- Эдди, Перевороты не то, что с удовольствием планируют на уик-энд. Они - то, что просто случается с нами. - Сардинка отпила кофе.
- Как это может происходить и не быть запланированным?
- Ну, разумеется, мы знали, что оно надвигается. Это мы, уж конечно, знали. Слухи всегда ходят. Вот как начинается Переворот. - Она разгладила салфетку. - Спроси об этом Критика, когда с ним встретишься. Он постоянно говорит о Переворотах. Пожалуй, он знает о них не меньше любого другого,
- Да, да, я читал его статьи. Он пишет, что это слух, раздутый электронными и цифровыми медиа, в петле обратной связи с динамикой толпы и современными массовыми средствами передвижения. Нелинейный сетевой феномен. Это-то я понимаю! Но когда он начинает цитировать какого-то мужика по имени Канетти... - Эдди похлопал по боку серой сумки. - Я пытался читать Канетти, правда пытался, но он же из двадцатого века и до черта занудный и скучный... Что ни говори, мы в Чаттануге все делаем по-другому.
- Все так говорят до первого своего Переворота, - отозвалась Сардинка. - А потом все иначе. Как только понимаешь, что Переворот и впрямь может случиться с тобой... Ну, это все меняет.
- Мы просто предпримем меры, чтобы его остановить, вот и все. Примем меры, чтобы его контролировать. Разве вы тут ничего не можете предпринять?
Стянув полосатые перчатки, Сардинка положила их на стол и принялась растирать голые пальцы, подула потом на кончики их и взяла из корзинки большой хлебный крендель с солью. Эдди с удивлением заметил, что в перчатки ее встроены массивные, почти каменные с виду усилители для костяшек и что сами перчатки слегка подергиваются, будто живут собственной жизнью.
- Разумеется, кое-что сделать можно, - ответила она. - Привести в боевую готовность пожарных и полицию. Нанять дополнительную частную охрану. Чрезвычайное управление освещением, дорожным движением, электропитанием, информацией. Открыть убежища и набить их аптечками первой помощи. И предупредить все население. Но когда город говорит своим жителям, что надвигается Переворот, это стопроцентная гарантия того, что Переворот состоится... - Сардинка вздохнула. - Я уже работала на Переворотах. Но это будет крупный. Большой и черный. И он не закончится, не может закончиться пока все и каждый не поймут, что он позади, и почувствуют, что с ним покончено.
- Но в твоих словах нет смысла.
- Разговоры о Переворотах не помогут, Эдди. То, как мы с тобой вот тут о нем разговариваем - мы сами становимся частью Переворота, понимаешь? Мы здесь из-за Переворота. Мы встретились благодаря Перевороту. И мы не можем разбежаться, пока не отбушует Переворот. - Она пожала плечами. - Ты можешь уехать, Эдди?
- Нет... не прямо сейчас. Но у меня тут дела.
- И у всех остальных тоже.
Хмыкнув, Эдди допил еще одно пиво. Пиво здесь ну просто фантастика.
- Это ж какая-то китайская игра "растяни ниточку".
- Да, знаю о ней.
Эдди усмехнулся:
- А что, если мы разом перестанем тянуть? Мы можем перетерпеть. Уехать из города. Книгу я выброшу в реку. Сегодня мы с тобой могли бы улететь в Чаттанугу. Вместе.
Она рассмеялась:
- Но ты ж, однако, этого не сделаешь.
- Значит, ты меня все же не знаешь.
- Ты плюнешь в лицо своим друзьям? А я потеряю работу? Дорогая цена за красивый жест. За претензию одного молодого человека на свободу воли.
- Я не выделываюсь, дамочка. Испытай меня. Что, слабо?
- Значит, ты пьян.
- Ну, есть немного. - Он рассмеялся. - Но не шути над свободой. Свобода - это самое что ни на есть настоящее в мире.
Он встал и отправился на поиски туалета.
По пути назад Эдди остановился у платного телефона. Скормил в него десять пфеннигов и набрал Теннеси. Ответила Джалия.
- Который час? - спросил он.
- Семь вечера. Ты где?
- В Дюссельдорфе.
- О... - Она потерла нос. - Судя по шуму, ты в каком-то баре.
- В точку.
- Чего новенького, Эдди?
- Я знаю, ты в людях ценишь честность, - объявил Эдди. - Поэтому я решил рассказать тебе, что у меня намечается роман. Я встретил здесь одну немку, и, откровенно говоря, она просто неотразима.
Джалия сурово нахмурилась:
- И у тебя хватает наглости пороть эту чушь, когда на тебе специфик.
- Ну да. - Он стянул окуляры и снова уставился в монитор. - Извини.
- Ты пьян, Эдди, - заявила Джалия. - Ненавижу, когда ты пьян! Ты способен наговорить и наделать все что угодно, когда ты пьян и на другом конце телефонного провода. - Она нервозно потерла последнее прибавление к татуировкам на скуле. - Это что, одна из твоих дурацких шуточек?
- Да. Да, на деле это так. Шансы восемьдесят против одного, что она меня тут же и отошьет. - Эдди рассмеялся. - Но я все равно намерен попытать счастья. Поскольку ты не даешь мне жить и дышать.
Лицо Джалии застыло.
- Когда мы говорим лицом к лицу, ты всегда злоупотребляешь моим доверием. Вот почему я не хотела, чтобы дело зашло дальше виртуалки.
- Да брось, Джалия.
- Если думаешь, что будешь счастливее с какой-то там виртуальной извращенкой в Европе, давай, мне не жалко! - с вызовом бросила она. - Я только не понимаю, почему ты не можешь заниматься этим по кабелю из Чаттануги.
- Здесь Европа. Тут говорят о реальном опыте.
Это Джалию шокировало.
- Если ты действительно прикоснешься к другой женщине, видеть тебя больше не хочу. - Она прикусила губу. - И виртуалкой заниматься с тобой тоже. Я серьезно, Эдди. Сам знаешь, что я серьезно.
- Ага, - отозвался он. - Знаю.
Эдди повесил трубку, забрал из автомата мелочь и набрал номер своих родителей. Ответил отец.
- Привет, Боб. Лайза дома?
- Нет, сегодня у нее вечер оптического макраме. Как Европа?
- Другая.
- Рад тебя слышать, Эдди. У нас вроде как недостаток в деньгах. Но я могу уделить тебе немного непрерывного внимания.
- Я только что бросил Джалию.
- Хороший ход, сынок, - деловито отозвался отец. - Прекрасно. Очень серьезная девушка эта Джалия. Слишком уж пуританистая для тебя. Парню твоих лет нужно встречаться с девчонками, которые прямо из кожи вон лезут.
Эдди кивнул.
- Ты ведь не потерял специфик?
Эдди поднял очки на цепочке, показывая их монитору:
- Все тип-топ.
- Сперва я тебя даже и не признал, - сказал отец. - Эд, ты такой серьезный парень. Взваливаешь на себя массу всякой ответственности. Столько времени в разъездах, все программы да программы. Мы с Лайзой все время говорим о тебе по сети. Ни один из нас и дня не работал до тридцати, и всем нам это только пошло на пользу. Тебе надо пожить, сынок. Найди себя. Нюхай розы. Хочешь остаться на пару месяцев в Европе, забудь о курсе алгебры.
- Это исчисление, Боб.
- Как скажешь.
- Спасибо за добрый совет, Боб. Я знаю, ты от чистого сердца.
