контроль-панелью.
– Госпожа Карина Мураций, позволь представить тебе госпожу Викару Бересту, корреспондента отдела светской хроники газеты «Свеча», – проговорила хозяйка дома. – Она спрашивает, не согласишься ли ты дать ей небольшое интервью…
– Газета «Свеча» является одной из крупнейших газет Четырех Княжеств, госпожа Мураций, – бесцеремонно вклинилась в ее речь корреспондент. – У нас пятнадцать миллионов подписчиков и не менее пяти миллионов ежедневных случайных посетителей. Уверена, ты не откажешься ответить на несколько моих вопросов.
– Это не ваша газета два года назад обвинила господина Стораса Медведя в том, что он чуть ли не ежемесячно меняет любовниц и трахает всех своих секретарш? – враждебно спросила Ольга.
– Я не помню все статьи, которые у нас появляются, тем более – двухлетней давности, – равнодушно дернула холеным плечом корреспондент. – Но у нас есть принцип: люди должны знать правду. Если он действительно менял любовниц каждый период, не вижу, почему мы не должны были о том писать.
– Например, потому, что половине столицы известен заказчик той лживой статьи? – язвительно осведомилась Ольга.
– Инсинуации! – холодно парировала Викара. – Мы всегда полагаемся только на точные и проверенные источники, и деньги…
– Я полагаю, что сейчас не время для обсуждения старых статей, – на сей раз перебивать пришел черед Марицы. – Госпожа Карина, если ты слишком устала от перелета и смены климатических поясов, никто не может заставить тебя переутомляться еще сильнее.
– Я в порядке, госпожа Марица, – мужественно откликнулась Карина – и тут же прокляла себя и свою тупость. Ведь графиня явно подсказывала ей, как можно ненавязчиво избавиться от пронырливой тетки из продажной газеты! Все, поздно.
– Ну что же, тогда я позволю вам пообщаться пару минут, – вздохнула хозяйка дома. – Вряд ли дольше – познакомиться с тобой желающих еще много. И не беспокойся особенно, журналисты, которые попадают в мой дом, отличаются сдержанной манерой передавать ответы – или больше в нем не появляются.
Произнося последние слова, она смотрела прямо на корреспондента. Но на ту неприкрытая угроза, похоже, не произвела ни малейшего эффекта.
– Спасибо, дама Мушиный Плес, – спокойно откликнулась она. – Госпожа Мураций, первый вопрос: являешься ли ты до сих пор гражданином Республики Катония?
– Да, разумеется.
– И, безусловно, ты – патриот своей страны, в чем я ни секунды не сомневаюсь. И в то же время ты претендуешь на роль главы правительства независимого государства в Сураграше?
– Да, но…
– Скажи, а каким образом ты станешь выбирать в ситуации, когда интересы Катонии и интересы Сураграша войдут в противоречие?
Карина замерла. Вопрос явно относился к категории провокационных. И что следует отвечать?
– Я не думаю, что в обозримом будущем интересы Катонии и Сураграша могут столкнуться, – наконец осторожно ответила она.
– То есть ты хочешь сказать, что Сураграш – всего лишь марионеточное государство, которое создается Катонией для захвата контроля над западом нашего континента?
– Нет, я хочу лишь сказать, что свои интересы во внешней политике у Сураграша появятся лишь много лет спустя, – сердито ответила Карина. – Нечему пока сталкиваться.
– А в будущем?
– А в будущем, когда у нас обнаружатся внешние интересы, у нас появится и выборный президент. И я совершенно не обязательно стану участвовать в выборах. Так что у меня лично дилеммы не возникнет.
– То есть ты так мало уверена в народной поддержке, что не рискнешь выставлять свою кандидатуру? Как такое согласуется с утверждением, что народ Сураграша тебя обожает и даже боготворит?
Карина почувствовала, что в ней волной поднимается раздражение. Почему журналистка так искажает ее слова?
– Госпожа, если полагаешь, что о моей популярности в стране нагло врут, ты сама можешь отправиться туда и проверить все самостоятельно, – резко ответила она. – Тебе обеспечат надежную охрану, если ты боишься.
– Разумеется, и головорезы из так называемых «отрядов самообороны» заранее обеспечат хорошо обученных статистов всюду, куда бы я ни приехала, –очаровательно улыбнулась журналист. – Спасибо, я воздержусь. Госпожа Мураций, когда ты возвращалась в Катонию после своего так называемого «похищения», ты сообщила прессе, что вам активно помогала ваша Служба общественной безопасности. Получается, что вся история с Драконом являлась лишь тщательно спланированной операцией, предназначенной для захвата Катонией областей Сураграша, богатых залежами полезными ископаемыми, в том числе стратегическими, наподобие урановых месторождений? Или я в чем-то ошибаюсь?
Злость вскипела в Карине острыми нетерпеливыми пузырьками, ударила в голову, заставила напрячься щупальца малых манипуляторов – и мгновенно испарилась. Она хорошо умела контролировать свои эмоции даже в биологическом теле. А сейчас ей даже не требовалось успокаивать сердцебиение после выброса адреналина. Чего добивается журналистка? Возможности написать идиотскую статью с фантастическими домыслами? Почему она такая стерва? Блик света от серебряного ножа в руке одного из гостей скользнул по лицу, по открытому зрачку Викары, и Карина заметила, как голова женщины чуть-чуть болезненно дернулась, словно от укола.
Головная боль?
Взглянуть на женщину через сканер – патологических изменений головного мозга не выявлено – давление слегка повышено – характерные изменения энцефалограммы, сосудистые головные боли? – височные артерии – левая заметно расширена…
– Госпожа, с какой стороны у тебя обычно болит голова? Слева? – озабоченно спросила она.
– Что? – на лице журналистки отчетливо проступило изумление. – Голова? При чем здесь?…
Карина протянула руку и слегка нажала кончиками пальцев на левый висок Викары. Та дернулась одновременно от боли и от рефлекторного желания уклониться. Карина опустила руку и щупальцем манипулятора легонько коснулась обвивающих височную артерию нервов. Теперь – она знала – те на время потеряли всякую чувствительность. Журналистка негромко охнула и шагнула назад.
– Что ты сделала? – резко спросила она. – Что ты сделала со мной?
– Ничего особенного, госпожа. Я временно усыпила нервные окончания, на которые давит расширенная артерия и которые вызывают у тебя приступы мигрени. Ненадолго, максимум часа на три-четыре. Потом головная боль может вернуться снова. Скажи, ты принимаешь какие-то обезболивающие препараты?
Викара медленно подняла руку и сдвинула на лоб пластинку контроль-панели. Правый ее глаз, светло-зеленый, как оказалось, слегка отличался по цвету от левого, имевший более темный оттенок.
– Зачем ты это сделала? – почти отчаянно спросила она. – Как ты узнала, что у меня болит голова?
– Я врач, госпожа. И я девиант со способностью к объемному сканированию. Проще говоря, я вижу, что творится у тебя внутри. Я невеликий специалист в области сосудистых заболеваний, у меня совсем иная специализация. Но я знаю, что такие мигрени успешно лечат и терапевтическими, и хирургическими методами. Так ты принимаешь обезболивающие препараты?
– Да… – Журналистка осторожно прикоснулась пальцами к виску. – Тарамон, например.
– Тарамон – обезболивающее общего назначения. Он малоэффективен в данной ситуации и вообще давно устарел. Тебе следует всерьез заняться ликвидацией проблемы, а не просто
