Однако этот тип – еще довольно-таки крепкий орешек!
– Бить я тебя все равно не буду, не напрашивайся. Пройдемся пешком метров пятьдесят, потом поедем на моей машине. И я не стану говорить, что у тебя нет никаких шансов бежать. Шансы есть, но смысла нет. Даже если тебя занесет в непроходимые джунгли Африки. Меня ведь нашли, и тебя найдут.
– Ты слишком много говоришь. Собрался что-то делать – делай.
– Логично, черт побери! Готов?
– Да.
– Иди вперед.
Мы быстро покинули здание и вышли в сад. Надо отдать сенатору должное – он умеет спокойно принимать свою судьбу. Наверное, его опыт работы в ЦРУ не ограничен одной только группой «Эй-Экс». И если бы оказалось, что когда-то он все-таки был полковником, меня бы это не удивило.
Охранники спокойно проследили за нашим – особенно моим – приближением.
– Босс, вы не на машине? – спросил тот, который не хотел меня впускать.
– Нет. Если будут спрашивать – я уехал, вы ничего не знаете. Пусть все остается, как есть. Вернусь дня через два.
Выходим за ворота. Можно пройти по дороге, но я предпочитаю держаться под деревьями. Хомодетектор не показывает ничего подозрительного.
– Ты сказал им неправду, сенатор. Ты не вернешься сюда через пару дней.
Тиммен смотрит на меня взглядом, в котором видно всего один вопрос.
– Попрощайся со своим жилищем. Это случится сегодня вечером или ночью. У тебя же наверняка остались там данные от «Эй-Экс»?
– Бомба? – поинтересовался он.
– Нет, было бы слишком подозрительно. Скорее стихийное бедствие. Ураган, смерч или просто гроза. Потом пожар, может быть со взрывом. Извини, что не предупредил заранее, все равно я не разрешил бы ничего взять на память.
– Вы уверены, что все мои данные здесь?
– Нет. Все равно ты про них забудешь, а так мог бы случайно наткнуться и что-то вспомнить. Что, ваше ЦРУ еще не доросло до таких игр?
– Зачем спрашиваешь, ты же все про нас знаешь!
– Многое – еще не все. А ты про нас? Может, назовешь мне его имя прямо сейчас?
– А где гарантия, что потом ты довезешь меня живым?
– Довезу. Я все равно тебе не поверю. Наша техника просвечивания мозгов дает стопроцентную точность, но с трупами она не работает.
– Я подумаю. У меня еще есть на это право.
– Думай, сколько хочешь. Но напрасно ты мне не доверяешь – в данный момент у нас общие интересы.
– Лучше не нужно – насчет интересов.
– Ну как знаешь.
Идя между деревьями, я выбрал такой проход, где сенатора было бы сложнее словить на прицел. Правда, это тем самым означает, что легче словить меня, но за свою жизнь я не боюсь. Когда приходится беспокоиться о чем-то другом, то мало думаешь о себе. Хотя, конечно, с эккумундивированной броней я был бы гораздо увереннее.
А вот уже и мой «Корвет». Еще совсем немного. Или это случится сейчас – или никогда. На детекторе – несколько размытых пятен вдали. Скорее всего, просто местные жители. Но один из них может быть тем, о ком я думаю.
– Залезай, – я распахиваю перед сенатором дверцу машины.
Он опускается на сиденье. Я закрываю дверь, обхожу с другой стороны и занимаю место водителя.
Неужели никогда?
Ладно, Кайтлен, забудь. Теперь твоя задача – как можно быстрее вернуться обратно, и не стать по дороге жертвой настоящей, а не разыгранной, как в Киеве, автокатастрофы.
Мы едем по шоссе. Я держусь на максимальной скорости, при которой еще нет риска потерять управление.
– Ты даже не спрашиваешь, куда мы едем, – замечаю я.
– Не все ли равно?
– Для кого как. Ты вообще не привык задавать много вопросов?
– Я спрашиваю, когда это имеет смысл.
– Правильно. А вот меня уже давно мучает вопрос: что такое «Эй-Экс»? «Alien Explorations»? Или «Extermination»?
– Не пытайся, все равно не угадаешь. «Another Explanation».
– Другое объяснение? Чего же? Нашего происхождения?
– Когда мы только начинали деятельность, один человек часто повторял: должно же быть этому какое-то другое разумное объяснение! Потом решили, что это как раз подойдет для названия группы.
– Вам, выходит, нельзя отказать в юморе. Хотя «Истребление чужих» звучало бы правдоподобнее.
– Мы кого-нибудь истребили? Нет, а вы – да!
– Но вы собирались!
– Можешь это доказать, Шалькин?
– Просто скажи, что я не прав!
– Я не обязан что-то тебе говорить.
– Ну и черт с тобой!
После этого мы прекращаем всякие разговоры, я включаю радио, что на самом деле нисколько не снижает мою бдительность, и сосредотачиваюсь на езде. С этим никаких проблем нет – дорога достаточно свободна, ничто не мешает мне поддерживать большую скорость.
Проходит около часа, когда Тиммен окликает меня:
– Шалькин!
– Что? – я поворачиваюсь к нему.
– Мне дурно.
Я вижу это по его лицу. Оно стало белым, местами приобретая даже желтый трупный оттенок.
Не может быть!
За секунду в голове проносится несколько мыслей. Почему я решил, что сенатора должны застрелить, что кто-то будет прятаться в кустах со снайперской винтовкой? Потому что так убили советника Вольского и пытались убить Тар-Хамонта? Но предатель не имел к тем убийствам никакого отношения. Ведь существует множество способов избавления от ненужного человека, кроме выстрела. Недавно я сам пострадал от того, что мне подсыпали что-то в еду. Почему же это не пришло мне в голову? Все-таки он всех нас опередил!
– Терпи, сенатор! – одну руку я держу на руле, а другой достаю аптечку.
Выбираю из ее содержимого то средство, о котором никогда не слышали земляне. К сожалению, не исключено, что они никогда не слышали и о том яде, от которого страдает мой пассажир. Сосредоточившись, делаю укол – хотя это не так просто в движущейся машине, особенно когда я сам и веду ее. Кажется, попал туда, куда нужно.
– Ты где берешь еду?
– Последний день – только из своих запасов.
– А что-нибудь другое? Вино, что там еще?.. Хотя, неважно, – даже если я найду ответ на вопрос, как сенатору подсунули отраву, это не поможет мне спасти его.
– Сколько я еще протяну? – немного погодя спрашивает Тиммен.
– Узнаем минут через пять. Если станет лучше – будешь жить долго. Если нет – еще максимум час. А за час я тебя не довезу.
Я говорю это – и только теперь до меня окончательно доходит смысл сказанного. Не довезу – и мы не сможем просветить его мозг, чтобы узнать правду. Никогда. Все, что еще можно узнать, нужно узнавать сейчас, только заставить старика говорить. Черт! Мы все просчитались в этом деле. Если бы я сделал ему простейший медицинский анализ еще в доме! Вполне возможно, тогда еще не было поздно и можно было его спасти. Но что толку теперь-то об этом жалеть?! Как же ЕМУ это удалось? Может быть, через воду? Откуда сенатор брал воду – из местной скважины? Тогда наверняка сегодня появятся жертвы среди аборигенов. Ну и черт с ними! Теперь, Кайтлен, у тебя только одна цель, самая главная. Имя!
