— Умрут все эхайны, — согласился Носов. И с отчетливо читаемой угрозой повторил: — Все.
— Женщины, — неприятно усмехнулся одними губами Лихлэбр. — Дети. Старики. А?
— Все, — подтвердил Носов.
— Не верю, — качнул головой эхайн. — Вы мягкие. Вы не можете, как мы.
— Ты не увидишь, — сказал Носов. — Может быть — я не увижу. Но они умрут. И — хватит об этом.
— Хха! — снова гаркнул Лихлэбр, но на сей раз с раздражением. — Мы решаем. У нас то, что вам нужно.
— Вы не решаете, — возразил Носов. — Вы отдаете то, что нам нужно. Мы вас отпускаем. И это все.
Желтые глаза эхайна скользнули по лицам стоявших молча людей.
— Ты смелый, — проскрипел Лихлэбр. — Почему не один? Кто они?
Нескладный тип, деликатно кашлянув, выступил вперед и снял шляпу.
— Филипп Лагранж, — представился он, коротко поклонившись, и сразу же вернул шляпу на прежнее место. От него исходило удушливое ощущение с великим трудом сдерживаемого страха. Если эхайн умел воспринимать эмо-фон (а отчего бы ему не уметь?), то мог бы наслаждаться произведенным впечатлением. — Я член Магистрата города Тритоя, континентальной столицы Эльдорадо. Я обязан присутствовать на переговорах по своему административному статусу. Магистрат уполномочил меня предоставить вам гарантии неприкосновенности и свободы передвижения, если заложники будут освобождены. В моем лице вольная планета Эльдорадо предлагает вам дружбу и гостеприимство на любой срок, какой вы сочтете для себя приемлемым…
Эхайн выставил перед собой трость (Лагранж осекся на полуслове и невольно попятился) и надменно объявил:
— Мы свободны. Мы ходим, где хотим. И берем то, что нам нужно. Ты? — Он смотрел на Рмтакра, как обычно, наглухо упакованного в свою серую хламиду, потемневшую от влаги.
— Ты мне интересен, — кротко ответил тот. — Мы уже забыли, как это выглядит.
— Где твое лицо? — рявкнул эхайн.
Рмтакр «Упавшее Перо» Рмтаппин слегка приоткинул капюшон. Призрачный свет Сомнамбулы отразился в черных блюдцах его нечеловеческих глаз. Лицо графа Лихлэбра напряглось, едва не утратив всегдашнюю спесивую гримасу. Низкий лоб собрался в складки, словно эхайн что-то мучительно припоминал. И эти воспоминания были ему крайне неприятны.
— Вы с ними, — сказал он с укоризной.
— Да, — удостоверил Рмтакр. — И давно.
— Это было ошибкой.
— Это был правильный выбор.
Лихлэбр усмехнулся, но не столь уверенно, как раньше. Его взгляд остановился на Кратове.
— Зверь-Казак, — промолвил эхайн.
— Т'гард Лихлэбр, — сказал Кратов.
И ужасной силы ударом швырнул его на мокрые камни.
…! — вырвалось у Носова.
Он быстро переводил взгляд то на зловещие черные агрегаты эхайнов, нацеленные на людей, то на скалистые склоны, где наверняка таились его сотоварищи с такими же опасными игрушками.
Член Магистрата Лагранж пискнул что-то неразборчивое, схватил свою замечательную шляпу, сорвал с головы и, прижимая ее к груди, бросился бежать. Учитель Рмтакр «Упавшее Перо» Рмтаппин молча выдвинулся на его место, в его бесформенной фигуре читалось громадное напряжение.
Лихлэбр грузно возился в грязи, мотая головой со слипшимися в сосульки волосами. Ему с трудом удалось принять сидячее положение и укрепиться так, не заваливаясь на бок. Неверным движением он вскинул над головой ладонь (эхайны немедленно опустили оружие), а затем плавно и бережно поднес ее к затылку.
— Драд-шхирси, — раздельно выругался он.
— Иофс 'уэгхр кх'элпешт, — ответил Кратов. — Долг любит возвращаться.
