И она горько разрыдалась.
Мисс Минц нервно зашагала по комнате. В некотором смысле стыдно быть такой красивой, как Бетти Лу. Красота туманит восприятие, ты становишься слишком эгоцентричной. Неважно, что Бетти Лу наденет на танцы — она все равно будет привлекательной. Но ей этого недостаточно: она должна быть самой привлекательной, лучшей, звездой вечеринки.
«Конечно, я могла бы дать ей свое платье, — подумала мисс Минц. — Могла бы, но не дам! С какой стати? Я всю неделю мечтала о том, как надену его. Оно — самое красивое, что у меня есть… а мистер Берк — лучшее, что случалось в моей жизни. У Бетти Лу впереди сотни танцевальных вечеринок. А у меня, возможно, их больше не будет».
Мисс Минц присела на свою кровать.
«Правда, я могла бы надеть другое платье — простое и без блестящих звезд. Но с какой стати? Бетти Лу молода — ничего страшного, переживет, если на этот раз на танцы пойдет не в новом платье. Все равно она будет в центре внимания. Молодые люди будут увиваться вокруг нее — как и всегда. А вот вокруг меня никто никогда не вился. Никогда, и неважно, что на мне было надето. И вот сейчас, когда… когда… нет, я просто не могу отдать ей платье!»
Мисс Минц вздохнула. Потом встала, открыла сборно-разборный шкаф и сняла платье с вешалки. Звезды подмигивали в электрическом свете, галактики щурились, платье взвилось белым вихрем и снегом просыпалось на пол. Подавив короткое рыдание, она понесла платье к кровати Бетти Лу и тронула девушку за плечо.
— Вот, — сказала она. — Возьми мое платье. Уверена, оно тебе подойдет, а я все равно не собиралась его надевать. Для меня она слишком молодежное…
Старшеклассники привезли с собой много музыки. По большей части модные композиции, совершенно не понятные тем, кто перешагнул рубеж восемнадцати лет. Но иногда в суперсовременных аранжировках угадывались старые мелодии, популярные в те времена, когда мисс Минц сама была старшеклассницей.
Она стояла возле диспенсера с освежающими напитками, слушала музыку, смотрела, как ребята танцуют невообразимые танцы, и вспоминала юность. Диспенсер находился точно напротив двери, и мисс Минц открывался вид на Мини Мэйн Стрит. Вся улица была залита серебряным светом, желтели только окна домиков. И если бы кто-то шел к «Кафе Денеб-6», она бы сразу увидела.
Но никто не шел, и музыкальные минуты, накапливаясь, превращались в часы. Один час, два часа… Танцующие кружились и качались, молодые лица проплывали мимо в приглушенном свете электрических фонарей.
«Наверное, он никого не нашел себе на подмену, — думала мисс Минц, потягивая уже четвертый „Центавр“. — Интересно, слышит ли он музыку… Должно быть, он несет свою вахту вне корабля. И ему так одиноко, совсем одному в лунном свете…»
Один из старшеклассников подбежал и пригласил ее на танец. Мисс Минц с улыбкой покачала головой.
— Иди, потанцуй со своей девушкой, — сказала она, глядя через его плечо на пустую Мини Мэйн Стрит. — Не тревожься о древней учительнице литературы.
Его девушкой в тот вечер была Бетти Лу Фарадей. Мисс Минц смотрела, как они уплывают прочь в танце. Бетти Лу — как искрящийся снегопад в летнюю ночь, звезды на белом платье вспыхивают, галактики мерцают. Такая красивая, что у мисс Минц защемило в груди.
Почему же птица Бетти Лу умерла? — спрашивала она себя. Ведь девушка кажется такой счастливой — как и все ее юные ученики. Почему же их синие птицы не расцветают от счастья, а умирают? Может быть, это просто обычные птицы, которые реагируют не на счастье, а на голод? Может быть, хлебных крошек им недостаточно? Может, это всего лишь воробьи, только с синим опереньем?
Да, но моей птице хватает хлебных крошек. Она здорова и выглядит прекрасно. Прекрасно, потому что я счастлива, и я счастливее, чем Бетти Лу и все остальные. Я самая счастливая…
Мисс Минц снова взглянула на Мини Мэйн Стрит. По-прежнему пусто. Он не придет, подумала она. Напрасно ты верила, что среди его сослуживцев найдется хоть один верный друг, который бы подменил его хотя бы ненадолго. А что если… он забыл?
