- Тебе повезло больше, чем ты думаешь, - заметил на это Тошка.
- То есть?
- Эта квартира лежит на очень удачном узоре линий Земли.
- ?
- Ты о таких не слышала? - удивился Антонин. - Тоже мне, ведьма называется. Это... ну, это вроде того, что вы зовете магнитным полем, тоже сила, только не совсем та. Особенно с башенкой тебе повезло - там такой завиток, с магической точки зрения это прямо-таки стартовая площадка. Как будто нарочно строили.
- Стартовая площадка для чего?
- Для путешествий, конечно же, - терпеливо отвечал Антонин. - В мой мир, например, или ещё куда-нибудь. Но ты опять разговариваешь вслух.
- Я забываю, - стала оправдываться Инна, - тебе легко, а я к этой телепатии не привыкла. Не представляю, как это слышать, что у людей звучит в мозгу! По-моему, с этим невозможно было бы жить.
В ответ на это Тошка как-то странно хмыкнул и ответил с настораживающей веселостью в голосе:
- Я думаю, тебе весьма скоро представится случай это представить. Извиняюсь за бледненький каламбур, конечно.
- О чем ты? - с подозрением спросила Инна.
Но в этот самый миг в дверь позвонили.
- Это твой хороший друг разгильдяй Усихин, - сообщил Антонин. - Вас ждет плодотворная и содержательная беседа.
Инна посмотрела в глазок. Вова Усихин, - действительно, первый шалопай их курса, ожидающе сиял за дверью. "Хорошим другом" Инны он, конечно, не был, и Инна удивилась, зачем его принесло.
- Да я тут мимо проходил, - объяснил разгильдяй Усихин, - дай, думаю, зайду. У тебя нет конспектов по зарубежной литературе? Послезавтра семинар.
- Врет, - коротко прокомментировал Антонин.
- Врешь ты, - сказала Инна. - Все равно читать не будешь. Откуда у тебя мой адрес?
- Людка Китова дала, - ответил Вова Усихин. - Ну, вру. Ты меня не покормишь? А то я с вечера...
И голодный Усихин состроил жалобное лицо. Тошка молчал.
- Только недолго, - сразу предупредила Инна. - Скоро должна придти тетя Федосья, а мне ещё надо готовиться. Я, в отличие от некоторых, уроки учу.
- Ну, ты у нас известная зубрилка, - громко прозвучало у неё в голове. Не сообразив, Инна грозно повернулась к хулигану Усихину:
- Это кто зубрилка?!.
Вова Усихин, уже разувшийся и шагнувший из прихожей гостиную, смутился:
- Да я пошутил, ты что, не поняла...
- Вот черт, - вновь прозвучало у Инны в мозгу, - угораздило же вслух подумать, - и теперь уж Инна поняла: это была не речь, это были мысли Вовы Усихина. Через миг, она удивилась другому - тому что спуталась: то, что слышалось внутри нее, хотя и говорилось словами, но имело какой-то отчетливый привкус - больше всего это походило на то, как если бы до неё сначала доносилась иностранная речь (мысли), а потом шел перевод. Еще через миг Инна сообразила, что в ней вдруг проснулся дар телепатии, - и конечно, ей было кого заподозрить. Но выяснять отношения с Тошкой при Усихине ей было некогда, настырный Вова уже торчал посреди комнаты, обозначая необходимость им заниматься. Он озирался по сторонам, и Инна слышала:
- Да, квартирка-то ништяк... ништяк... в такой бы я поселился...
- Ага, так тебя и приглашают, - вслух фыркнув, беззвучно съязвила Инна.
- Что ты смеешься? - Усихин покосился на Инну.
- У тебя носки дырявые, - ответила Инна для правдоподобности.
- А у тебя штора на полу валяется, - нисколько не сбившись, возразил разгильдяй Усихин. - Порядка нет.
Верно, портьера после Тошкиного дивертисмента так и осталась лежать на ковре - прицепить её обратно он, конечно, уже не позаботился, а Инна не успела. Подняв кремовый плюш, Инна подошла к гардине, прикидывая, как удобней будет повесить ткань, и тут ей в затылок раздалось:
- А попка-то у ней ничего... и грудки тоже... подойти, зажать, что ли?
Инна резко повернулась. Вова Усихин смотрел на неё и громко думал:
- Нет, так, наверное, не выйдет... Надо посидеть, то-се, поцелуйчики, а там на ночь остаться... а там... Хорошо бы это... ля-ля...
Не то чтобы все это циник Усихин вот так членораздельно про себя произносил, нет, таков был общий ход его мыслей, если только это можно назвать мыслями, но доносясь до Инны усихинские вожделения облекались в слова и звучали как что-то связное. И однако же, Инна ни на миг не усомнилась, что правильно все с_л_ы_ш_и_т - все эти его соображения Инна чуть ли не видела, различала так же внятно и вещественно, как пару прыщиков на левой Вовиной щеке. Придя в себя, Инна не медлила. Она бросила портьеру на пол, прошла на кухню, отрезала полбатона колбасы, швырнула в пластиковый пакет, добавила к колбасе полкаравая хлеба, прошла в прихожую, отворила дверь и позвала:
- Усихин!
- Чего? - разгильдяй Усихин недоуменно приблизился, и Инна сунула ему кулек в руки:
- Вот тебе поесть, живо одевайся и вон!
- Ты чего?!.
- Давай, давай!.. - Инна по-настоящему разозлилась. - Никаких ночевок, никаких ля-ля, никаких попок и грудок! Пошел! Ну!..
- Я, кажется, и не заикался про... - забормотал оторопевший Усихин.
- Зато думал!
Вова Усихин разинул рот и изобразил возмущение:
- С чего ты взяла? Откуда ты можешь знать, о чем я думаю?
- У тебя на лице написано! - отрезала Инна. - Давай-давай, одевайся!.. а то я твою обувь в подъезд выкину!..
Растерянный Усихин медленно одевался. Уже в дверях, держа в руке кулек с колбасой, он обернулся, и Инна снова услышала:
- Не получилось... Правильно её Людка Китова белобрысой комплексушкой называет... недотрога...
Инна просто задохнулась:
- Иди к своей Китовой! Уматывай!..
- При чем тут Китова? - остановился в дверях Усихин.
В этот миг Инна отчетливо увидела, как зад Володи Усихина резко дернулся вперед, будто его сильно пихнуло что-то невидимое. Подчиняясь приданному ускорению, разгильдяй Усихин вылетел в подъезд и обиженно закричал:
- Ты чего пинаешься?!.
- А ты чего приперся к белобрысой комплексушке, если тебя не звали?!. - с неменьшим запалом крикнула Инна и захлопнула дверь.
Разгильдяй Усихин что-то громко бормотал за дверью, но Инна не слушала. Она была возмущена, разъярена и ошеломлена одновременно. И тут послышался звук рукоплесканий и заливистый Тошкин смех.
- Замечательно, замечательно!.. Позвольте засвидетельствовать свое восхищение как коллега коллеге за то блистательное представление, удовольствие от кот...
- А ты-то, ты-то хорош! - забывшись, заорала Инна.
- Чего ты кричишь? Усихин-то ещё за дверью, - спокойно отвечал Антонин, и Инна прикусила язычок, начав изъясняться м_ы_с_л_е_н_н_о. Она обрушилась на Тошку с упреками - и за то, что он встрял в её личную жизнь, и за то, что разыграл свою проделку без спросу, и за третье, и за десятое.
- Я только дал тебе возможность испытать, что значит слышать чужие мысли, - возразил Антонин на нападки Инны. - По-моему, не произошло ничего страшного.
