- Обойдусь, - улыбнулся имам. - Но спасибо.
Колонна подошла уже в темноте. Сумачако, немного расстроенный понесенными потерями, о которых уже знал, очень обрадовался, когда увидел живыми остальных.
- Нам совсем нельзя терять людей, - пожаловался он. - Неизвестно, поддержит ли нас народ хозулуни, а твари ведь могут повернуть на нас. Между тем нам могут понадобиться люди на берегу Лантика. Вдруг мы сможем помешать Зверю?
- Твари не повернут, - сказал Салакуни, обгладывая кость антилопы. - Я очень хорошо вижу, когда на моей шее висит этот кругляш, поэтому заметил несколько трупов по сторонам дороги. Они оттаскивают их подальше в кусты. Там были крабы и рьен-моолы. Им плохо без океанской воды, вот что я думаю.
- Хорошо, если так, - закивал верховный жрец.
Появился и Чиптомака. Вместе с Лариммой он опекал Гольто и Джокию, двоих самых слабых членов отряда. Шерешенец еще не набрался сил, хотя послушно съедал все предложенное. Храмовник же, у которого разум помутился после кражи амулета, по прежнему находился под влиянием грибного отвара. Сумачако пробовал уменьшать дозу, но воин сразу же начинал бегать за ним, с требованием разоружить Салакуни и имама. После того, как однажды ночью он подкрался к беспомощному Гольто и едва не задушил беднягу, верховный жрец отказался от попыток вылечить безумца.
Старик подошел к костру, выбрал себе кое-что из остатков еды и выжидающе уставился на Салакуни. Гигант улыбнулся:
- Имам тебе расскажет!
Абу-Салтан, который уже улегся отдыхать, возмущено заворочался. Однако слово имама свято, поэтому пришлось ему во всех подробностях рассказать о сражении с ревунами.
- Ну что же, сейчас сложу слова, - добродушно пообещал лэпхо и ударил по струнам. - Великий герой по дороге идет, и-эмма! Враги от него на край света бегут, и-эмма! Вонючие твари сразиться хотят, мечи их как звезды на небе горят, и-эмма!
Имам с ворчанием подскочил и ушел от костра в темноту. Остальные воины, прослушав начало песни с некоторым любопытством, тоже тихонько расползлись в стороны. Один Салакуни с удовольствием внимал словам сказания, да привыкшая ко всему Ларимма кормила Гольто, который не мог уйти сам.
- Мечом он разит ревунов наповал, и-эмма! О, Салакуни, великий силач, и-эмма! Удар за ударом наносит герой, и трупы уже громоздятся горой, и-эмма! - завывал в ночи старик. - Их когти и зубы, мечи и ножи, и-эмма! Ему не страшны, он великий герой, и-эмма! Бегут ревуны и кричат и пищат: не бей нас, прости, Салакуни!!
4
Ночью Гольто опять провалился в свой страшный сон. Юноша пытался бороться, избавиться от этой пытки: он спал днем, не закрывал глаз ночью, но все повторялось. Миг - и он снова в воде, среди дохлой рыбы, разговаривает со Зверем. Разговор каждый раз получался немного другой, и вор не знал уже, какой из них тот самый, первый, настоящий. Или они все настоящие?
- Я поднимаюсь наверх, - сказал Зверь. - Скоро я выйду на берег.
- Но что ты сделаешь?
- Я вдохну.
- И придет Смерть?!
- Нет. Сначала я вдохну, и вы почувствуете дуновение Смерти. Потом я выдохну, и больше ничего не будет. Я принесу избавление и себе, и вам. Вам всем, каждой травинке, каждой рыбке, каждому, кто шевелится, дышит, пожирает и служит пищей. Ужаснись, человек!
- Да, мне страшно...
- Я чувствую это, и мне легче, - почти добродушно сказал Зверь. - Немного осталось терпеть. Скоро я поднимусь, и тогда придет избавление.
