Но у него не оказалось головы там, где положено.
Медленно-медленно светлело небо. Туман смешивался с дымом, заволакивая солнце. Карлос Родригес ходил взад-вперед по дороге, ощущая жгучую резкую боль в глазах. Он ходил так уже час, два часа, три - кто знает, сколько именно? Он не решался заснуть. Что, если кто-нибудь украдет тело? Он не решался вернуться в город и доложить об убийстве по той же причине. При бдении ему служила поддержкой мысль о том, что с наступлением дня на дороге появятся люди и он сможет послать кого-нибудь из них с донесением в город - лучше бы одного из уважаемых cuidaderos [горожан (исп.)] в возрасте, чьи свидетельские показания касательно тела сочтут бесспорными. Однако случилось так, что первыми на дороге оказались двое мальчишек, гнавших четырех коров на пастбище.
Или один мальчишка, гнавший двух коров. Карлос уже не мог знать наверняка, двоится у него в глазах или нет. Один мальчик с двумя коровами. Два мальчика с четырьмя коровами. Одно тело без головы. Два тела без головы. Небо было серым и холодным, а вероломное солнце боялось показаться на глаза. Через некоторое время он убедился, что мальчиков все-таки двое, поскольку один из них согласился сбегать обратно и передать сообщение, и Карлос увидел, как он побежал, а в то же самое время заметил, как другой мальчик сгоняет коров с дороги, чтобы они обошли тело. Коровы должны есть, несмотря на смерть или жизнь. Мальчики скрылись из виду, скотина тоже, а кто-то все кричал и кричал, кричал не замолкая. Он с изумлением узнал собственный голос и затих.
На труп и кровь стали садиться мухи. Очень трезво, очень устало Карлос принялся разглядывать тело. Он не узнал его. Оно не казалось ему ни знакомым, ни неизвестным; похоже, оно просто пребывает в покое, все проблемы кончились. Оно даже не казалось больше таким странным: ему доводилось и раньше слышать об убийцах, которые отсекают своим жертвам головы, чтобы воспрепятствовать опознанию или хотя бы задержать их. Покой. И никаких проблем. Сколько времени потребуется мальчику, чтобы добраться до города?.. И через какое время сможет приехать дон Хуан Антонио? А потом? Что будет потом? Похвалит ли он Карлоса? Или обругает его? Уволит? Арестует? Отдаст под суд?
У него затряслись руки и ноги. Он попытался унять дрожь, не смог, сел на камень, привалился спиной к придорожной стене, положил на колени револьвер и вопреки собственному желанию, без каких-либо предчувствий немедленно уснул. Голова его отдернулась назад, а сам он подпрыгнул вперед и вверх с тревожным криком и выставил перед собой руки, чтобы поймать револьвер. Он не поймал его, не увидел, как он падает; он его не нашел. Его движения и крики вспугнули мух, и они взлетели с мерзким бренькающим жужжанием, снявшись с подсыхающей крови. Карлос упал на колени, оперся на руки и тупо уставился на темную лужу с синими отсветами. Кровь осталась на месте.
А тело исчезло.
Все закружилось, завертелось вихрем, и Карлос закружился вместе с ним, и шатаясь пошел по дороге, вытянув вперед руки, чтобы не упасть. Он уснул, он уснул после долгих часов бдения, пока сторожил в темноте тело, он уснул при свете раннего-раннего утра! Теперь его положение хуже некуда, ведь дону Хуану Антонио известно о наличии тела... и как же теперь Карлосу отчитаться о пропаже? Он ковылял по дороге, плача, всхлипывая, ругаясь, понимая, что не сможет этого объяснить, равно как и пропажу револьвера. Конечно же, он обречен.
Если только... Если только он не раздобудет другое тело, чтобы никто не заметил подмены.
