Козловский бормотал что-то рядом...
Еще одним усилием инженер отбросил все постороннее, собрал всего себя в туго свернутую пружину... Загорелся второй красный глаз... Пальцы вздрогнули легкой судорогой... Метнулся в глаза еще один огонь. Захватило дыхание на короткое мгновение, и первая лампочка погасла. Неужели момент упущен?
Сердце колотится бурными ударами... Судьба земного шара в коротком движении слабых мускулов! Ну, что же?
Вспыхнул еще один красный огонь на боковой линии,- это хорошо,правильная засечка... Итак, три сигнала... Четвертый!
Дерюгин нажал контакт.
Впереди что-то ахнуло страшным гулом, и тяжело вздохнуло далекое поле. Взметнулся кверху гигантский ураган чернопламенной тучей, будто лопнула утроба земли и выплюнула в небо свое содержимое. Несколько коротких секунд длился дикий хаос звуков,- с севера неслось что-то невообразимое. Два человека успели взглянуть друг на друга, и в следующее мгновение обрушилось на них самое небо в вихре, огне и оглушающем грохоте.
Глава XXIV Рассказ Клейста
Еще на смутной грани между сознанием и бредом, несколько раз приходя в себя и вновь впадая в забытье, Дерюгин оставался во власти все той же картины хаоса разрушения, которая поразила его мозг в последнее мгновение. Моменты просветления тонули в общем мраке и сливались в одном и том же воспоминании. Смутно мелькали на этом фоне какие-то лица, порою странно знакомые, звучали слова, лишенные смысла, но все усилия связать разбросанные отрывки не приводили ни к чему: мысль, с болью ворочавшаяся по извилинам мозга, погружалась неизменно в полудремотную мглу. Это было невыразимо мучительно, потому что рядом с бессильными попытками росло неодолимое желание, лихорадочная жажда что-то вспомнить, собрать, решить какую-то задачу.
Первой фразой, дошедшей полностью до его сознания, были слова, сказанные по-немецки незнакомым голосом:
- Думаю, что теперь он останется жив.
- "Неужели это обо мне?" - сформировалась в ответ смутная мысль.
Дерюгин с усилием, преодолевая острую боль, открыл глаза.
Над ним склонились два как бы просвечивающих сквозь туман бледных лица; одно из них он, несомненно, где-то уже видел.
Дерюгин не успел еще связать это мимолетное впечатление, как запекшиеся губы, с трудом разжавшись, выдавили сами слабый шепот:
- Клейст, это вы?
Знакомое лицо с окладистой русой бородкой наклонилось ближе, и другой голос произнес мягко:
- Да, коллега. Только лежите спокойно и не разговаривайте.
А первый добавил:
- Выпейте-ка вот этого...
Дерюгин послушно разжал губы, и жгучая влага обожгла рот и разлилась живым теплом по телу. Легкое облако окутало мозг сонной дремой...
Когда Дерюгин после этого проснулся, вокруг уже не было прежнего тумана; предметы приняли обычные отчетливые очертания; легкий свет сквозь полуспущенные шторы ложился на лицо теплой лаской.
Голова казалась еще странно большой, будто чужой, но в ней медленно ползли уже и складывались воспоминания, образы, мысли...
Первое, что остановило на себе внимание Дерюгина, была согнувшаяся над книгой фигура Клейста, отчеркивавшего на полях что-то карандашом.
Теперь Дерюгин начал вспоминать еще неотчетливо, смутно, как сквозь завесу густого дождя, но постепенно расплывчатые черты связывались в целую картину. Он лежал некоторое время молча, с наслаждением ощущая, как в него вливается жизнь, и удивляясь равнодушию, с которым сознание воспринимало все, что недавно было важнее жизни и смерти. Он повернулся, подставляя голову свету. На это движение Клейст оторвался от книги и подошел к постели.
- Ну, как дела, коллега? - заговорил он, садясь рядом.
- Спасибо,- ответил Дерюгин, протягивая руку,- слабость большая... но жить хочется, как никогда раньше. Голова понемногу приходит в порядок, хотя толком не могу еще сообразить, что случилось...
- Сейчас лучше и не соображайте,- вы еще очень слабы...
- Нет, Клейст, пустяки. Я совсем спокоен,- это-то и удивительно. Я могу сейчас выслушать что угодно. Скажите, как шар?
- Исчез,- ответил немец торжествующе.
- Исчез? - повторил Дерюгин, чувствуя, как со дна души подымается волна опьяняющей радости,- значит, все-таки победа?
- Да, очевидно, потому что этот проклятый пузырь, наделавший столько бед, как в воду канул, если можно так выразиться, и астрономы в своих обсерваториях уже две недели напрасно ищут его следов по небу.
- Две недели? Значит, и я столько времени лежал здесь без памяти?
Клейст на минуту замялся, заметив свою оплошность, но, видя спокойный вид больного, кивнул головой.
- Да, повозились-таки мы с вами. Первое время казалось, что дело совсем безнадежно.
- Послушайте, Клейст, но каким же образом в самом деле я остался жив? Ведь это против всяких правил.
Немец улыбнулся и развел руками.
- Один шанс из тысячи... Ваш товарищ тоже уцелел, хотя помяло его больше вашего. Очевидно, сыграло роль то обстоятельство, что вы были закрыты гребнем холма, и главную волну удара перенесло через ваши головы.
- А остальные?
- Кто это?
- Те, на постах и на тракторах?
- От них ничего не осталось, коллега. Вы не узнаете сейчас местности вокруг заряда. Строения, целые деревни, деревья, рощи,- все это снесено начисто. На месте пушки - большое озеро, из которого вытекает теперь Оржиц. Нарев сильно обмелел, северные притоки его изменили русло. Вообще все исковеркано до неузнаваемости.
Оба помолчали.
- А где фрейлейн Флиднер? - спросил снова Дерюгин.
Клейст нахмурился и отошел к окну.
- Ее нет сейчас здесь... Да и вообще вы слишком много разговариваете. Для первого раза вопросов достаточно.
Дерюгин и сам это чувствовал. Утомление сковывало мозг неодолимой дремотой; мысли все ленивее ворочались в мозгу; не хотелось ни думать, ни чувствовать,- только бы лежать так недвижно, отдаваясь сладкой истоме. Скоро он опять погрузился в забытье.
И только когда Дерюгин окончательно пришел в себя, Клейст рассказал ему о судьбе Дагмары. Бедной девушки не было больше в живых. Во время взрыва она находилась на наблюдательной вышке, на башне, и стояла у самого парапета. Сила удара при выстреле оказалась значительнее, чем предполагали, и Пултуск попал в зону сильного действия взрывной волны. Сотрясение почвы, соединенное со свирепым ураганом, обрушилось на город и причинило много разрушений. Башня дала значительную трещину вдоль северного фаса, а выступающий карниз ее местами обвалился. У ее подножия в груде мусора нашли утром изуродованное тело Дагмары.
Первоначальное убеждение было, что ее сбросило силой удара вместе с обрушившейся частью парапета.