Нет, это абсурд. Мистер Берк никогда ничего не забывает. Он не забыл ни про одно приглашение, он всегда держит обещание и ждет ее «на прежнем месте». Вот и сегодня вечером он, как всегда пунктуально, явился, чтобы помочь им доесть оставшиеся припасы. И действительно помог — да так, что ничего не осталось: его здоровый аппетит вполне соответствовал здоровому аппетиту старшеклассников. Подчистили все — так что для танцевальной вечеринки не удалось приготовить даже легкие закуски.
Внезапно закралось страшное подозрение. Мисс Минц покачнулась, бумажный стаканчик едва не выпал из ее руки. Она поставила стакан и ухватилась за ручку диспенсера с напитками.
Но быстро опомнилась и с усилием улыбнулась дрожащими губами. Я просто сумасшедшая старая дева, надо же, чтобы такое в голову пришло! Мистер Берк — самый приятный человек из всех, кого я встречала в жизни, им движут только высокие помыслы. Наверное, он сейчас стоит возле корабля, слушает музыку и всей душой стремится сюда. Стоит совершенно один в свете луны и смотрит на звезды.
Совершенно один, а ему ведь, наверное, так хочется с кем-то поговорить. А что если…
Мисс Минц знала: стоит помедлить секунду, и она уже не решиться последовать импульсу… а ведь так отчаянно хочется! Он выскользнула из «Кафе Денеб-6» и пустилась бежать по Мини Мэйн Стрит. Поляна была, как серебряный сон, корабль больше чем когда-либо напоминал шпиль церкви — церкви, возвышающейся над сказочной тропической деревней в канун Рождества.
Мисс Минц бежала сквозь прозрачную пелену ночи, ее тень плясала перед ней, и сердце бешено колотилось. Шпиль церкви вынырнул из серебряного океана и постепенно вернулся к своему первоначальному облику — облику корабля. В открытый люк было видно, что в кают-компании горит свет — тусклый по сравнению с серебряным сиянием луны.
Очевидно, мистер Берк несет вахту не возле корабля, а внутри. Мисс Минц остановилась у трапа и взглянула вверх. Внезапно она услышала голоса, сопровождаемые характерными звуками. Один голос был ей хорошо знаком.
— И снова семь! — сказал он.
— Я всё. Финиш, — послышался другой голос.
— И я, — добавил третий. — Ну, ты и горяч сегодня, Берк.
— Все потому, что правильно питаюсь. А у вас, дети мои, просто не хватает смекалки. Появляется старая дева-училка с мешками еды, а вам в башку не приходит запудрить ей мозги. А теперь ну-ка, давай сюда…
Мисс Минц вбежала в свой домик и остановилась у двери. Она боялась включать свет, потому что была уверена, что ее птица умерла.
В темноте она пробралась к своей постели. Глаза ее уже высохли, но плечи все еще содрогались. Она видела смутные очертания клетки на сборно-разборном шкафу и представляла себе маленький блекло-голубой холмик внутри. Нет, это невыносимо! Резким движением она включила лампу возле кровати.
И задохнулась в изумлении. Ее птица не умерла. Она как будто стала еще ярче — живое синее пламя, прекрасное, сияющее. Мисс Минц сидела и смотрела на клетку, и с каждой минутой птица становилась все более красивой и синей.
На улице послышались шаги, она выключила свет и подошла к двери. Парень и девушка, взявшись за руки, шли по Мини Мейн Стрит. На девушке было белое платье с морозными звездами и галактиками, чудесное нежное платье, снегопад в летнюю ночь.
Мисс Минц смотрела, как они идут мимо, видела их лица, залитые мягким светом луны. Но неужели это Бетти Лу? У нее перехватило дыхание. Платье и лунный свет неуловимо изменили лицо девушки, подарили ему спокойствие и зрелость, превратили обычную миловидность в нечто похожее на истинную красоту.
А ведь это моя заслуга, подумала мисс Минц. Без меня не было бы этого чудесного момента.
Пара скрылась из виду, а она еще долго стояла у дверей. В ее душе теплым и ровным светом светилось счастье — обычное, спокойное, лишенное надрыва и фальши, единственное в своем роде, щедрое и доброе, неотделимое от нее и пульсирующее вместе с ударами ее сердца.
