— Знаете ли Вы, почему он исчез?
— Догадываюсь, — усмехнулась я: — Как впрочем, догадывались тогда все ученики и школьный персонал.
— Почему?
— Он убил Берни, и его убрали, чтобы замять скандал.
— На следующий день после гибели Берни, вечером, он приходил к вам, и, по словам ваших соседок по комнате, с которыми он грубо обошелся, между вами произошел спор. Для девочек это было настолько странным, учитывая то, что Сол никогда ни с кем не общался, что они решили рассказать про это Социальной Службе.
— Это правда, — согласилась я, — Но не вижу ничего в этом криминального.
— Зачем он к вам приходил?
— Я и сама не очень поняла. Он был сильно расстроен, что, в общем то, не удивительно.
— А почему он приходил именно к вам?
— Понятия не имею.
— А потому что вы были единственным его другом, и он пришел к вам за поддержкой. Более того, ваша дружба продолжалась все это время, вы помогли бежать ему из больницы и вы, вместе с вашим отцом, помогали ему в его подрывной деятельности.
— Нет, — закричала я. — Я ненавидела его и приказала ему убираться, когда он пришел ко мне. С тех пор я его не видела.
— Почему вы его ненавидели?
— Я видела, как он убивал Берни.
Меня всю жизнь мучили кошмары, и в детстве долгие бессонные ночи я проводила в астрономической башне при школе, любуясь звездами или читая книгу из папиной библиотеки. Я наслаждалась тишиной и покоем этих ночных часов, которые однажды ночью были нарушены звуком крадущихся шагов на лестнице. Кто-то поднимался в башню. Дирекция школы строго-настрого запрещала выходить из спален в ночные часы, и меня бы наказали, застукав в башне, когда другие дети мирно посапывают в своих постелях. Недолго думая, я спряталась в самом темном углу помещения и, вжавшись в стену, затаила дыхание. В комнату вошли несколько человек и осторожно прикрыли дверь.
— Я убью этого гуччо, — услышала я голос Берни, который явно был на взводе.
— Успокойся, — это был Жак Канье, друг Берни. — Надо всё хорошенько обдумать.
— Да что с ним канителиться, — недовольно произнес третий голос, принадлежавший Сергею Усову, тоже товарищу Берни и весьма недалекому малому: — Надаем ему по шее и дело с концом.
— Нееет, — угрожающе протянул Берни. — Мне этого мало. Я сотру в порошок этого ублюдка.
— Я согласен с Берни, — четвертым участником тайного совещания был некий Бен Гретц, самый рассудительный из всей шайки. — Он нанес нам тяжкое оскорбление и должен заплатить за это, да так, чтобы не повадно было ни ему, ни кому-нибудь еще. Но я согласен и с Жаком, горячку мы пороть не будем. Я предлагаю вот что…
Я с возрастающим ужасом слушала эту дискуссию. Когда они наконец-то ушли, я прокралась к себе в спальню и пролежала в постели до утра, не сомкнув глаз. Необходимо предупредить Сола о грозящей ему опасности, да так чтобы никто другой не заподозрил о моей осведомленности в назревающей заварушке. Мы оба, Сол и я, старательно избегали любого личного общения, поэтому разговор между нами всякому покажется странным. Посылать сообщения по сети тоже небезопасно, потому что они доступны взрослым. Нет, лучшего места, чем парная ви-игра не найти. На мое счастье одна из них должна была состояться как раз сегодня.
Ох уж эти ви-игры. Я ненавидела их всей душой, хотя именно они сделали меня без преувеличения самым известным ребенком на всем острове. Ви-игры, виртуальные игры в реальном времени, развивающие у игроков реакцию, интуицию, умение работать в команде и кучу других полезных качеств, были введены в школьную программу, когда я была в третьем классе. К всеобщему удивлению, я в два счета обыгрывала как компьютер, так и одушевленных оппонентов. Так как эти игры были самым популярным занятием в школе, то у меня внезапно появилось много «друзей», мечтающих обнаружить секрет моих побед. Я тщетно пыталась объяснить, что секрета никакого нет, но они считали, что я просто-напросто задираю нос, не желая открывать свои карты. Вскоре все мои новоприобретенные друзья стали явно меня недолюбливать и откровенно завидовать, и я постоянно оказывалась в центре очередного скандала, связанного с какой-нибудь компьютерной игрушкой. Школьной Социальной Службе стоило немало усилий унять страсти, разгоревшиеся вокруг ви-игр, меня в конце то концов оставили в покое, но испугали, наверное, навсегда. Если хорошенько разобраться, я старалась оставаться как можно более незаметной для окружающих на протяжении всей моей жизни.
Когда меня спрашивали: Как тебе удается так великолепно играть, я пожимала плечами и честно отвечала: не знаю. Можно это назвать шестым чувством, хорошо развитой интуицией, быстрой реакцией, но я замечала то, что другие не замечали, и могла предугадать конечный результат какого-то действия, когда оно только начиналось.
Игры проводились в так называемом Ви-Зале — круглом помещении с куполообразным потолком. Я называла его Цирком — по аналогии с развлекательными заведениями, существовавшими до Катастрофы, чьи описания я не раз встречала в папиных книгах. Игроки находились в огромных сферах, висящих между полом и потолком Зала. Сферы могли крутиться вокруг своей оси в любом направлении в зависимости от действий человека внутри, таким образом, имитируя бесконечное пространство для игрока (принцип бегущей в колесе белки). Внутри эти шары были заполнены газом, который под воздействием силовых полей моментально мог преобразовываться в тела любой формы и размера. Во время игры шар физически реализовывал все, с чем соприкасается в данный момент человек в виртуальном мире. Например, если я в игре беру в руки предмет, то я ощущаю его вес и размер, потому что шар воспроизвел его в тот момент, когда я до него коснулась. В тот момент, когда я выпускаю предмет из рук, он перестает существовать, превращаясь снова в газ. Участники ви-игры были облачены в облегающий плотный костюм и шлем, которые выполняли две важные функции: защита тела от всевозможных повреждений и передача информации о любом маломальском движении компьютеру для расчета визуальной и осязательной среды. Допустим, если я подниму руку, то я и остальные игроки, смотрящие на меня, увидят это движение.
Кто с кем и когда играл в Цирке, решал, конечно, компьютер, который учитывал такие факторы как искусность и опытность в ви-играх, успеваемость в других школьных предметах, физическую развитость и т. п. и т. д.
Сол Нортон был самым сильным моим противником и если в погонях, в стрельбе и в схватках на машинах я без труда разделывалась с ним, то в ближнем бое чаще он выходил победителем. Приемы, которыми он пользовался, поражали своей точностью, слаженностью, сложностью, продуманностью, и мне, несмотря на все мои хваленые таланты, очень сложно было противостоять им.
