Чарли от стыда не знал куда деваться, а агент Молдер, давно привыкший к радиоактивному темпераменту своей напарницы, сказал только:
– Остынь, Дэйна.
Та издала неопределенный звук, отдаленно напоминавший рычание раненого саблезубого тигра.
– Я подам рапорт об уходе, - отрычавшись, заявила Скалли. - Лучше работать патологоанатомом в окружном морге или читать лекции сопливым курсантам в Ленгли, чем пребывать в этом бардаке!!!
– Дорогая миледи, - тон почтенного гоминида был столь кротким и нежным, что навевал возвышенные мысли о Сикстинской капелле или матери Терезе, - я прошу вас о прощении. Оставьте свой гнев. Это исключительно моя вина, мистер Молдер отнюдь…
– Ах, Чарли! - Скалли, конечно, была психованной дамочкой, но, к чести своей, быстро остывала от гнева. - Я вас вовсе ни в чем не обвиняю. Просто этот Скиннер…
И она, залившись слезами, уткнулась в волосатое предплечье гоминида.
– А что Скиннер? - деловито поинтересовался Молдер, где-то в недрах души кремируя свою зародившуюся было ехидную ухмылку.
Дэйна поблагодарила Чарли за предложенный им носовой платок, отерла зареванное личико и рассказала следующее:
– Захожу я к Скиннеру в кабинет, а они там…
– Кто «они»?
– Шеф и эта… Тоника! На полу! Ковер к стенке оттащили, и прямо на бетоне… Боже, какой ужас! И на меня - ноль внимания. Я папку на пол уронила, а Скиннер даже головы не повернул, так увлекся! А эта Тоника, змея, еще и хихикает: «О, Дэйна, дорогая, как здорово, что ты сюда заглянула! Нам как раз нужен третий для большей яркости. Присоединяйся! Пусть присоединится, правда, Вилли?» Я просто дар речи потеряла от ярости. Потом говорю Скиннеру: «Как это понимать, сэр?» А он: «Понимайте это как посттравматическую психотерапию, агент Скалли. Мне нужно было снять затянувшийся стресс. И вам настоятельно рекомендую заняться этим с нами. Только пиджачок снимите, а то помнется или запачкается…»
– А ты?
– Что я?! У меня еще есть понятия о нравственности. И я никогда не позволю себе заниматься подобными вещами, да еще на бетонном полу!
– У-у, - протянул Молдер уважительно. - Скалли, твой моральный облик вызывает у меня ассоциацию с мемориалом Линкольна. Честно! Кстати, ты ведь так и не сказала, чем же Скиннер с Тоникой Плевински занимались прямо на бетонном полу?
– Разве не сказала? - Брови Дэйны Скалли недоуменно выгнулись.
– Ни намека.
– Хм, странно… Впрочем, я ведь находилась в такой сумятице чувств… Но мне даже как-то стыдно говорить об этом. Особенно в присутствии Чарли. Что он подумает о нравственности нашей расы!
– Ничего, здесь все свои, - успокоил Молдер.- А наш общий друг Чарли и так уже достаточно осведомлен о низменных повадках вида homo sapiens, особенно после того как двуличный подлец Алекс Крайчек под предлогом дружеской вечеринки заманил Чарли в стрип-бар и показывал его за деньги тамошним шлюшкам. И, между прочим, огреб на этом неплохие деньги. С которых, разумеется, не заплатил налога. Но это наша маленькая грустная тайна.
– О, бедный Чарли! - Дэйна почесала гиганта под мышкой. - Как ты, должно быть, огорчился.
– Пустое, миледи.
– Дэйна, не увиливай от ответа. Чем шеф занимался с Тоникой?
– Ох, Молдер, это так отвратительно, так грязно и низменно. Они…
– Да?
– Они… РИСОВАЛИ НА ПОЛУ ЦВЕТНЫМИ МЕЛКАМИ!!!
Молдер страдальчески охнул:
– Да ты что?!