Внизу под собой он увидел железнодорожные рельсы. Чуть скользя, он спустился вниз по склону и побежал по шпалам. Он знал, кто с ним так обошелся, _наверное_! Кто же, как не лесорубы, эти воры и шлюхины дети? Зачем еще, как не в отмщение за задуманный им арест?.. И чтобы воспрепятствовать ему в этом! Но он им еще покажет, раз и навсегда. Они восстановили против него все poblacion [население (исп.)], но он им покажет... Он подбежал к стрелке, и как раз неподалеку от нее оказался сарай с инструментами для путевых обходчиков с полинялой надписью: "Это здание и все его содержимое являются собственностью республики". Он взломал дверь, свернув себе плечо, схватил первое попавшееся на глаза мачете для травы и кинулся снова наружу. Осталось ли у него время? Поспеет ли он вовремя? Проснулся ли уже дон Хуан Антонио? Оказался ли он на месте? Как скоро он отправится в дорогу? Карлос молился о том, чтобы время встало меж доном Хуаном Антонио и жутким заговором лесорубов.
Удача ему сопутствовала. Когда он опять поднялся вверх по склону, завеса тумана разделилась, и внизу появился человек с ослом, нагруженным дровами. Припав коленями к земле, согнувшись, Карлос приближался к нему с такой осторожностью, предусмотрительностью и ловкостью, что ему пришлось про себя улыбнуться, сдерживая смех. Осел подошел ближе, осел прошел мимо, Карлос поднялся на ноги и кинулся вперед на носках. Взмах мачете. Тело упало, хлынула кровь. Карлос пнул ногой отвалившуюся голову, словно футбольный мяч; посмотрел, как она провалилась в подлесок. Он перекинул тело через плечо и бросился бежать, бежать, бежать.
- Карлос, - сказал дон Антонио. - Карлос! Ты слышишь меня? Прекрати и послушай меня! Ты слышишь...
- Бесполезно, jefe [начальник (исп.)], - сказал его заместитель, Раймундо Сепеда. - Это шок... шок. Он еще не скоро из него выйдет.
Дон Хуан Антонио вытер лицо безукоризненно отглаженным носовым платком, надушенным одеколоном. "Не он один... Я в таком же состоянии. Чудовищно. Ужасно. Люди не понимают..."
- Бедный молодой человек, - вздохнул дядя Эктор, пожилой тюремщик, и покачал головой. - Подумать только...
Дон Хуан Антонио энергично закивал: "Непременно, давайте, подумаем. И продумаем весь этот случай полностью. Я попытаюсь восстановить картину преступления".
- У нас имеется эта драгоценная парочка, грубовато-привлекательные двоюродные братья, Эухенио и Онофрио Грус. Якобы, а изредка и на самом деле, лесорубы. В придачу к тому - пьяницы, когда у них водятся деньги; воры... и хуже того... когда предоставится случай. Союзники в борьбе со всем миром, которые часто дерутся между собой. Прошлой ночью они отправляются рубить лес, незаконно. А на обратном пути вспыхивает ссора. Кто знает, почему? Может быть, уж коли на то пошло, Эухенио решил убить Онофрио просто под влиянием минуты. Как бы там ни было, он _убивает_ его ударом топора. Затем, чтобы скрыть, кому принадлежит тело, он обезглавливает его при помощи того же топора. И возвращается в свою лачугу, унося с собой голову. А также бумажник покойного.
- Там ему приходит в голову, что не стоило бросать тело. До рассвета недолго, его вскоре обнаружат. Поэтому он сооружает погребальный костер, собрав дрова в кучу. Поскольку поля и заросли кустарников горят, вряд ли кто заметит еще один столб дыма. Если кто-нибудь что-нибудь унюхает, все подумают, что это попавший в ловушку олень. И он возвращается, чтобы забрать тело. Но полиция тем временем не сидела сложа руки. Офицер Карлос Родригес Нуньес не только бодрствует, он даже обнаружил останки и стережет их. Эухенио прячется. Через некоторое время встает солнце, появляются братишки Санта Анна, и Карлос отправляет одного из них ко мне с донесением. Но в конце концов ребенок есть ребенок, он не отправляется прямо по адресу, бродит где-то, время уходит. А в это время Карлос, убежденный, что все будет в порядке, присаживается и засыпает. Это неправильно, - добавил он, делая упор на слове, - но... его можно понять. Можно понять.
