Что же касается самого Борташа, то приговор в отношении него привели в исполнение еще затемно.
Яшка был доволен. Единственное, что не давало ему покоя, так это паровоз, улетевший в разгар сражения с борташевцами. Свой он был или вражеский, но подвергать риску оружие, оставшееся на орбите без присмотра, Косенкову не хотелось. Правда, теперь в его распоряжении вместо двух паровозов было целых шесть, однако людей на них не хватало, а опытных машинистов и вовсе не было. Неожиданно выручил Мустафа. Облазив и обстукав каждый паровоз сверху донизу, он сообразил, что они легко способны двигаться и маневрировать в состыкованном положении, изрядно экономя при этом горючее, за каковое открытие Мустафе была объявлена благодарность перед строем и обещан орден Красного Знамени по возвращении на Гигант.
Егор, отлучившийся из деревни спозаранок, все награждения пропустил и едва не опоздал к отлету. Яшка поощрил его в личном порядке, вручив за мужество в боях с бандитами именной наган, который тут же отобрал за самовольную отлучку.
Еле отвязавшись от Яшки, Егор получил нагоняй и от Мустафы.
– Где тебя черти носят? – напустился на него майор Каримов. – Тут каждая пара рук на счету!
Вместо ответа Егор вынул из кармана и протянул ему стреляную гильзу.
– Что ты на это скажешь, командир?
Мустафа повертел гильзу в пальцах, и густая бровь его недоуменно приподнялась.
– Где ты это взял?
– Там, на пустыре, в кустах.
– Это же от «Калаша»! Пять-сорок пять! Егор забрал гильзу и спрятал в карман.
– Вот и я о том же…
Благодаря инженерному гению майора Каримова и мастерству машиниста Сидорчука старт красной армады прошел в штатном режиме, и спустя полчаса она уже вышла на расчетную орбиту. До стыковки со станцией «Мир» оставались считанные минуты.
Яшка с нескрываемой гордостью бродил вдоль гармошки состыкованных паровозов из конца в конец, любовно дыша на полированные поверхности и по-хозяйски протирая их рукавом.
– Простор-то какой! – кричал он через все шлюзовые переходы.
– Тут ежели плакат повесить, так на нем можно аршинными буквами написать «Да здравствуют Советы рабочих, крестьянских, солдатских, матросских и аборигенских депутатов!» – и еще место останется.
– Яш, зайди-ка сюда, – из командной рубки главного паровоза выглянул озабоченный Сидорчук.
– Иду! – Косенков, нарочито громко топая и по-журавлиному перешагивая через комингсы, приблизился к рубке. – Вспотеешь, пока дойдешь! – радостно сообщил он. – Ну, чего тут у вас?
– Ничего, – проворчал Сидорчук.
– Мы вышли в точку встречи со станцией, – пояснил Мустафа.
– Молодцы! – Яшка одернул гимнастерку. – А ну, покажьте!
– Смотри сам, Яков Филимоныч.
Косенков шагнул в рубку, и улыбка медленно сползла с его лица. Навигационные экраны паровоза были пусты.
Станция пропала.
– Черт! – поручик Яблонский бросил колоду. – Тройка, семерка, туз! Если вам снова повезет, я всерьез буду считать, что вы в сговоре с пиковой старухой… – он снял китель, сверкнувший золотом погон и воротником, засаленным до свинцового блеска. – Идет за кольцо и сапоги!
– Прошу извинения, – Купер брезгливо пощупал ветхую ткань. – Только за сапоги.
– Однако, братец, ты поразительно скуп для миллионщика! – поручик с укоризной протянул Джеймсу перетасованную колоду. – Сними.
– Какой там миллионщик! – вздохнул Купер, выбирая карту. – Все в прошлом… Вот разве что ваши друзья дадут благоприятной цены за груз…
– Можешь не сомневаться! – заверил Яблонский, пожирая глазами карту в руках Джеймса. – В золоте будешь купаться! Нектар и амброзию вкушать! Кстати, что это я все на «ты», а брудершафта не пили! – он живо наполнил бокалы. – Давай за дружбу!
– С удовольствием, – вздохнул Джеймс, предусмотрительно отодвинув карту на край стола. – Так у вас и золото есть?
– Есть, есть, – поручик с сожалением проводил карту глазами. – Все есть, были бы патроны… – он залпом осушил свой бокал, забыв о брудершафте.
Купер не настаивал. Прихлебывая ароматный ликер, он внимательно присматривался к своему новому знакомому. Поручик казался странноватым, но вполне разумным молодым человеком, к счастью, начисто лишенным деловой хватки. Выходя в эфир с борта станции, Джеймс не мог и надеяться, что будет так скоро услышан и взят на буксир космическим кораблем, прилетевшим не со зловещего Красного Гиганта, а с вполне цивилизованной планеты, расположенной где-то неподалеку.
– Тут главное что? – продолжал Яблонский, занюхав воротником кителя. – Главное – доставить всё в целости и сохранности.
– Могут предполагаться препятствия? – удивился Джеймс.
– А черт его знает! Как масть ляжет… – поручик снова взял карты. – Сам понимаешь, в эмиграции живем. Зачем с властями ссориться, когда патронов нет? Другое дело – с пулеметом! – он ласково погладил маслянистый кожух стоящего у ног «максима». – Может, и отобьемся…
– Что значит – может? – встревожился Купер. – Вы не имеете разрешения властей?
– Да какое там разрешение! – Яблонский махнул рукой. – Сколько лет живем и разрешения не спрашиваем. Ты не волнуйся, прошмыгнем незаметно, разгрузимся в тихом месте – они и знать не будут.
– Но как вы объясните появление товара на планете? Не будут ли вам задавать неудобных вопросов?
– Вопросов?! – поручик вдруг расхохотался. – Нет, эти не будут. На редкость неразговорчивый народ.
Утирая выступившие слезы, он снова потянулся было к бутыли, но тут из узкого отверстия аварийного люка появилась и замерла, словно охотничий трофей на стене, огромная, заросшая рыжей шерстью голова.
– Ну, чего тебе, Родионов? – Яблонский повернулся к люку.
– Так что, вашбродь, там это… – голова неопределенно боднула воздух, кося бизоньим глазом на Джеймса Купера. – Никак, погоня…
Трудно описать радость командира красной эскадры Яшки Косенкова, когда сквозь тугую тьму, заполнявшую навигационные экраны головного паровоза, проклюнулась вдруг едва заметная светлая черточка, не больше риски на сапожной линейке.
– Они? – еще не веря счастью, осторожно спросил он приникшего к экрану Мустафу.
– Судя по дрейфу амплитуды сигнала… – задумчиво протянул космонавт.
– Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, – лихорадочно шептал Яшка, растеряв последние запасы атеизма. – Капли в рот не возьму, свечу в три пуда Николе-угоднику…
