Он расслабился в кресле, слушая тихую мелодию и изредка пригубляя пиво. Допив очередную кружку, он заказал официанту еще две, и тут какой-то высокий и крупный старик остановился около столика Чела и знакомым, таким знакомым громким голосом с легкой хрипотцой произнес:
— Сэр, подайте старому ластовику полкружечки пенистого темного и такого любимого им ячменного пива!
Чел удивленно вскинул глаза, всматриваясь в смеющееся лицо незнакомца. И туг его словно током шибануло и выбросило из кресла:
— Борода… Борода! Ты!!
И задохнулся. Это был Борода. Но это был другой Борода — облысевший, с седой редкой бородою и старым, очень морщинистым лицом. Лишь огоньки также поблескивали в глубине глаз… Да, пожалуй, улыбка… Но все же…
Он обнялись. Борода хлопал по спине Чела мягкой крупной рукой, продолжая куражиться:
— Старый бродяга Челли!.. Вот ты где выплыл из буйного моря космических вихрей… Ну рассказывай, выкинуло тебя штормом в разбитой шлюпке, или твой старый добрый звездолет стоит в тихой гавани, набитый сокровищами Али-Бабы?
Они оторвались, но продолжали стоять, теребя друг друга.
— Борода… Борода…
— Челли, ты всегда мне нравился своим красноречием… Помнишь, еще в колледже ты умудрился за два часа написать два предложения в сочинении?
Борода густо захохотал. Затем оторвался от Чела и, подмигнув, подтолкнул его к креслу:
— Садись, садись… Нечего зенки пялить. А ты молодец, признал в старой развалине бывшего однокашку… Эго я как-то хватанул рентгенов, да потом меня заменяли по частям. — Борода похлопал себя по груди. — Я теперь наполовину новый, как младенец. Отличные органы из пластика. Износу им нет… Даже этот… Знаешь, как бабы любят… Ха-ха-ха… Ну ладно, еще успеем об этом… Эй!
Он подозвал официанта и заказал пиво сюда и две «лошади» с собой.
— С собой не даем.
— За мной не станет, дружище… Уважь, уважь старика. — Борода вложил сотенную в руку официанту. Тот исчез.
— Челли, так какими судьбами? Я жду увлекательного рассказа о похождениях старого волка… Давай, говори, чем занимался все время, какие подвиги совершил для человечества.
— Эх, Борода, Борода… Человечество не стоит и кусочка твоей души…
— Моей пластиковой души, ха-ха.
— Да, оно не стоит и кусочка твоей пластиковой, черт, души, и у меня о нем говорить нет никакого желания. Хотя ты близок к истине, я его спас не далее как в прошлый месяц… Я вообще удивляюсь, что сижу сейчас и пью пиво… и что у меня перед глазами… Борода, черт старый… Ах, прости, прости…
— Ну вот! Начал за здравие… Борода стукнул кулаком по столу:
— Что за хныки!.. А знаешь ли ты, что в нашем славном колледже до сих пор бегают стометровку в ластах, и мое имя первого чемпиона выбито золотыми буквами на пьедестале почета. Ты — спас человечество, я — придумал для него новое соревнование. Мы не зря живем, Челли! Гляди веселей!
…Так они просидели весь вечер, вспоминая все самое хорошее, что их связывало, кружась и шутя над неудачами, отчаянно, на грани, понимая, что все давно летит в тартарары, но что жизнь все-таки, несмотря ни на что — замечательная штука, если в ней встречаются такие вот минуты, ради которых только и можно, и должно жить, и не было их счастливее ни в пабе, ни в этом городишке, ни во всей вселенной. И быть не могло…
Накачанные пивом под завязку они ввалились в гостиницу Чела и, несмотря на небольшой возникший скандал, всеми правдами и неправдами прорвались в номер и заперлись. Там они достали виски и продолжили. На стуки в дверь они не обращали никакого внимания, и их оставили в покое. В скором времени они были совсем хороши. Зато будущее ясно вырисовывалось в розовых тонах, теперь-то они не потеряются, как в былые годы, раздобудут звездолет и обязательно разыщут молодчагу Кришну, в общем, поживут еще!.. Под конец вечера Борода ничего не соображал, только обнимал Чела и то смеялся, то плакал, затем ему стало совсем плохо. Чел уложил на кровать, сам устроился на полу, и пол тут же куда-то провалился под аккомпанемент бурного храпа Бороды.
Наутро они, несмотря на состояние, оставляющее желать лучшею, все же сохранили бодрость духа. Чел, к тому же, заначил остатки, и мир вокруг опять порозовел. Как нашкодившие коты они тихонько прошмыгнули через гостиницу и направились в Страховое Агентство, куда Чел подавал заявление еще из Изолятора. По сути они не особо задерживались в пабах и барах, которые, впрочем, встречались на каждом шагу, поэтому добрались до Агентства сравнительно быстро и почти без приключений. «Самое главное — добрались!» — оптимистично подвел итог Борода и, сделав насколько возможно серьезное и решительное лицо, толкнул дверь и пропустил вперед героя космоса.
И им опять повезло, И здесь все прошло быстро и гладко, даже столь строгая и придирчивая организация не ставила палки в колеса, не понадобилось обивать пороги других ведомств, за что Чел даже простил всех лих сумасшедших военных с их манией вооружаться черт знает чем и зачем, ибо на его страховом полисе стоила печать военного ведомства с резолюцией: «Оплатить с процентами но первому требованию».
Опустив в карман чек на круглую сумму, объективно говоря, даже превышающую стоимость его бывшего корабля в лучшие его годы, Чел с Бородой, пока так фартило, решили не терять времени и направились к Бирже. По пути они опять особо не задерживались и прибыли туда с твердым намерением тут же приобрести звездолет. Что им и удалось с ходу. Взяв такси, они заехали по пути за вещичками Бороды и уже через три часа знакомились непосредственно с новым кораблем и тут же, в рубке, решили обмыть покупку, предварительно договорившись о заправке топливом, продуктами и всем необходимым.
Таким образом, весь этот канительский марафон, на который уходит обычно не одна неделя, они умудрились проскочить за один день и к вечеру уже стартовали, удивляясь собственной прыти.
…Новый борткомпьютер еще путался, когда его называли КоКом, и совершенно не реагировал на шутки Чела. «Но это дело, КоК — исправимое, — утешал компьютер Чел. — Ты у меня и в шахматы будешь играть, и анекдоты сочинять. А пока держи курс на планету Цветов», — пробормотал Чел в конце долгого и многотрудного вечера и тоже, как и Борода, заснул в кресле рубки.
27
— Ты знаешь, Чел, меня эти синтетические яйца когда-нибудь доведут! — Борода возился около плиты, весь заляпанный мукой. — Нет, сам посуди. Если уж давно натуральное мясо под запретом, то какого черта синтетику делать под настоящее… Да и делают-то дерьмово! Слушай Чел, как ты думаешь, у живых куриц яйца тоже с правосторонней резьбой?
