— Милая, если ты будешь так изводить себя, то вконец ослабеешь.
«Я просто свинья, — подумал Дэйн. — Сна ранена, а ухаживает за мной. Он только сейчас осознал, какое громадное количество пищи они поглотили. Немудрено после такого побоища. — Скольких я убил? Наверное, я этого никогда не узнаю, но думаю, что древний самурай не стыдился бы за меня. Он, наверное, и сам чертовски хорошо дрался. Надо думать! Иначе бы они не „надевали“ его лица, не принимали его образ спустя четыреста лет после того, как убили храброго воина».
Дэйн снова нежными и заботливыми движениями вытер слезы с лица Райэнны. Даллит ушла, и в мире не осталось ничего такого, ради чего стоило бы жить… Но Райэнна… Она все еще нуждается в нем!
Женщина всхлипнула и сказала:
— Я любила ее, Дэйн. Но она все равно не смогла бы жить, помня обо всем, что с нами случилось. Охота уничтожила Даллит, она была для нее хуже самой смерти…
Аратак, который тоже подошел к ним, пророкотал:
— Она не могла вынести того, что ее собственная сущность оказалась способной сливаться с сущностью охотников, что она может становиться одной из них. Райэнна была права, Дэйн, эмопаты с планеты Спика-4 всегда погибают, оказавшись оторванными от себе подобных. Она начала умирать сразу, как только очутилась на звездолете мехаров, но оставалась с тобой, потому что ты нуждался в ней, и она это знала…
Дэйн кивнул. Он-то думал, что Даллит жила потому, что он показал ей возможность жить дальше! Наверное, она просто какое-то время разделяла его жгучее желание выжить, как разделяла с ним многое за этот короткий период. Но теперь Дэйн понимал, что Аратак говорит правду. Он, Марш, спасал Даллит, делая это не для нее, а прежде всего для самого себя, питая ее своей волей к жизни, он мог держать в узде свой собственный страх перед неминуемой смертью.
«Любовь и смерть, любовь и смерть… Я-то думал, что все понял, но, наверное, никто не сможет прочувствовать это до конца…»
В нейтральной зоне кроме них не было ни души. Вероятно, только им и удалось пока уцелеть. Служители безмолвно передвигались по территории, и тем не менее, казалось, продолжали испытывать к пленникам определенное почтение.
«Мы все еще священная дичь», — с горькой усмешкой подумал Марш.
Они с Райэнной улеглись рядом, накрывшись одним плащом; желание проснулось в Дэйне, но лишь на миг: страшная усталость и перенапряжение взяли свое, измученное тело и охваченный горячкой мозг, казалось, провалились в бездонную пропасть тяжелого сна.
Когда Дэйн проснулся, вставало солнце. Марша точно плетью стегнули, когда он осознал, что они проспали и давно уже наступило время охоты. Почему их не прирезали спящими? Потом, увидев стоявших рядом Служителей и с полдюжины охотников, он понял, в чем дело. После вчерашней битвы он и его друзья честно заслужили право отоспаться. Райэнна проснулась почти одновременно с Маршем и, осмотревшись по сторонам, вздрогнула от ужаса, увидев охотников. Аратак взял свою дубину и, покачиваясь, поднялся на ноги.
И тут Дэйн осознал вдруг, что в небе висела кирпично-красная, излучавшая багровое сияние планета охотников, навстречу которой, встав из-за горизонта, спешило солнце…
Громадный медведеобразный командир охотников шагнул к Дэйну, который, вскочив на ноги, инстинктивно схватил свой меч.
Командир жестом показал Маршу, чтобы он оставил оружие, но землянин продолжал сжимать рукоять меча. Оружие охотника находилось в руках одного из металлических Служителей, оба они — и «медведь», и лишенный черт индивидуальности робот — поспешили к Дэйну.
Охотник заговорил, Марш не понял ни слова, но тут зазвучал ровный механический голос робота:
— У нашего командира к вам личное предложение. Вы убили пятерых его братьев по рою, но, оказавшись столь превосходной дичью, вы доставили такое удовольствие охотникам, какого они не получали в течение семисот восемнадцати циклов охоты. Поэтому наш командир считает, что вы заслуживаете особой милости. Товарищи ваши получили свои ранения в честном бою, и наш командир дарует им их жизни, хотя час затмения еще не наступил. Если бы вы не убили пятерых его братьев по рою, то с вами поступили бы точно так же и наш командир чествовал бы вас наравне со всеми. Но поскольку между вами лежит кровь его родственников, он просит даровать ему возможность встретиться с вами в схватке один на один. Если вы сумеете победить, то все трое уедете отсюда с честью, славой и богатством, если нет, в память о вас ваши товарищи получат свободу.
— Деремся до смерти?
— До смерти или до момента затмения, — произнес Служитель.
Дэйн взглянул на Райэнну и Аратака и, не спрашивая у них совета, принял решение:
— Я готов.
— Дэйн!.. — воскликнула Райэнна, а Аратак сказал:
— Не будь дураком. Они не могут не убить нас, потому что если мы уйдем отсюда, то расскажем всем, как на самом деле легко справиться с охотниками!
Как ни странно, но Дэйн верил словам командира, прозвучавшим из уст Служителя. А может быть, просто понимал, что выбора у него все равно нет. Марш ответил Служителю:
— Скажи, что я согласен.
Вероятно, между роботом и охотником существовала телепатическая связь, потому что Служитель ничего не сказал, а командир взял свой большой щит и меч. Дэйн выхватил самурайский клинок. Охотник повернулся к землянину левой стороной, почти полностью прикрывая щитом свою огромную мохнатую грудь, жизненно важные центры его тела оказались практически полностью защищены. Меч он прятал за спиной.
«Стойка фехтовальщика наоборот, — подумал Дэйн. — Это позволяет и нападать и обороняться одновременно. У меня такой возможности нет.
Однако, чтобы ударить, ему все равно придется менять положение щита. Займемся его плечом…
Осторожно, Марш, — предостерег он сам себя. — Будь настороже! Всякий раз, когда тебе попадался щитоносец, рядом находились друзья. А это — бой один на один».
Охотник медленно заскользил вперед осторожными мелкими шажками. Он тоже сохранял бдительность, опасаясь стремительного выпада Дэйна. Землянин мог использовать боковой удар, не раз уже приносивший ему победу, но он атаковал в стремительном броске, нацеливая клинок в голову «медведя». Охотник отразил выпад щитом, и в то же мгновение Марш отскочил, уворачиваясь от молнией сверкнувшего широкого меча противника. Удар, который мог бы разрубить бедро землянина, лишь поцарапал ему кожу. «Медведь» взмахнул своим оружием, и клинок, направленный в голову быстро отскочившего в сторону Дэйна, просвистел около его виска.
Марш контратаковал, целясь противнику в плечо, но тот вновь оказался наготове. Щит «медведя» прижал меч Дэйна к его же левому плечу, а широкий клинок охотника устремился ему в голову. Молниеносным движением Дэйн упал на левое колено и, изловчившись, поднял над головой самурайский меч. Удар «медведя» оказался настолько силен, что Дэйн едва не выронил свое оружие, однако в следующую секунду он обрушил клинок на покрытые шерстью колени врага.
