Румянец сошел с лица Левакуса, могучие плечи опустились. «Ну что, получил? – мысленно усмехнулся Саймон. – Привык небось, что вокруг тебя все бегают…» Вслух он участливо произнес:
– Они все такие, парень. Все друг дружки стоят… Ну ладно, пошел я. Понимаешь, с тех пор как я на хардболе травму получил, мне быстро ходить нельзя, бедро болит. А тут еще нужно до двадцатого дохромать…
Левакус не ответил. Вполне натурально прихрамывая, Саймон потащился к выходу из кафе. Дело сделано. Теперь надо обработать чету Омхедегари, а после презентации устроить так, чтобы все трое оказались в одном месте – и тогда «Перископ» получит новый сенсационный материал! Саймон зашел в мужской туалет, уединился в кабине и там, жизнерадостно насвистывая, вынул из глаз контактные линзы, содрал с лица пленку с морщинами, снял седой парик, прилепил на место бакенбарды, изменил цвет и покрой своей куртки, прикоснувшись к переключателю на внутренней стороне манжеты, – короче, вновь превратился из угрюмого ветерана хардбола в кинокритика Родгева Раоса. Недаром шеф считает его одним из лучших эксцессеров, он еще и не на такое способен!
Прогуливаясь вальяжной походкой по коридору (попавшийся навстречу Левакус скользнул по его лицу безразличным взглядом – не узнал), Саймон подумал, что возиться с Омхедегари необязательно. Чемпион завелся, вон как стискивает кулачищи… Восемь лет назад, когда Саймон провернул то дельце с Пенгавом, ныне здравствующим президентом Манокара, он ведь тоже ограничился одним только Пенгавом, а скандал вышел на несколько миллионов.
При этом воспоминании по спине пробежал холодок. Тина Хэдис где-то здесь, рядом. Возможно, крадется следом за ним по коридору, дожидаясь, чтобы он забрел в безлюдное место… Ощущение опасности было настолько сильным, что Саймон оглянулся, но киборга не увидел. Разряженная публика, скользящий вдоль стены черный синисс, пара охранников… Саймон успокоился: охранники – надежные парни, они не позволят Тине его убить. Хорошо, что на «Сиролле» их так много. Нужно держаться к ним поближе. И жалеть ни о чем не стоит: ведь именно после дела с Пенгавом Саймон Клисс пошел в гору, именно тогда шеф начал его ценить и коллеги зауважали!
Единственная пригодная для жизни планета в системе остывающего желтого карлика, два тысячелетия назад колонизованная землянами, Манокар был миром захолустным и особым влиянием в Галактике не пользовался. Оттуда экспортировались высококачественные ткани, сельскохозяйственная продукция, а также хлиорит – редкий минерал, добываемый в манокарских горах. После скоропостижной кончины прежнего президента на планете началась борьба за власть, и Пенгав был одним из трех десятков кандидатов. Он посещал чужие миры, дабы «раскрыть глаза их одичавшим обитателям и поведать об истинных ценностях»; сопровождавшие его операторы делали записи, которые потом, после тщательной обработки, крутили по манокарскому телевидению. Предвыборный трюк. «Одичавшее» население высокоразвитых миров видело в Пенгаве то ли клоуна, то ли оригинального психа, поэтому народу на его выступления приходило много – кто же захочет пропустить бесплатное шоу! Манокарским избирателям все это демонстрировали как свидетельство выдающихся лидерских качеств Пенгава.
– Колоритная фигура, – сказал про него шеф. – Н-да… Саймон, ты должен сделать нечто с его участием! Хорошо бы драку… Это нужно сейчас, пока он популярен.
Пенгав как раз прибыл на Ниар, где находился подпольный офис «Перископа». Саймон несколько раз побывал на его выступлениях. Провинциалов с отсталых планет он презирал, но Пенгав сумел вызвать у него определенную симпатию. Крепкий, энергичный старик, выговаривающий слова с забавным акцентом, он выдавал много правильного и оратором был превосходным – его голос гремел, убеждал, завораживал; конечно, насчет того, что все стриптиз-бары следует позакрывать, использование контрацептивов запретить и ввести смертную казнь за взяточничество, он перегибал, но имелись у него и разумные предложения: например, чтобы женщины знали свое место, чтобы не пускать в человечьи города тех, кто не похож на людей… Ниарским властям стоило бы прислушаться. Женщин и представителей нечеловеческих рас Саймон не любил, потому что знал: ничего хорошего от них не дождешься.
Симпатия – симпатией, а дело – делом. Саймон начал прикидывать, как бы организовать драку с участием Пенгава. Само собой, никаких репортеров поблизости случиться не должно: «Перископ» потому и ворочал миллионами, что выбрасывал на рынок уникальные материалы, которых больше ни у кого не купишь. Значит, скандал должен произойти не на публичном выступлении, а где-нибудь в тихой обстановке. Только с кем бы Пенгава стравить?.. В поисках подходящей кандидатуры Саймон запросил у компьютера «Перископа» информацию обо всех зарегистрированных на Ниаре лицах, имеющих какое бы то ни было отношение к Манокару, – и наконец нашел.
Тина Хэдис, два года назад нелегально эмигрировала с Манокара. После этого работала по контракту на Тергароне, подверглась там экспериментальной операции по киборгизации человеческого организма. На Ниар прибыла недавно, в качестве туристки. То, что надо, усмехнулся Саймон. Он выяснил, в каком кафе она обычно ужинает, и сходил посмотреть. Тина ему не понравилась. Вообще-то, ее можно было бы счесть привлекательной, если б не черный браслет киборга и не взгляд – слишком твердый, внимательный, испытующий. Людей, которые так смотрят, чертовски трудно обрабатывать, это Саймон знал по опыту.
Несколько дней спустя он под видом почитателя пробился к Пенгаву и, выразив свое восхищение его речами («о, если бы наши развращенные политики могли понять вашу правоту!»), осторожно ввернул:
– Жалко, что у вас тут есть недоброжелатели, которые изо всех сил стараются очернить и вас, и великий Манокар…
– Я привык к нападкам, – с достоинством ответил кандидат в президенты. – Я дожил до седины, заботясь о благе народа! Манокар не пойдет по тому пути, который избрали для себя так называемые высокоразвитые миры, мы сохраним свои истинные ценности и свою самобытность!
– Ее зовут Тина Хэдис. Незаконная эмигрантка, вы, наверное, слыхали о ней? Она смеется над вами и называет вас, – Саймон перешел на осторожный стыдливый шепот, – самым паршивым в обитаемых мирах козлосвином. Да за такое надо отдавать под суд! На Манокаре ее бы судили, правда?
– На Манокаре, – благородное лицо Пенгава в считаные секунды приобрело кирпично-красный оттенок, – ее бы подвергли публичной порке, а потом побили камнями!
– Она это всем говорит, – в душе ликуя, добавил Саймон последний штрих.
