И поэтому теперь, не будучи в состоянии удержаться, Костя задал риторический вопрос:
— А что делать, если я все это знаю? Если я вообще всю школьную физику уже изучил?
— Говорить правду, — посоветовала учительница. Она была пожилой и всякое повидала, поэтому находила ответы в любых ситуациях.
— Я и говорю.
— Хочешь, я тебе для интереса задания из ЕГЭ принесу, сразу взвоешь.
— ЕГЭ не надо, я его уже решал.
— Ну, олимпиадные тебе точно еще рано. Но я, кажется, придумала. Какой у тебя сейчас урок?
— ОБЖ.
— Если ты стоишь на своем, можешь вместо него порешать задачи. Решишь, я тебя отпрошу потом. В противном случае решишь проблему сам. Идет?
— Давайте задачки, — широко улыбнулся Костя.
Учительница полезла в стол и извлекла довольно зачитанный сборник для подготовки к областным олимпиадам:
— Вот отсюда и досюда.
— Хорошо. — Костя мельком посмотрел на обложку сборника («Скачать себе потом такой же»): там стояла фамилия физички. Это наблюдение он придержал при себе и сосредоточился на задачах, со злорадством заметив для себя, что это уж куда лучше, чем предмет, во всех, кажется, школах расшифровываемый как «Очень Большая Ж».
Звонок со следующего урока.
— Решил?
— Проверяю. Вот, держите.
— Скажи–ка, — спросила вдруг учительница, — это у меня уже, старой, галлюцинации, или ты где–то за пол–урока начал писать раза в три быстрее, чем любой обычный человек?
Что правда, то правда, время пришлось немного ускорить. Вот, значит, как оно со стороны смотрится, если не корректировать (надо подумать, как). Отмазка все никак не придумывалась, ускользать от объяснения путем разного рода махинаций со временем Косте показалось неэстетично, поэтому он заговорил, как есть:
— Предположить первое было бы с моей стороны весьма нетактично, особенно после того, как вы меня терпели здесь лишний урок и даже обеспечивали пищей для ума. Второе же, полагаю, можно объяснить привычкой.
— Не думаю, — ответила физичка. — Не видел ты, как со стороны это выглядит. Как фильм, который решили перемотать.
— А что вы, как физик, можете предположить? — попытался выкрутиться Костя. — Если я отвечу вам честно, это прозвучит бредово.
— Как физик, я подумала, что имею дело с искажением восприятия времени. Но поскольку ни ты, ни я не двигались друг относительно друга с огромными скоростями, и поскольку мы оба, вроде как, находимся в одном пространстве, проще думать, что это были галлюцинации.
— Это были не галлюцинации. Но природу явления я объяснить не могу. Мне надо… проконсультироваться. И, на всякий случай, я не пришелец.
— Будем считать, что это научно–технический процесс наконец–то двигается с теми скоростями, с которыми мечталось, — заключила физичка. — Наше поколение уже пережило шок от появления сотовых телефонов, так что мне почти привычно.
Прозвенел звонок на урок. Костя собрал вещи и приготовился выскочить из кабинета.
— Нет, так дело не пойдет, — остановила его учительница. — Я вас заболтала, мне и идти извиняться перед… кто там у вас?
— Алгебра.
— Ну, тем более. Десятый класс все равно опаздывает.
Второй раз физичка (Галина Александровна, вспомнил Костя, и решил больше не забывать) появилась в Костином классе два урока спустя.
— Я присяду? — спросила она, указывая на место рядом с Костей, еще не занятое никаким назойливым приятелем или любителем списать.
— Всегда пожалуйста, — кивнул Костя. — Вы насчет задач?
— Ну не Стругацких же обсуждать, — ответила Галина Александровна. — Надо же выразить свое искреннее удивление…
— Второе за этот день, — заметил Костя. — Извините.
— То есть, конечно, вы незнакомы с правилами оформления и ленитесь подписывать законы, но задачи решаете правильно, а они, да будет мне позволено заметить, довольно нестандартные. Более того, по большей части ход ваших мыслей почти совпадает с моим.
— Ваши мысли я не читал, — поспешно сказал Костя. — Хотя вы мне не поверите.
— А что, это тоже возможно? — опешила Галина Александровна.
— Я не пробовал, но, думаю, смог бы. Только это свинство.
— Знаете что, Костя, — предложила физичка, — заходите ко мне иногда. Порешаем задачки, попытаемся разобраться в устройстве мироздания, покажете мне, что вы такое творите со временем.
— Во время ОБЖ? — невинно спросил Костя.
Учительница рассмеялась:
— Не думаю. С расписанием разберутся, посмотрим. — Она поднялась: — Всего хорошего, извините, что отвлекла.
— Всего хорошего, — откликнулся Костя.
За его спиной кто–то заметил:
— Смех физички — жди конца света.
— Ну уж прямо! — отозвался Костя. — Что вы на нее сразу?
— Слухи ходят, каким она зверем на других уроках.
Костя вспомнил опоздавший в полном составе десятый класс и пожал плечами:
— Зачем же всему верить?
— Втюрился! — возвестил неизвестный остряк.
С тех пор эта легенда и закрепилась. Костя ловил себя на том, что смотрит на одноклассников как бы с высоты прожитых лет и ничуть не обижается.
«Вроде бы, все есть. Ума больше, чем у многих, он быстрее, нестандартнее. Недостатка идей нет никогда. Склонности чуть не ко всем видам деятельности, творчества. Физическая подготовка тоже отпад–отпадом, внешность на уровне. Много талантов. И что? И ничего. Всегда один, друзья какие–то вымышленные. Мысли всякие в голову лезут. Идеи не дают плодов. Творчество не дает отклика. Жизнь вроде бы и имеет смысл, но я чувствую, что к нему никогда не приду. Безысходность приходит и обволакивает, обволакивает…»
— Опять за свое? — полюбопытствовал входящий в комнату Женя, кажется, забывший выключить подглядывание за чужими мозгами. — Я‑то не обижусь, а вот нужно ли оно читателям?
— Я и публиковать не собирался, — признался Степа. — Так, просто накатывает временами. В бабу превращаюсь.
— Так превратись на недельку, в чем проблема.
— Пробовал. И в умных, и в красивых, и в счастливых. От них–то и заразился этим бабьем. Скажи спасибо, что не превратился в юную стервочку.
— Понятно… — вставил Женя, вроде бы, собираясь начать говорить что–то свое.
— А один раз, — продолжал жаловаться Степа, — попал в девушку аккурат в момент, когда она собиралась… хм… на свидание. Параметры поленился установить. В итоге сначала долго–долго красился, потом целовался с парнем, потом чуть с ним не… Пардон. Закрыли тему. Скажи что–нибудь хорошее.
