя - он расточает слишком много энергии. Само его присутствие разрушает материю, из которой созданы Мы.
Четверо из семерых придатков ощущают эмоцию, укорененную в самых глубоких алгоритмах их прошлого. Страх. Троим эта физиологическая функция незнакома. Они испытывают умственную озабоченность с намеком на космическую грусть, как будто Нашу гибель можно сравнить с уничтожением естественных звезд и галактик. Несмотря на эти странные разногласия - признак нарушений Нашего внутреннего порядка, - Мы продолжаем придерживаться своего курса.
Беркус поднимается на холм.
Через свое окошко я вижу монументальное, жуткое создание, ярко сияющее, словно алмазы и полированное серебро, искрящееся насекомое, пробирающееся на острых ногах по оттаявшей почве. Вокруг него подымается пар. Его конечности не разваливаются, хотя вместо суставов зияют испускающие жесткое излучение люфты. Почва под Беркусом (так называет его Мы-общность) дрожит, как будто у Школьного мира есть мышцы, и мышцы эти сводит судорога.
Беркус останавливается и ощупывает Наше тело, которое намного меньше и слабее, быстрыми нейтронными вспышками. От этого оно теряет силы, панцирь проминается. Чувствуя повреждения тела, Мы-общность невольно транслирует мне эти ощущения, которые я воспринимаю как боль.
Внутри моего разума происходит взрыв. Вновь становится темно.
Беркус решает, что в дальнейшем приближении нет необходимости. Для Нас и Нашего тела это удача. Если бы дистанция между нами еще хоть немного сократилась, последствия были бы фатальны.
Зачем вы здесь? - передает Беркус.
Нам поручено провести наблюдения и доложить обстановку. Мы потеряли связь с Библиотекой…
Ваша Библиотека дезертировала, - сообщает Беркус. - Она разошлась во взглядах с координатором Работ Концевремени. Нам об этом ничего не говорили.
Это не входило в сферу Наших обязанностей. Мы не знали, что Вы окажетесь здесь.
Подобную грубость тяжело пережить. Мы задаемся вопросом: сколько придатков содержится внутри Беркуса. Гипотетически можно предположить, что в нем находятся все учащиеся, полнота студенческого общества-разума, что объяснило бы и объемы используемой энергии, и смену конструкции.
Наш убогий древний индивидуум приходит в сознание и сидит тихо. Он слишком шокирован, чтобы возражать.
Мы не понимаем, с какой целью здесь проводятся процессы творчества и разрушения, - говорим Мы.
Избранная нами стратегия предполагает на данном этапе избежание тесных контактов с ученическими придатками. Однако Мы можем получить от них более подробную информацию.
Учителям это должно быть очевидно, - отвечает Беркус. - Они проводятся в соответствии с приказом координатора. Мы исследуем все возможные варианты порядка путем захвата хранящихся на глубине вплоть до планетарного ядра знаний и их конвертации. Должен существовать способ избежать действия Вывода.
Вывод открыт очень давно. Он никогда не был опровергнут. Какое отношение этот вопрос имеет к Работам Концевремени ?
Очень большое, - говорит Беркус.
Сколько вас?
Беркус не отвечает. Весь разговор занял меньше одной миллионной доли секунды. Пауза длится секунды, минуты. Лед вокруг рушится, как комья грязи, упавшей в текущую воду.
Еще одна тупиковая ветвь, не имеющая ценности, - произносит наконец Беркус.
Мы желаем понять Вашу мотивацию.
Теперь Вы Нам не нужны.
Почему Вы занялись Выводом? И как он связан с вызванными Вами изменениями, уничтожающими информацию Школьного мира ?
Беркус стоит на трех разъятых ногах, а остальными машет в воздухе. Эта карикатура так раздражает Нас, что Мы отступаем на несколько метров.
Вывод - культурное заблуждение, - яростно мигает он, опаляя Нам панцирь и взрывая кругом почву. - Он не должен передаться тем, кто будет засевать новую реальность. Вы предали нас. Вы не показали Нам путь за пределы Вывода. Работы Конце-времени начаты, выбрана финальная личность, способная уместиться в расщелинах…
Все это я вижу через Мы-общность, словно своими собственными глазами, и внезапно понимаю, для чего меня вызвали из памяти и зачем Мы-общность показывала мне разные лица и образы.
За двенадцать миллиардов лет вселенная невероятно постарела. Жизнь и разум, сколько-то миллионов лет назад шагавшие сквозь космос (а другого разума, кроме человеческого, на свете нет), заперты теперь в пределах немногих звездных систем. Им, этим системам, не дают умереть, питая сконцентрированной энергией, оставшейся от погибших галактик.
Созданные природой светила и планеты исчезли, а тот обрюзгший, впавший в кому лиловый шар, что висит над нами, - рой гигантских плазменных машин, контролирующих каждый грамм материи, каждый эрг энергии. Искусственные солнца пульсируют, как клетки огромного организма. Их конструкция предполагает максимальную эффективность - нужно сберечь каждый скудный миг оставшегося у мира времени. Планеты перестроены, переделаны, они теперь тоже - колоссальные геомашины.
