Их было четверо. Три особи чуть в отдалении, и одна взята крупно. Прямоходящие, двуногие, с большими головами, над которыми подобием шевелюры возвышались причудливые костяные гребни. «Четыре пальцевидных отростка разной длины, первый и четвертый противостоящие, — вторгся в размышления Севрюгина голос докладчика, — обнаружены на планете Кетро археологической экспедицией известного омниведа доктора Ауреола Гогенгейма… вступили в контакт три недели назад».
Напряженная тишина аудитории наконец разрешилась шумом. Севрюгин закрыл глаза. В полной темноте гул голосов еще больше напоминал прилив. Сквозь акустическую какофонию до него долетали обрывки доклада: «…примитивные орудия труда… постройки… язык… артикуляция… по всей видимости, вырождение… местные условия… близость океана».
«Океан, — подумал Севрюгин. — Там есть океан…»
* * *
Его встретили еще на орбите. Хмурый коренастый пилот был похож на гнома Ворчуна из сказки про Белоснежку. На голове подобием колпака поблескивал шлем. За спиной пилота растопырил стабилизаторы обшарпанный челнок-унибот, на борту которого поверх инвентарного номера красовалась надпись «Финн».
Вместо приветствия Ворчун нетерпеливо мотнул головой в сторону катера. Садись, мол.
Не успел гость устроиться в кресле, как аппарат рванул с места под праздничную иллюминацию аварийных индикаторов.
Снижение было стремительным. Пассажир едва успел заметить сиреневую линзу большой воды, туманный абрис берега в сепии легких облаков и бордовое покрывало леса, из которого вырастали желтоватые гребни скал. Величественная картина быстро приблизилась, обняла снижающийся катер, чтобы через секунду смениться непроглядной темнотой. Дальше последовал резкий толчок, и машина наконец замерла.
— Приехали! — прохрипел пилот.
Севрюгин с удовольствием выбрался из кресла и полез наружу.
Темнота вокруг на поверку оказалась не такой уж непроглядной. В нескольких шагах от катера возвышалась скальная стена, увитая корнями растений. Сверху, из прорехи в листве, оставленной унибо-том, отвесно падал столб белого света, в котором уже роились тысячи мелких созданий. Танец бесчисленных тел в толще солярной колонны завораживал, и Севрюгин не услышал, как пилот приблизился к нему сзади.
Удар был силен, но недостаточно точен. Константин упал, однако сознания не потерял и тут же перекатился на спину.
Ворчун возвышался над ним. В правой руке пилота маслянисто поблескивало что-то хищное и острое. Гном был без шлема — очевидно, оставил в кабине, — и значок статуса между бровями отлично просматривался. В полумраке ущелья цифры слегка светились. «Девятнадцать, — подумал Севрюгин. — Дьявол, девятнадцать!» Отметка проступала у людей со статусом ниже 25 — как предупреждение для добропорядочных граждан. Те, чей уровень опускался ниже 18, считались потенциально опасными и отправлялись в зоны отчуждения. Людей, обитающих в зонах, называли постами, от английского «low status», и с ними лучше было не связываться.
— А-а, заметил, — прорычал пилот с сильным ирландским акцентом, — шпик поганый!
— Вы напрасно это затеяли, гражданин, — Севрюгин попытался встать, но тут же получил тычок в грудь. — О моем прибытии знают и здесь, и на Земле. Ваш начальник…
— Начальнику плевать. Он же Гогенгейм! Его папаша Филипп, чертов бессмертный магнат, давно купил половину мира. Мерзавец! Ему до меня не добраться. Я здесь окопался, да-да. Кулх О'Райли останется здесь. Слышишь, гра-жда-нин?
«Убьет? — промелькнуло в голове Севрюгина. — Глупости! Но если все-таки… может, оно и к лучшему». Он закрыл глаза и тут же услышал прибой. Океан всегда был рядом. Величественный, древний, страшный. Вызванный бесконечными тренировками из первобытных областей сознания, он готовился вырваться наружу. Этот язык знают все. Он существовал всегда. Константин открыл глаза.
О'Райли словно с размаху налетел на невидимую стену. Черты красного отечного лица исказились, глаза вылезли из орбит, нож выпал из сведенных судорогой пальцев. А в следующую секунду Ворчун уже корчился на земле, извергая потоки мутной желчи.
Когда судороги прекратились, Севрюгин подошел к лежащему пилоту. Тот был совершенно обессилен.
— А теперь послушайте, гражданин. Если бы вы кому-то понадобились на Земле, то сюда бы прилетел не я, а полицейский пристав. Но будь вы хоть сам сатана во плоти, никто все равно не придет за вами, потому что это слишком дорого.
Константин помог пилоту подняться и дойти до унибота.
— Вам сейчас вредно вести машину. Задействуйте автоматику, а сами садитесь в кресло, — велел Севрюгин.
* * *
Аппарат вырвался из ущелья внезапно. Яркая, невозможная синева полуденного простора ослепила, затопила до краев и медленно отхлынула, разделившись на усеянную бликами поверхность моря и высокий купол небосвода, ниспадающий к горизонту оттенками чистейшей бирюзы.
Катер заложил крутой вираж. За мощным форштевнем высокого утеса располагалась ровная скальная стенка. Отвесная поверхность, почти лишенная выбоин и какой бы то ни было растительности, имела равномерную светло-серую окраску, становясь темнее у кромки воды. Стена тянулась на весьма внушительное расстояние, чтобы уткнуться в шершавый бок еще одной массивной скалы.
«Вот оно», — подумал Севрюгин, и в тот же миг катер пошел на снижение.
* * *
Безлесый каменный карниз тянулся от места посадки в сторону дальнего утеса. Ровная, как стол, прокаленная солнцем, покрытая ржавой пылью пустошь, ограниченная обрывом с одной стороны и частоколом красноствольных бамбуковидных зарослей с другой.
И по этой карликовой пустыне навстречу Севрюгину двигались два весьма занятных персонажа. Один из них был тощий, обнаженный по пояс паренек. Он шел медленно, засунув руки в карманы свободных летних брюк. Глаза и лоб подростка скрывались под нечесаной копной густых каштановых волос. Рядом перебирал паучьими конечностями долговязый одолитовый цилиндр. Гладкий матовый корпус венчала продолговатая сенсорная платформа-голова, завершающаяся подобием клюва.
— Полин, — представился молодой человек. — Меня встретить вас послали. А это Аркаша. Аркаша! Сейчас же поздоровайся с гражданином.
Цилиндр издал серию отрывистых гудков.
— Впервые вижу аппарат такой конструкции, — удивился Севрюгин.
— Штучная работа, — похвастался Полин. — Таких аппаратов больше нигде нет. Аркаша — археологический автобот. Он все-все понимает, но говорить может только со мной.
— Неразговорчивый, значит?
