По спине Брауера пробежал холодок. Несомненно, Чаркет верил, когда вырвался из колонии, что обретает свободу, но там по крайней мере он был бы в человеческом обществе, среди людей, которые хотели ему помочь. Одиночное заключение так жестоко, что уже давно исчезло из уголовного законодательства.
Чаркет сам загнал себя в темницу без стен. Тридцать лет наедине с собой. Его мнимая свобода в действительности превратилась в наказание, ужаснее которого не мог вынести ни один суд. И потрясение от вида другого человеческого существа убило его.
Задумчиво Брауер сунул в карман потрепанное объявление и поддел ногой лежащий рядом булыжник. На Беллатрикс IV не было почвенного слоя, и он начал собирать камни для пирамиды над телом старика.
Позже он передал короткое сообщение коллегам по Криминальному бюро, чтобы те ввели в ТОТИВАК:
О ПОБЕГЕ ЧАРКЕТА, ЭДВАРДА ХЭММОНДА — ДЕЛО ЗАКРЫТО.
КОНРАД ФИАЛКОВСКИЙ
ВИД HOMO SAPIENS
[9]
Ако заглушил двигатель, и едва различимая вибрация корпуса исчезла.
— Мы на месте, — сообщил он. — База находится там, за хребтом. — Он показал на многоярусный горб скалы, отчетливо видный на основном экране.
— Полагаю, здесь нас никто не заметил, — добавил он.
— Ты точно произвел посадку. Еще несколько метров, и нам бы из этого милого места никогда не выбраться.
Лунная скала, на выступ которой они сели, в рассеянном солнечном свете была довольно хорошо видна. За выступом начиналась пропасть, черная и непроницаемая, как сам Космос.
— Да, там расщелина. До нее рукой подать — всего несколько десятков метров. Но я видел ее на радаре, — объяснил Ако.
— Посадка в твоем стиле, Ако.
Ако засмеялся.
— Ты переоцениваешь мои склонности. В полетной инструкции задача поставлена именно так: прилуниться на участке, недоступном наблюдению с базы, но в непосредственной близости от нее. Не моя вина, что эта местность больше подходит для скалолазания, чем для посадки. Мы все-таки на Луне, а не на Земле.
— Ну ладно, не заводись. Это только начало. Впереди — прогулка по лунным кратерам, потом сама база…
— Я тоже думаю, что основные волнения у тебя еще впереди, — заключил Ако, и Вар тщетно пытался выискать хотя бы следы улыбки на его лице.
— Посмотрим, — ответил он неопределенно.
— Во всяком случае, при любых обстоятельствах имей в виду, что я возвращаюсь на базу и мы дежурим на условленной волне. И очень прошу тебя, Вар, как товарища: заметишь что-нибудь необычное — сразу же передай вызов. Не жди до последнего.
— Ну, я не стану беспокоить вас по мелочам. И потом, что со мной может случиться в конце концов? Через два дня ты вернешься. Кроме того, я захватил с собой контейнер с дезинтегратором.
Вар пожал плечами и протянул руку к шлему.
— Нельзя быть уверенным, что с тобой ничего не может случиться. Сет уже вторую неделю не выходит на связь.
Вар не ответил. Он надел шлем и отрегулировал клапаны. Потом встал с кресла, взял контейнер — алюминиевый цилиндр внушительных размеров, но здесь почти невесомый, и вышел через шлюзы наружу.
Корабль притаился в тени скалы, и только торчащие над корпусом антенны светились на ее фоне. Вар добрался до того места, где кончалась тень и начинались тепло и солнце, и прощально взмахнул рукой. Ему показалось, что скала вздрогнула, когда стартовал Ако. Вар еще некоторое время следил за исчезающими огнями, а потом направился по краю пропасти вперед, к нагромождению скал. Там, за горным массивом, в котловине пряталась база.
Он увидел ее через два часа, когда перевалил за хребет, белый полукруглый нарост на сером, шероховатом подножии скал. Он спускался к ней долго, идти пришлось по затененному склону, неровности которого он мог видеть только на маленьком экране приемника инфракрасных лучей, вмонтированного в шлем.
Наконец он ступил на относительно ровную поверхность и только тогда передал позывные:
— Котловина Светящихся Скал, прием…
Ответ последовал через минуту.
"Женщина, — подумал он, — это наверняка она".
— Говорит Вар, селенист. Я нахожусь перед вашими шлюзами. Пропустите меня внутрь, — он был уже почти у базы.
— Хорошо, я открою шлюз и выйду навстречу, — отозвался тот же голос.
Вход в шлюзы был обозначен, как обычно, белой фосфоресцирующей полосой.
Он вошел внутрь. Подождав в переходной камере, пока давление воздуха придет в норму. Вар наконец снял шлем.
Она встретила его у входа в коридор, ведущий внутрь базы.
— О, Эль, это ты? Что ты здесь делаешь?
"Я замечательно удивляюсь, черт возьми", — подумал он о себе.
— В самом деле, это ты, Вар! Сначала, когда я услышала твое имя, я еще сомневалась. Очень рада тебя видеть, — она крепко пожала протянутую ей руку и внимательно оглядела его. — Ты ничуть не изменился. Вар.
— Ты тоже. Но скажи, что ты делаешь здесь, на этой базе?
— Я ассистентка доцента Воора.
— Ты говоришь — Воора? Мне кажется, я уже где-то слышал это имя…
"Хорошо, Вар, ты делаешь успехи", — опять подумал он.
— Возможно… Скорее всего, еще на Земле. Он заведовал отделением перехвата космических сигналов в Порто-Андос.
— Как ты сказала — Порто-Андос? Подожди, так это там случилась история с приемом серии регулярных сигналов?
— Да, Воор был в ней замешан.
— Кажется, после той мистификации Воору пришлось отказаться от должности?
— Это не было мистификацией. Вар.
— А чем же, по-твоему, это было?
— Он и в самом деле принял какие-то сигналы.
— Не стану с тобой спорить, Эль, мне трудно объективно судить. Меня там не было. Но если мне не изменяет память, дальнейший перехват ни к чему не привел. И потом, эта басня про аварию записывающих устройств…
— Я вижу, ты интересовался этой историей, — она внимательно посмотрела на Вара.
— В свое время она наделала много шума.
"Ошибка, ты совершил ошибку, — подумал он. — Ты не должен был так хорошо помнить эту историю".
— И все-таки я удивлен, что ты согласилась стать его ассистенткой.
— Так сложились обстоятельства, Вар. К тому же, как я уже говорила, я не сомневаюсь, что он действительно принял эти сигналы.
— Возможно, но дело не в этом. В любом случае я рад, что встретил тебя. В конце концов это твое право — быть ассистентом у кого угодно.
— Я тоже так думаю. А теперь расскажи мне, что ты делал эти два года после института.
— Работал на Марсе.
— В Марсианском институте?
— Да. Занимался там всем тем, чем может заниматься на Марсе математик.