– Именно! - Похоже, чуть остывшая лава опять принималась за старое клокотание. - Рисуют, а сами едва не визжат от восторга! У Скиннера вся рубашка выпачкана мелом, не говоря уже о платье Тоники. И они еще предложили мне присоединиться!
– Кстати, Дэйна, - отвлеченно поинтересовался Молдер. - Спрашиваю из сугубо научного интереса: что именно они рисовали? Не заметила? Не запомнила?
– Ха! - гордо ответствовала Дэйна Скалли. - Благодаря небесам у меня отличная зрительная память! Так что я просто уверена, Скиннер рисовал вазу с букетом магнолий, а Тоника - чешуекрылых.
– Мм???
– Отряд Lapidoptera. Бабочки. По некоторым признакам - самцы непарного шелкопряда.
– Дэйна, дорогая, откуда у тебя такие познания в энтомологии?
Скалли только отмахнулась от этого риторического вопроса. Уж кто-то, а Фокс Молдер должен был знать, что Дэйна Скалли и биология - близнецы-братья. Точнее, сестры. Поэтому спецагент Молдер незамедлительно изобразил на своей холеной физиономии напряженную работу мысли.
– Значит, говоришь, ваза… - глубокомысленно протянул он.
– И букет магнолий, мистер Молдер, сэр, - услужливо подсказал наш общий друг Чарли.
– И бабочки непарного шелкопряда, - напомнила Скалли.
– Самцы.
– Самцы.
– О, шит… Скалли, а ведь это говорит о многом! Кстати, ты не помнишь, какая была форма у вазы, которую рисовал Скиннер?
– Отлично помню. Ваза в форме вазы.
– Тяжелый случай. - Молдер вздохнул. - По Фрейду и Юнгу, такая форма вазы…
– И букет магнолий, мистер Молдер, сэр! - Чарли явно не хотел, чтобы о нем забыли.
– Да, действительно, магнолии. Совсем из головы вон. Спасибо, Чарли.
– А что с магнолиями, Фокс?
– Магнолии, Дэйна, это такой символ… Символ такого… даже не решаюсь тебе это высказать, ффу.
– Я так и знала! - потрясенно прошептала Скалли. - Вот к чему ведут все эти увлечения граффити! О Скиннер, Скиннер, как ты пал! Ведь это же подрыв авторитета всего нашего Бюро! А если о пагубной страсти нашего шефа узнают в Белом доме? Вазы, магнолии, непарные шелкопряды… Самцы.
– Самцы, Дэйна, это прерогатива Тоники Плевински. Ты сама сказала, что их рисовала она.
– Это дела не меняет. Ты понимаешь, что может разгореться скандал похлеще того, который возник, когда мы с тобой пустили в Интернет материалы о Розуэллской летающей тарелке, якобы потерпевшей крушение и на поверку оказавшейся старым русским метеоспутником! Нас опять уволят! И где мы с тобой, Молдер, найдем работу? Пиццу будем разносить?
– Зачем ты так сразу… - укоризненно сказал Молдер. - Слишком мрачная перспектива. И потом, что такого? Ну рисует заместитель директора ФБР мелками на полу в своем кабинете - и пусть себе!
– Но я же обязана доложить в вышестоящие инстанции, согласно параграфу четвертому, пункту…
– Ай, Скалли, кому это нужно?! Зачем, как говорят эти ужасные русские, vinosit' sor iz izbi. В общем, пусть эта информация останется между нами двумя…
– Кхм, сэр…
– Тремя. Извини, Чарли. Я же не стал собирать компромат на Скиннера после того, как он мне впервые предложил…
– Что?!
– Поиграть с ним в железную дорогу. И я играл с ним, Скалли! И не стыжусь этого! Кстати, дорога просто отличная. Паровозики такие блестящие, семафоры отделаны красным деревом. У меня в детстве такой дороги не было. Скиннер, кстати, сказал, что и у него тоже.
