— Что это? — спросила она.
— Наврастал. Он остановит кровотечение. На протяжении тридцати шести часов вы можете испытывать легкий зуд в месте укола. Это нормально.
Девочка с любопытством смотрела, как он вводит иглу под кожу капитану.
— Вам повезло, что выстрел задел только мягкие ткани и кость не повреждена, — добавил Тревис.
— Я безумно счастлива…
— На мой взгляд, ваша ирония неуместна, капитан. Будь сломана кость или задета артерия, я едва ли смог бы вас спасти…
Девочка, убедившись, что ничего интересного больше не будет, свернулась клубочком под одеялом. На секунду Клэр позавидовала ей: так хорошо закрыть глаза и забыть обо всех проблемах! Потом ее посетила другая мысль.
— Доктор, как выжила девчушка? Когда мы прыгали через черную дыру, перегрузки и декомпрессия убили Хеннинга и Экко. Как же ей удалось…
Тревис улыбнулся:
— Говорят, у детей есть ангелы-хранители.
— Не у всех, — тихо ответила Клэр, снова вспомнив свою дочь.
Присутствовало еще что-то, кроме грусти и боли, которые обычно приносили воспоминания. Что-то, показавшееся ей важным, но на чем она никак не могла сосредоточиться. Может, это наврастал так действует?
— Повернитесь, пожалуйста, на бок, капитан, — попросил Тревис, взяв со стола ножницы. — Я должен обработать рану.
На этот раз боль была не такой острой, зато долгой и изматывающей. Клэр натянула на голову одеяло, чтобы Тревис не видел ее слез.
— Почему вы здесь, доктор? — спросила она, переведя дыхание.
— Почему я здесь? Ну знаете, на корабле должен быть врач, это старая традиция…
Клэр покачала головой:
— Вы знаете, что я имею в виду.
— Да, я знаю… — произнес он и начал накладывать на рану повязку из «дышащей» ткани.
Клэр вздрогнула — бинт был холодным и пах дезинфицирующими веществами.
— Нужно обследовать вашу ногу на «Амбукаме», — продолжал Тревис как ни в чем не бывало.
Но Клэр не позволила ему сменить тему:
— Вы не ответили на мой вопрос.
Доктор наклонился над ней, и она уловила исходящий от его халата аромат табака. Того самого, настоящего.
— Думаю, такие слова, как secare cata morph, ничего вам не скажут, — ответил он негромко.
— Ошибаетесь, — возразила Клэр. — Это редкая и неизлечимая болезнь, при которой происходит разрушение синапсов в головном мозгу.
— Хм! — доктор Тревис был искренне удивлен. — Разве вы изучали медицину? Это входит в программу подготовки капитанов?
— Я — нет, но моя дочь училась на факультете генетики в университете Тайтонны. В пятом семестре она делала исследовательский проект по этой теме. Насколько я помню, в настоящее время разработана методика, согласно которой в ДНК клеток встраивается ген, ответственный за синтез нейропептидов, восстанавливающих синапсы, и неудачи при лечении составляют примерно один случай на десять миллионов.
Тревис улыбнулся одними губами:
— Не примерно, капитан, а совершенно точно. Один случай на десять миллионов — это как раз мой случай. Можете себе это представить?
— Мне очень жаль, доктор.
Тревис отошел, сел за стол и снова закурил. Клэр перевернулась на спину, рассеянно наблюдая за голубоватыми облачками дыма и наслаждаясь крепким сладковатым запахом.
— Не нужно меня жалеть, — наконец сказал Тревис. — У каждого из нас своя судьба. Я по крайней мере знаю, что проживу не больше месяца — в этом есть какая-то успокаивающая уверенность. А каков ваш секрет, капитан?
Клэр взглянула на соседнюю койку. Эления крепко спала, приоткрыв рот и разметавшись на подушках. Потом капитан кончиками пальцев потрогала повязку на ноге:
— Как долго мне носить это, доктор?
— Как минимум сорок восемь часов. После этого я снова осмотрю рану. Старайтесь избегать сильных нагрузок.
Дверь медотсека распахнулась, появился Бьят, тащивший двухлитровый продуктовый контейнер. На его плече висели пара брюк и две рубашки. Штанины и рукава у одного комплекта он явно обкорнал кухонным ножом. Бьят бросил на койку Клэр целые брюки и рубашку, затем поставил контейнер на кровать Элении, зачерпнул ладонью биоплазму и слепил сочное зеленое яблоко.
— По-моему, выглядит куда лучше, чем сигарета, — заявил он, любуясь своей работой. Потом оценивающе посмотрел на повязку Клэр. — Знаешь, тебе идет. Ты выглядишь такой трогательно-беспомощной…
— Довольно комплиментов! — прервала его Клэр. — И кончай играть в доброго дедушку, лучше подумай, как нам вернуться домой.
Эления перевернулась на бок и открыла глаза.
— Есть, капитан! — козырнул Бьят и, обращаясь к девочке, добавил: — Ты знаешь, что эту строгую тетю на самом деле зовут Кармелитой?
— Не может быть! — воскликнула Эления.
— Но это так. Забавно, правда?
Эления улыбнулась.
— Ага, обхохочешься, — проворчала Клэр, села на койке и принялась натягивать брюки.
Потом она отобрала у Бьята яблоко, снова раскатала в пластинку и засунула в карман униформы.
— Соблазнить Еву тебе не удалось, — прокомментировал доктор Тревис.
— Наши запасы ограничены, — сухо сказала Клэр. — Мы должны экономить.
— Как долго? — поинтересовался Тревис.
— До тех пор пока не будем знать, где мы находимся и когда сможем вернуться домой.
Доктор пожал плечами.
— Что ж, в любом случае через месяц меня это уже не будет волновать.
Клэр отмахнулась — она сочувствовала доктору, но сейчас у нее было слишком много других проблем, и она не знала, с какой начать. Наконец она отцепила от пояса коммуникатор и вызвала штурманскую рубку.
На экране появилось бледное веснушчатое лицо, окруженное ореолом золотистых волос. Синие круги под глазами свидетельствовали: лейтенант Лив Фергюссон последние трое суток трудилась не покладая рук.
— Привет, Клэр, что случилось? — устало спросила Лив.
— Произошел несчастный случай на мостике, — осторожно ответила Клэр. — Капитан Хардинг мертв.
— Господи! Отсроченные последствия экстренной реанимации, да?
— Не совсем. Нам пришлось его убить.
— Вам пришлось… что?
— Его убить.
Лив и Бьят возмутились практически одновременно.
— Позже я все объясню, — прервала их Клэр. — Как насчет наших координат? Я хочу наконец понять, где мы находимся.
— Боюсь, это невозможно, — тихо ответила Лив.
— Что значит — невозможно? Ты навигатор или нет?
— Клэр, дело в том, что компьютер…
— Лив, я хочу услышать ответ. По-моему, мы ждали достаточно. Так ты навигатор или нет?
Несколько секунд слышались только потрескивание динамиков и тяжелое дыхание Лив.
