- Вы кто?
- А ты кто?
- Я на вахте.
Это был подлинный юный переселенец, независимый, уверенный и настороженный, в комбинезоне на голом коричневом теле. Точь-в-точь я десять лет назад в шестом, отцовском отряде.
- Мне нужен Джон-Джейкоб Смит. Старый негр. Знаешь такого?
- Знаю. Это повар. Только вы ему кто? У него никого нет родных.
- Я из газеты, - проговорил я заветную фразу, которая все и всем всегда объясняла.
- О! Послушайте, ведь у "Скорунды" с "Валендией" будет переигровка, верно? У нас сломался приемник.
- Конечно, будет, - сказал я. - Послушай, а какой он - Джон-Джейкоб Смит? Добрый, сердитый?.. Он старик, он много, наверное, историй знает...
- Может, и знает, но вам из него их не выкачать. Он молчит и рисует на песке цифры
- Что рисует?
- Всякие цифры и значки. Он не злой, но и не добрый. Не знаю какой. Просто старик, который молчит. Его кухня во-он там - вправо от опушки, возле ручья.
Опушка сельвы была искорежена исполинскими вывороченными пнями, ямами и следами гусениц. Сине-зеленая чаща трещала и рушилась в полусотне метров отсюда. Хижина притулилась к сизому стволу прекрасного пальмового клена, который разведчики пощадили, обрубив только нижние ветки, чтобы какое-нибудь шестилапое не обрушилось ненароком на крышу. В огромном медном котле, висящем над костром, аппетитно скворчало. Я присел на полированный обрубок - давно он, видно, служил табуретом. Возле него на песке, перемешанном с пеплом, было и вправду что-то начерчено.
Я вгляделся.
Это был интеграл вероятности Гаусса, именно он, - я же в техническом полгода оттрубил, прежде чем сбежать в репортеры.
Старый повар на досуге развлекался высшей математикой.
...Смит показался снизу, от ручья. Он нес ведро с водой, и только когда приблизился, я понял, что передо мной великан - согнутый, скрюченный, но великан. Я смотрел прямо на него, а он меня словно не видел. Темно-бронзовая кожа его лица обвисла, глаза были скрыты под складками, только макушка блестела сквозь седой пух. Я сидел и смотрел, пока он приподнял крышку котла, плеснул туда воду, понюхал вздыбившийся пар, полез в карман, что-то достал и бросил в свое варево, аккуратно прикрыл котел и лишь потом покосился на незнакомца.
- Здесь интересно получится, если ввести суммы Дарбу, - сказал я и ткнул прутиком в формулу. - Не пробовали?
Он проворчал что-то неразборчивое, влез в хижину и вылез с железной палкой в руке. Я вспотел. Но это не мне предназначалось - у него, оказывается, висел гонг возле хижины, и он, видно, собрался звонить на обед.
- Постойте, - сказал я. - Не сбежит ведь никуда каша. Все равно я знаю, кто вы, и теперь вам не отмолчаться.
- Все он знает, - пробасил старик нараспев. - Пришел сюда такой, все знает. А за ручьем лошадки топочут. О-ох, надо ему уходить.
- Изящная позиция, - сказал я. - Двадцать два бога создали мир и умыли руки. Разбирайтесь без нас. В мире все, может, сикось-накось, а мы кашу варим.
- Что вам от мену надо? - Это был другой голос, по другому модулированный. Таким голосом можно и об интегральном исчислении толковать.
- Прежде всего меня интересует, есть ли у вас экземпляр "Клятвы".
- Предположим. Но вы, полагаю, должны знать, что там написано.
- Смит, это ваша планета, и на ней неладно. Из "Клятвы", которая хранится в музее, вырезано несколько страниц. Кому-то невыгодно, чтобы полный текст был известен людям. Для вас это новость?
Он снова скрылся в хижине и вернулся с бумажным свертком.
- Уходите в поселок. Там сейчас все дома пустые - садитесь и читайте. Сюда придут люди и будут есть. А я буду думать. Потом приходите.
Когда я вернулся, он мыл котел - скреб изнутри песком. Он спросил;
- Что они из нее вырезали?
- Кто "они"?
- Жаль, что вы об этом спрашиваете у того, кто не может знать.
Я прочел ему то, что переписал в свой блокнот. Он кивал головой точно в такт стихам, с умиленным и светлым лицом. Когда я закончил, он не проронил ни слова.
- Сколько вас осталось?
- Не знаю.
- Вы никого из них не встречали за полвека?
- Полвека... - Он выговорил это слово, будто вдумываясь в его непостижимость. - Полвека... Лет двадцать назад здесь... Не здесь, конечно, тогда мы работали севернее, у истоков Блэк-Ривер, убили охотника. Убил не зверь, а человек. Когда его хоронили, я узнал. Это был младший Баттон Юджин... Как вы сказали тогда: "Двадцать два бога умыли руки"?.. Полвека - это срок, чтобы подумать. Тем более если нет книг.
- Послушайте, Смит, но ведь книги - это доступно. Не в тюрьме же пробыли вы все эти годы.
- Меня зовут Теренс Тейлор, а тюрьму я выстроил сам. Чтобы быть как все, кто вокруг меня. Я учил себя подчиняться людям и обстоятельствам, чтобы не заболеть жаждой ими управлять. Похоже, что это ложная посылка. Хотя я не должен тек говорить. Один я не могу признать неправоту всех, моя информация слишком бедна, да и ваша, я вижу, немногим богаче. Но у вас еще есть время. Наша история только началась, полвека - это для нас страшно, а для нее, друг, смешно.
- Чем я могу быть вам полезен?
- Есть прекрасная древняя книга. "Дон Кихот Ламанчский". Достаньте мне ее.
12
"Продолжается допрос свидетеля Ульриха Земана (27 лет, холост, род занятий - профессиональный футболист, полузащитник команды "Валендия").
Адвокат:
- Свидетель, вы утверждаете, что ударили игрока "Скорунды" потому, что он вас оскорбил.
- Так это... Конечно. Шестиногим желтопузиком он меня обозвал. Обидно. И нервы. Вот как получилось.
- Свидетель, вы извините меня за вопрос: нормально ли функционируют ваши слуховые органы? Иными словами, не почудилось ли вам?
- Это что, глухой я, что ли? Ну нет, вот уж нет!
- Между мной и вами сейчас пятнадцать метров тридцать два сантиметра. Между мною и судейским столом - тринадцать метров девяносто сантиметров. Теперь я отставляю микрофон и произношу фразу... Прошу извинить, миледи, вы меня слышали?
Судья:
- Нет, адвокат.
- Свидетель, вы меня слышали?
- Так вы же спиной ко мне повернулись!
- Не будет ли невежливым с моей стороны напомнить вам о том, что лицо, назвавшее вас желтопузой шестиножкой... простите... да, шестиногим желтопузиком, находилось от вас на расстоянии приблизительно двадцати метров и тоже спиной? Уважаемый суд, я располагаю видеомагнитофонной записью и готов ее предъявить.
Тишина в зале. Земан потирает шею.
- Так. Значит, так. Они меня дисквалифицировали. Я им денежки спасал, и они у меня из кармана вынули. Ладно. Тут вот какое дело. Нам велели проиграть. 4 : 5 должен был быть счет. А тут - 4 : 4, всего ничего остается, дают пенальти в их ворота... Была не была. Я ему съездил, и пошла драка, и матч сорвался. Вот как дело было.