Гольто поежился. Перед его глазами была какая-то картина, но сплошь темная. Он только понимал, что где-то глубоко под водой, куда не проникают лучи солнца, огромное тело пришло в движение и устремилось вверх.
- Сколько нам осталось?!
- Дни... - протянул Зверь. - Вы называете это так.
- Какая огромная глубина! - не мог не удивиться шерешенец. - Оттуда надо подниматься несколько дней!
- Нет, не так, - возразило чудовище. - Глубина действительно огромна, но это лишь вынуждает меня подниматься медленно, иначе я погибну один. Это не даст мне настоящего избавления... Я спешу как могу, мне трудно. Остались дни. Ты поможешь мне провести это самое мучительное время.
- Отпусти меня! - взмолился Гольто. - Посмотри, я стал сед, стар, я почти безумен, я не могу сам передвигаться!
- По суше трудно передвигаться, - согласился Зверь. - Под водой тебе было бы легче... Жаль, что тебя нет на берегу Лантика, ты мог бы встретить меня.
- Мы идем на берег вслед за твоей армией.
- Она мне больше не нужна. Зачем армия, если я уже победил?
- Но Салакуни, Абу-Салтан, Сумачако - все они хотят тебя остановить! - Гольто ухватился за эту мысль, стараясь выбраться из-под могучей воли Зверя, будто придавившей его собственную.
- Имена... Мне так же трудно в них разобраться, как тебе рассмотреть песчинки. Наверное, вы даже не успеете добраться до берега, еще так далеко... Что ж, я буду рад взглянуть на вас, когда буду вдыхать. Потом я выдохну.
Гольто закрутился, не понимая, где находится: на траве у костра? В озере, окруженный дохлой рыбой? В мрачной глубине Лантика, наблюдая за медленным, величественным подъемом Зверя?- Сколько пройдет времени между твоим вдохом и выдохом, Зверь?
- Этого я не могу знать. И это не важно... Ужаснись еще раз, думая о Смерти. Мне будет легче.
- Мне страшно...
- Не так! Ты боишься за свою жизнь, но это пустяки. Смерть придет для всех, она будет милосердной. Не знаю, сможешь ли ты почувствовать что-нибудь, умирая... Но во время моего вдоха вы все услышите дуновение Смерти.
- Если даже не успеем прийти на берег? - уточнил шерешенец.
- Все, все почувствуют это. Крылатые и покрытые листвой, рыбы и люди, жители пустынь и гор... Все. Все живое издаст крик ужаса, и мне станет легче, и начнется мое избавление, - Зверь будто бы вздохнул. - Скоро. Потом я выдохну...
- Мне страшно!
- Не бойся, этого мне не нужно. Мне хочется, чтобы ты ужасался Смерти, общей, для всех! - пояснило невидимое чудовище. - Такой ужас совсем не похож на тот страх, который испускает пожираемая рыба. Мне нужно чистое чувство, от него мне станет немного легче. Ну же!
- Я... Я больше не могу... - у Гольто кружилась голова, начиналось бесконечное падение. - Это убивает меня!
- Я поднимаюсь, - опять пообещал Зверь. - Осталось немного. Я принесу избавление себе, тебе, всем! После того, как я выдохну, никто не будет страдать. Придет Смерть. Посмотри же на нее, ужаснись!
И Гольто падал, падал куда-то назад, в бездонную яму. Он видел теперь мертвые пространства, по которым ветер перегонял тучи пыли и песка. Вся суша превратилась в пустыню, а берега мертвых морей покрылись соляной коркой. Юноша твердо, без малейшей надежды на ошибку знал, что не найдет здесь ни травинки, ни насекомого. Только мертвая материя царствовала здесь теперь, теперь и навсегда. Мир после выдоха Зверя принадлежал сам себе, никого не ждал и никуда не спешил. Он мог существовать, мог погибнуть, и не видел в этом никакой разницы.
