Бус скрестил руки на груди:
— Но откуда вы знали, что она попадет к нам?
— А мы и не знали. Но поспособствовали, через симпатизирующего нам человека у вас на борту. Хорошего, порядочного человека. Потом провели заказ через другого нашего союзника. Дальше, как вы знаете, вмешалась Агата, которая все это время занималась тем же. Искала Табат.
Гай потер лоб ладонями и удивленно покосился на меня. Что ж, я и сама не ожидала, что окажусь стратегически важной персоной. Бус кивнул:
— Хорошо, положим. Зачем?
Ингирит рассеянно провела пальцами по стене. Лицо ее застыло, превратившись в мраморную совершенную маску:
— Надеялась поторговаться. Купить жизнь людям из колонии в обмен на Табат. Наши технологии позволяют проводить аппаратные генетические модификации, то есть, мы могли бы приспособить жителей городов к климату Капао. Также мы можем восстановить их популяцию и исправить ошибку, вызывающую у последующих поколений бесплодие. Мы ведь долгие годы изучаем людей. Агата знает об этом.
Бус выдохнул, растерянно улыбаясь:
— То есть, все, что делала эта женщина, пыталась спасти свой мир?
— Нет, — сухо перебила Ингирит, — уничтожить мой.
Встреча с биологической дочерью Алисы в лесу, действительно, на первый взгляд выглядела простой случайностью. Хотя присутствие в ее группе Марты, невесть зачем, взятой на «прогулку» по джунглям, сразу же вызвало легкие сомнения в искренности Бат. Затем, она послушно согласилась с версией событий, заранее отрепетированной и теперь озвученной Бусом. О цели и причинах нашего путешествия, из-за которых мы, собственно, оказались в лесу, хотя Бат, как и Бус прекрасно знали о технических возможностях кукол, их зеркалах-телепортах, шарах и прочем. Она вежливо выслушала сказку о том, как Бус договорился с куклами, и они нас отпустили. А он потом, с их разрешения, переговорил с капитаном, и поэтому тот будет ждать нас в указанных координатах. Никого не удивила странная осведомленность Велимира о местах на Капао, пригодных для приземления челноков, к тому же еще и расположенных в полузаброшенном секторе моногорода. Все увлеченно делали вид, что полностью уверены в естественности происходящего, на самом деле ни на минуту не забывая о фальши каждого произнесенного слова.
Однажды, Сневедович потратил на меня около часа, пытаясь объяснить, что такое искусство недосказанности, в процессе которого противники обмениваются информацией, скользя на тонкой грани между ложью и полуправдой. Но только сейчас я поняла, что именно он тогда имел в виду. Мы делали вид, что доверяем друг другу, но держались двумя отдельными группами. Разговоры выглядели неестественными, слова произносились с осторожностью. Буса, видимо, сильно напрягало отсутствие у нас хоть какого-нибудь оружия, когда как Бат и ее спутники носили на поясах разрушители. Кому-то из них могло показаться, что цель оправдывает любые средства. Я так не думала, потому что была хорошо знакома с последствиями подобных убеждений.
О планах Ингирит в группе знали всего трое — я, Гай и Бус. Рисковать и обсуждать с Мартой щекотливые темы, когда неподалеку маячила Бат с верным спутником Донатом, мы не рискнули. Кроме вышеперечисленных, среди нас незнамо как оказался Гектор, с которым не разговаривали ни свои, ни чужие, и двое незнакомых мужчин с Маратом.
Конечно, первой реакцией на появление считавшегося погибшим товарища стал шок и эмоциональный порыв обнять, пощупать, но когда страсти поутихли, ситуация быстро превратилась в неловкую, на грани напряженного молчания. Марат был очень похож на себя прежнего, но все отлично понимали, того рыжего великана больше нет. Да, его воспоминания, отношение к знакомым людям и даже интонации в речи остались теми же, но выглядел он иначе — бесполым, сереброглазым, беловолосым чужаком. Наверное, в момент нашей встречи шаткость собственного положения до него все-таки дошла. Ему придется научиться быть кем-то другим и примириться с исчезновением огромной части старой личности. Да и это еще не все. Прежние связи с людьми и их отношение к нему могут кардинально поменяться. Если рассматривать ситуацию с такой точки зрения, мне определенно повезло. По крайней мере, я никогда не была кем-то еще.
Марат повел себя тихо и сдержанно, не пытался ни с кем самостоятельно заговаривать, и интуитивно, возможно, старался держаться поближе ко мне. Когда наши взгляды пересекались, я понимала, нужно подбодрить его, но ни время, ни место не располагали к дружеским беседам или объяснениям. Марте вовсе пришлось удовлетвориться кратким экскурсом в ситуацию. Без проясняющих подробностей, с четким приказом от Буса, не делать глупостей и беспрекословно подчиняться.
На протяжении пяти часов мы упорно продирались сквозь джунгли, незримо окруженные хищниками гораздо более опасными, чем мы сами, но пока державшимися на приличном расстоянии. Кроме того, я постоянно чувствовала слабый эмоциональный фон, но не могла определить исходит он от людей или кукол, которые, по заверениям Буса, не оставили бы нас без присмотра. Все следили за всеми. В нашей группе никто не доверял противнику в лице Бат с сотоварищами, они, в свою очередь, молча подозревали нас в сговоре с Ингирит. Лица людей были закрыты респираторами, не только защищавшими от опасной микрофлоры Капао, но и скрывавшими нежелательные эмоции. Мы с Маратом обходились без них, так как перед уходом Ингирит заявила, что необходимости в защитных устройствах у нас больше нет.
Я старалась не выпускать из виду Бат. Бус, Гай и Марта шли в двух или трех шагах впереди меня, справа вышагивал Гектор и незнакомцы. Марат сначала держался на некотором расстоянии ото всех, но после первых трех часов пути, оно сократилось до бок о бок со мной. Бат гнала нас не щадя, так как предельно ясно выразилась еще в самом начале пути — ночевать мы должны внутри периметра, в городе. Хищников, желающих перекусить случайными путешественниками, здесь хватало с избытком, а с наступлением ночи их количество возрастало в геометрической прогрессии.
Невозможно было думать о чем-то еще кроме дороги, из-за бесконечных усилий, направленных на успешное преодоление каменных обвалов, плотных зарослей из лиан и кустарников; оврагов, стволов поваленных деревьев, полян заросших ядовитыми растениями или шаровидными грибами. Мы шли мимо узких расщелин, наполненных ледяной водой из пробегающих в них ручьев и слоистых каменных стен, склонялись под клочковатыми полотнищами белоснежного грибка и паутинной плесени, свисающих над головами и отчаянно липнущих к одежде. Монотонная, выматывающая многочасовая ходьба, а ведь нельзя было расслабляться или терять бдительность, поскольку это грозило серьезными травмами, а как следствие и потерей скорости нашей группы.
