"А" - первая буква алфавитов на русской и латинской основе..." Тоненькими штришками, маленькими стежками, маленькими шажками вокруг света. А в итоге роскошное рукописное издание свода знаний. Подарок человечеству на память о чудаке.
Конец сливается с началом. Хорошее, твердое литературное построение.
Но вот беда: человечеству не нужен такой подарок.
И если я поручу герою эту бессмысленную работу, я только подчеркну ненужность чудаковатости.
Именно это сделал Флобер. В его неоконченном романе "Бувар и Пекюше" герои, бывшие канцеляристы, разбогатевшие неожиданно, развлекаются всем на свете, все изучают, все бросают, ничего не достигнув, и в конце концов принимаются за привычную, успокоительную, никому не нужную переписку старых бумаг.
Получилось не "берегите чудаков", а "плюньте на чудаков, не принимайте их всерьез".
Все-таки я подозреваю, что чудак мой взялся за переписку энциклопедии, или Толкиена, или чего-то еще многостраничного. После служебной колготы, телефонных звонков и телеграмм, распекания у начальства, распекания подчиненных, планов, авралов, выполнения-невыполнения, сроков и срочности так успокаивало неторопливое рукоделие, вышивание букв на бумаге, безлюдие, безмолвие. Правда, за стеной оглушительно горланит стереомагнитофон, там сын соседа готовится к экзаменам, но оглушительный рев все равно что тишина: оглушен и ничего не слышишь, ничто не отвлекает. Рев, но покой, сосредоточенность, неторопливая беседа с мудрым, всезнающим и везде побывавшим собеседником, который ведет тебя по белу свету, с реки Аа, что в Латвии, на Ааре в Швейцарии, из Абхазии в Австралию, из Австралии в Австрию.
Тихая неделя, другая, возможно.
Потом вышивание букв начнет приедаться; однообразное все-таки занятие. Чудак будет выдерживать характер, твердить: "Ты же не ребенок, чтобы через полчаса бросать затею для новой игрушки!" Но герой мой все-таки не ребенок, у которого вся жизнь впереди и будущее кажется бесконечным: все успеешь, за что ни возьмись; он - герой - прикинет объем работы. Я сам прикидывал. И вот что получилось.
Опытная машинистка, старательно стуча по восемь часов в рабочий день, закончила бы перепечатку лет за пять-шесть.
Медлительный переписчик, вырисовывающий буквы, будет кропать лет двадцать. Его же никто не гонит, да и сил не хватит на полный рабочий день.
Двадцать лет! Проживет ли он столько?
Да и стоит ли весь остаток жизни посвящать переписке?
Вчитываться будешь, свод знаний вместишь? Нет, все равно не вместишь, забудется. И к тому же свод знаний тот устареет за двадцать лет. Наука уйдет вперед, ты отставать будешь.
Опускаются руки.
Нет, не бессмысленная переписка, чем-то другим должен заняться герой. Я - автор - обязан подсказать ему осмысленное, если он сам не может придумать.
А что может придумать сам придуманный?
И тут вспоминается - может, вы и не обратили внимания - одна черточка в забавах маленького чудака. Он не останавливался на итогах. Обозрев и запомнив сущее в своих возможностях, рвался в несуществующее. После Брема - трехногих поганок рисовал, после плана Москвы сочинял планы мифических городов, после календаря - биографию Александра Апролджэ.
Может быть, и седой чудак пойдет по тому же направлению: к своду сегодняшних знаний добавит свод завтрашних - Свод Незнания. Это тема!!!
Неведомое в живом и неживом, в космосе и в атоме, в мышлении и в истории.
Тайны происхождения, догадки о продолжении, тайны строения, переплетения внешних связей.
Неведомые тела, неведомые силы, невыясненные причины, неучтенные последствия.
Загадки природы и правила разгадки. Методика построения гипотез, методика их разбора. Мнения, возражения, доказательства и опровержения, с одной стороны, с другой стороны...
Спорное, небесспорное, сомнительное, намеки, тупики.
И все сведенное воедино. Когда воедино сводится, видны закономерности непонятного. Понятное в непонятном!
Каталог проблем, стоящих перед наукой... перед науками!
Пожалуй, это интересно. Свод надежд, мечтаний, целей и нужд, сомнений, недоумений, тупиков науки. Я бы почитал с удовольствием.
Пожалуй, это поучительно, это полезно даже. Этакий справочник: "Куда направить усилия?" "К чему приложить руки? Над чем голову ломать?"
Свод Незнания!
И это в характере чудака. Все знают, что знание - сила. Нормальные люди распространяют знания, надежные, проверенные; издательства издают книги по всем отраслям знания, правильно делают.
А чудак составляет Свод Незнания. Для чудаков, что ли?
И замирает каллиграфическая переписка, застревает в начале первого тома. Путешественник по страницам не доходит до Австралии, может быть, и до Абхазии. В дальний ящик убираются папки с аккуратно переписанными листами. На столе карточки, карточки, карточки, выписки, цитаты, цифры материалы для энциклопедии неоткрытого.
"Ну вот, - скажет читатель, - из огня да в полымя". Можно представить себе - не понять, но представить человека, находящего удовольствие в переписке хорошей книги. Пишет и пишет, водит пером по бумаге, писать может каждый. Но составить продолжение энциклопедии? Это же на каждую статью пять специалистов надо. Науку охватить целиком и то одному человеку не под силу. А сколько наук в энциклопедии?
Именно это я и сказал своему герою. Специально поехал к нему на улицу Чехова, бывшую Малую Дмитровку, в дом серо-цементного цвета, бывший Кузнецова, с шестикомнатными апартаментами, навеки обреченными быть коммунальными квартирами. И сели мы в эркере, у тройного окна, откуда так удобно было наблюдать лошадей, сели у подоконника, на котором рисовались скакуны, начиная с заднего копыта.
- Ты же с ума сошел! - сказал я герою. - Затеял такое, что одному не под силу. Нормальный человек не берется охватить все.
- Не берется? - Чудак усмехнулся. - А мне Бокль приходит на память. Богатый и независимый юноша в восемнадцать лет решает написать историю всего человечества. Два десятилетия собирает материалы. Соглашается ограничиться историей цивилизации в Англия. Успевает написать два тома, но ведь и эти два тома составили эпоху в истории науки.
А Гумбольдт! Тоже настроился на всеохватывающий "Космос".
Выпустил четыре тома за семнадцать лет, только пятый не закончил. А Бальзак со своей "Человеческой комедией"! Энциклопедия характеров. А Френсис Бэкон со своим "Новым Органоном"! Начал научный труд в шести томах, описание природы в первом, метод - во втором... в шестом объяснение всего на свете. Ну, не написал, умер, простудился, ставя опыт с замороженной курицей, - причины гниения хотел выяснить. Но от книги его идет вся методика современной опытной науки.
