Ее муж стоял у стола и голодными глазами разглядывал еду. Его жена поместила мясо на стол и заговорила на собственном языке; муж переводил ее речь.
— Вы предпочитаете горячее или холодное?
— Горячее, пожалуйста, — отозвался Найл, раздумывая, как она предполагает приготовить мясо на кухне, где, казалось, не было очага.
Капитан сказал, что предпочитает съесть свой кусок холодным. Найл ожидал этого — он никогда не видел, чтобы пауки ели что-либо горячее.
Тролль задал вопрос:
— А где… — Последнее слово прозвучало как "денкута", но, поскольку сопровождалось образом сферы, Найл понял, что он имел в виду, и пошел за ней. Он заметил, что шар, когда он достал его из сумки, покалывал пальцы, очевидно, реагируя на энергию, заполнявшую пещеру.
Женщина взяла ее в руки с восхищенным трепетом, осторожно повертела на свету и поднесла к уху. Она что-то сказала на своем языке, и ее муж перевел:
— Она говорит, что это похоже на работу Салгримаса, самого знаменитого из наших мастеров.
Великанша спросила Найла (ему вновь легко было прочесть ее мысли):
— Где вы ее нашли?
Он передал в ее разум образ пещеры, где они попались в ловушку.
— Ах, так это то, что искал Карвасид, — сказала она.
— Карвасид?
— Это значит Великий Мастер, — пояснил тролль. Он предпринимал множество попыток найти это.
Это случайное упоминание словно кольнуло что-то в голове Найла.
— Вы что-нибудь знаете о мастере из Страны Теней? — спросил он.
— Да. Но мой отец знает больше, — ответил великан.
Найлу пришлось подавить ликующий возглас.
Его озадачило то, как женщина разделала лодыжку, сделав разрез вокруг кости таким образом, что получился карман, и засунула туда сферу. Ее муж положил обе руки на стол, нагнувшись над ляжкой, и уставился на нее, как будто что-то высматривал. Мгновение спустя раздалось шипение, словно от раскаленной сковороды, и из разреза в лодыжке поднялся столб пара. Несколько минут позже донесся несомненный аромат жарящегося мяса.
Они вернулись в первую комнату. Там дети притихли достаточно, чтобы сделать беседу возможной, хоть младший продолжал носиться взад-вперед, издавая ревущие и шипящие звуки.
— В какую игру он играет? — спросил у тролля Найл:
— Он представляет себя драконом.
— Он видел дракона? — поразился Найл.
— Нет. Но мы рассказывали ему сказки.
Найл был сражен осознанием того, что тролли, со своими телепатическими способностями, могут передать своим детям куда более реалистичный и пугающий образ дракона, чем любой человеческий ребенок может извлечь из книги со сказками.
Старик в первый раз подал голос из угла:
— Мой дед видел дракона.
Его способность к телепатическому общению была такой же сильной, как у его сына.
— Это было давно? — спросил Найл.
Тролль кивнул, и сияние его глаз стало настолько сильным, что Найлу захотелось опустить взгляд. Однако он чувствовал дружелюбие старого великана.
— Давно. Тролли живут дольше человека, более чем в двадцать раз, так что, это было более ста человеческих поколений назад.
Быстрый подсчет в уме сказал Найлу, что он говорил о трех тысячах лет.
— Они дышали огнем?
— Нет, но их дыхание было настолько горячим, что казалось огнем.
Его разум передавал гораздо больше информации, чем слова. Он имел в виду, что, как тело взрослого производит больше тепла, чем тело ребенка, так и эти гигантские создания производили достаточно тепла, пропорционально их огромной массе, чтобы их дыхание стало жарким, как топка.
Пока они разговаривали, женщина накрыла на стол. Младший ребенок уселся на высокий стул, а старшему потребовалась только подушка, чтобы подняться до удобного уровня. Усадить Найла, очевидно, было нелегкой задачей, поскольку стол был с него высотой. С этим справились с помощью другого высокого стула, даже выше, чем у маленького тролля, и у Найла ноги не доставали до земли более, чем на ярд, что заставляло его чувствовать себя довольно неуверенно.
Найл задумался, как бы потактичнее сообщить, что пауки предпочитают есть в одиночестве, но капитан избавил его от объяснений, поскольку, будучи непривычным к стульям, предпочел поесть на кухне. Тролль вручил ему кусок сырой говядины, и капитан исчез, закрыв за собой дверь на кухню. Вскоре отдаленные звуки разгрызаемого мяса дали понять, что он вкушает обед.
Еда была простой, включая в себя дымящийся окорок, которым можно было бы накормить дюжину гостей, буханку хлеба, бледно-желтый овощ, похожий на цветную капусту, и блюдо сыра. Также на столе стояли чаши с искристой водой.
Тролль разрезал мясо, вынув сферу, которую положил на тарелку, и передал Найлу кусок окорока толщиной более, чем в полдюйма. Найл с интересом подметил, что мясо полностью прожарилось, хотя кристальную сферу поместили вовнутрь менее, чем на четверть часа назад. Но он уже привык к чудесам этого странного мира. Мясо ели с зеленой массой, которая называлась апсой. Найл решил, что это была какая-то разновидность горчицы, но с вяжущим привкусом, с которым он никогда не сталкивался прежде, и заполненная хрустящими семенами. Юноша нашел, что она была куда вкуснее, чем горчица. Зеленая "цветная капуста", которую называли титри, была совершенно не похожа на этот овощ по вкусу, да и вообще ни на один, который когда-либо пробовал Найл.
Юноша сосредоточился на еде, как из-за того, что проголодался, так и из-за трудностей обращения с огромными ножом и вилкой. Его нож был размером с тесак, а у вилки были только два зубца, разделенные широким промежутком. Когда он едва не уронил свой кусок мяса, женщина заметила это затруднение и нашла для него вилку и нож гораздо меньших размеров, видимо, предназначенные для детей. Маленькие тролли нашли это забавным и разразились хохотом. Найлу приятно было их рассмешить.
Вскоре он опьянел от искрящейся воды и поразился тому, что дети осушили свои чаши и стали просить еще. Но, вместо того, чтобы взбаламутить их, как полагал Найл, вода погрузила их в сонливость, и спустя десять минут оба зевали и терли глаза. Мать взяла младшего и он заснул на ее руках.
Вода и выпивка погрузили Найла в состояние эйфории, приведя к заключению, что тролли были самой очаровательной семьей из всех, что ему встречались. Казалось, что мать излучает любовь ко всем, как гигантский кристалл в камине излучал тепло. А когда она обратилась к Найлу, предлагая ему еще титри или апсы, он почувствовал себя окруженным женским теплом, напомнившем ему Мерлью, Одину, мать и всех других женщин, которые дарили ему свою любовь. Глядя, как она держит на груди ребенка, он пожелал сам оказаться на месте этого счастливца.
