– Я бы хотел еще раз услышать вопрос, – сказал я, поднявшись. – Тогда я, возможно, смогу дать ответ.
Если Хруфр и удивился (если он мог удивляться), то ничем это не показал. Черный глаз продолжал пульсировать в том же ритме. Вновь зазвучал бесстрастный голос электронного переводчика:
– Повторяю вопрос: отказываешься ли ты от дара? Этот вопрос я задаю тебе в последний раз.
Значит, я – это Дор, имеющий дар. И ради спасеия своей жизни я должен отказаться от этого дара. Меня вынуждали отказаться от дара. От данного кем-то или чем-то дара. Отказаться. Или умереть… А чем же я буду без дара? Без Дара. Без-дарным. Бездарным. Существом двуногим, прямоходящим, без перьев и с плоскими ногтями, бездарным…
Черный глаз перестал пульсировать, застыло разноцветье цилиндров, торов, кубов и пирамид.
– Давай, действуй, – сказал я оцепеневшей девушке. – Действуй, милая.
Больше всего я боялся, что девушка не сможет выполнить то, о чем я ее просил, но она оказалась молодчиной. Хруфр не сделал ни единого движения, когда она достала пистолет и, обхватив его обеими руками, надавила на курок. «Второй выстрел», – сказали в темнице, воздух чуть дрогнул, и громоздкое тело иносущества начало оплывать, сереть, оседать подобно снежной бабе под полуденным июльским солнцем. Процесс перевоплощения происходил в полной тишине, словно кто-то внезапно выключил звук.
Оплывало, текло, колыхалось, меняло форму… Я даже не заметил того момента, когда исчезли оковы и мои руки стали свободными, я смотрел во все глаза на вершащееся передо мной чудо превращения. Не было уже никакого роботоподобного гиганта Хруфра, а был лежащий на полу у двери худощавый человек со знакомым лицом.
С моим лицом.
Я пересек темницу и склонился над ним, упершись руками в колени. Он лежал на спине и молча смотрел на меня. Это тоже был я, еще один я, только что предлагавший мне отказаться от дара. Он протянул мне несколько сложенных листков из тетради в клеточку и закрыл глаза, словно это движение лишило его последних сил.
Я развернул листки и начал читать слова, написанные (страшно сказать!) двадцать лет назад, написанные кем-то из нас, а вернее, нами обоими, полудетское еще повествование о том, что действительно случилось когда-то. Вот оно, то неумелое творение давних лет.
«День был пасмурный, моросил дождь. Мальчик поднял втоптанную в грязь палку, и пальцам стало холодно от прикосновения к мокрому дереву. Но палка была просто необходима – чем же еще ворошить кучу опавших листьев, сметенных со всего большого двора?
Сверху листья были скользкими и мокрыми, но мальчик знал, что в глубине они остались сухими и теплыми, впитав в себя солнечные лучи. Он увлеченно ворошил листья – и вдруг ему под ноги выкатился белый шарик.
Мальчик воткнул палку в листья, поднял его и почувствовал, как становится тепло онемевшим пальцам. Он осторожно сжал шарик в ладонях и поднес к лицу. И увидел на гладкой, словно отполированной, поверхности маленькое отверстие, закрытое чем-то прозрачным; отверстие было похоже на иллюминатор подводной лодки из мультфильма. Мальчик зажмурил один глаз, а другим заглянул в это отверстие, как заглядывал обычно в трубку калейдоскопа. Заглянул – и забыл о палке, листьях и дожде.
– Сынок! – донеслось от подъезда. – Иди сюда.
Мальчик вздрогнул и оторвался от шарика.
Они поднимались по лестнице, и мальчик держал руку в кармане, поглаживая теплую поверхность шарика, и не слышал, что говорит ему мама.
В прихожей он быстро снял куртку и зажал шарик в кулаке.
– Где ты так измазался? – спросил вышедший из комнаты отец.
Мальчик нетерпеливо махнул рукой.
– Па, ма, смотрите, что я нашел!
– Опять что-то подобрал? – Отец шагнул к мальчику. – Сколько раз тебе говорил: не копайся в грязи! Погляди на свои руки. А ну, марш в ванную!
– Подожди, па. Ты только погляди в эту дырочку. Там… там!.. – У мальчика перехватило дыхание.
Он привстал на цыпочки, поднял руку с шариком, стараясь дотянуться до отцовского лица. Отец недовольно дернул головой:
– Да что ты мне его суешь чуть ли не в рот!
– Ну погляди, па, ну погляди!
– Взгляни, он же тебя просит, – причесываясь перед зеркалом, сказала мама.
Отец кончиками пальцев брезгливо взял шарик, поднес к глазам. Мальчик, задрав голову, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Ну как, па, ну как? Здорово, правда?
Отец молча глядел в отверстие. Наконец опустил руку, произнес ледяным голосом:
– Что ты мне голову морочишь? Ничего там нет.
Мальчик растерянно моргал.
– Как?.. Как?.. – У него задрожали губы. – Там же звезды… Много… Это как кино… Они все такие разные…
Он схватил шарик, повернулся к маме:
– Мамочка, миленькая, посмотри – там же так красиво!
Мама улыбнулась, взяла у него белый шарик.
– И правда, – неуверенно произнесла она, вглядываясь в отверстие.
– Как будто звезды. Красивые.
– Я же говорил, я же говорил! – Мальчик запрыгал на одной ноге по прихожей, прижался к отцу. – Папка, ты просто плохо смотрел!
– Ладно, – буркнул отец. – Иди, мой руки.
– Мамочка, не потеряй мой шарик! – крикнул мальчик, убегая в ванную.
– Зачем ты потворствуешь его выдумкам, Ольга? Он же смеется над нами.
– Ну что ты! – Мама еще раз заглянула в отверстие. – Пусть развивает воображение. И вообще, может быть, детям дано видеть то, чего, увы, уже не всегда видим мы, взрослые. Посмотри-ка еще раз.
– И ты туда же! – Отец махнул рукой и ушел в комнату.
Ужиная, мальчик даже не болтал ногами под столом – он спешил разделаться с едой и рассказать, что еще он только что увидел в чудесном шарике. Отец читал газету и, не глядя, тыкал вилкой в тарелку.
– Папа, мама, а в шарике ракета. А рядом человечки, такие малюсенькие-премалюсенькие, – мальчик покаазал пальцами какие, – и светятся, как звездочки. Это у них одежда такая специальная, блестящая. Они летают вокруг ракеты и что-то делают. Там, в космосе. А потом они стали увеличиваться, и ракета тоже стала увеличиваться, как будто они ко мне приближаются. – Мальчик переводил заблестевшие глаза с отца на маму. – И я увидел, что сбоку у ракеты большая черная дырка, и они все около нее возятся… И уже почти совсем хорошо стало видно, только я не успел все рассмотреть, потому что ужинать надо.
Мальчик отодвинул чашку, вынул из кармана шарик.
– Вот, поглядите. На, погляди, мама.
– Допивай чай, сынок. – Мама положила ему еще один бутерброд. – Потом поглядим.
– Папа, ну ты погляди, – не успокаивался мальчик.
Он быстро соскочил со стула, взобрался к отцу на колени, протянул шарик.
– Дашь ты мне спокойно поесть?! – Отец отшвырнул газету. – Убери сейчас же свой хлам – иначе пойдешь в угол!