До графа, наконец, дошло, что с ним ведут диалог на его родном языке.
— Драд-шхирси эр'шхирси драд, — пробормотал он изумленно. — Ты боец. Это твоя работа. Я видел. Но ты говоришь… как эхайн!
Кратов быстро переглянулся с Носовым. По бледному лицу того мелькнула тень торжествующей ухмылки. Благодаря медиатранслятору Конрад мог знать содержание разговоров в «клубе любителей эхайнов». Он мог знать имена участников и проскользнувшие в беседах титулы. Но он не знал, кто есть кто на самом деле. И он честно сообщил своим нанимателям, что один из завсегдатаев интеллектуальных посиделок профессиональный гладиатор. Чем доставил им, наверное, немало пищи для размышлений на тему «на кой бес высокоученому собранию этот здоровенный и по скудоумию немногословный малый».
Между тем, Лихлэбр не глядя нащупал тросточку и, опираясь на нее всем своим немалым весом (тросточка гнулась, но держала), наконец выпрямился.
— Кто ты? — спросил он Кратова.
— Я тот, кто хочет договариваться.
— Ты не хочешь воевать?!
— Не хочу. И никто не хочет.
— Но мы хотим! — проскрежетал эхайн.
— Это ошибка. И я могу доказать.
— Доказать? Есть что-то, чего мы не знаем?
— Да.
— Но мы знаем все!
— Никто не знает всего… Отпусти всех заложников. Возьми меня. Узнаешь то, что знаю я.
Лихлэбр стер — а скорее, размазал — подолом безрукавки грязь с лица. Его кошачьи глаза горели огнем безумия.
— Идем, — сказал он наконец и, повернувшись, побрел на неверных ногах к кораблю.
Изумленный неожиданным развитием событий, Носов наконец обрел голос.
— Константин, — сказал он предостерегающе, на всякий случай перейдя с континентального эльдорадского на русский. — Даже не мечтайте. Это ловушка. Вы имеете дело с эхайнами…
— Вы тоже не знаете всего, Эрик, — возразил Кратов.
— Может быть, и не знаю, — проворчал тот. — Но не собираюсь рисковать чужой жизнью. Мне нужно выцарапать оттуда Озму, а не подать им на тарелочке еще и вашу голову!
— Успокойтесь, Эрик. Все будет хорошо. Я обещаю.
— Что вы можете обещать? Что?! Я не жду от вас ничего, кроме новых осложнений! Надо же додуматься: заехать по фыркалам аристократу, графу, поковнику разведки!
— Я пошел, — прервал его Кратов и почти бегом пустился догонять Лихлэбра.
Носов дернулся вперед, чтобы ухватить его за рукав, но промахнулся.
— Сумасшедший! — выкрикнул он. — Самоубийца!
Кратов не обернулся.
Он приблизился к эхайнскому кораблю — вблизи тот оказался несколько просторнее, чем издали, при искажающем перспективу лунном свете. Миновал вооруженную стражу, по трапу поднялся в шлюзовую камеру. Могучая спина т'гарда маячила впереди. Кратов озирался, не имея сил сдержать любопытство. Не так часто доводилось ему побывать на чужом космическом транспорте. А тем паче на эхайнском… Стены шлюза и открывшегося за ним трубообразного коридора были сделаны из темно-красного материала, напоминавшего земной керамит. Возможно, это и был керамит, полученный неправедными путями в мимолетную эпоху ассоциированного членства… Коридор круто заворачивался, следуя блюдцеобразным контурам корабля. Кратов отвлекся, засмотревшись на развешанные под самым потолком металлические блюда с чеканкой, носившие явно декоративный характер. Смысл изображенных на них переплетающихся аллегорических фигур он уловить не успел. Эхайн, шедший позади, грубо пихнул его между лопаток чем-то твердым, должно быть — прикладом своего варварского оружия. Кратов и не ожидал, что с ним станут церемониться. Он был готов к самому неучтивому обхождению. После тритойского ринга ничто не могло его испугать…
