— Можно, конечно, и снова. И так двадцать пять тысяч раз. Но Миха…
— Извини, Петр. Я увлекся. Живет же девяносто девять процентов народонаселения без этих летательских прав. Живет и не тужит. Девяносто девять процентов населения не хочет написать Мону Лизу, не хочет накропать что-нибудь по поводу «чудного мгновения». А оставшийся один процент чего-то хочет, то ли нарисовать, то ли написать, то ли полетать. К своему глубокому сожалению, я отношусь к этому одному проценту.
Они сидели на толстой ветви могучего дуба неподалеку от старого кладбища. И издалека их можно было принять за двух воронов.
— Михаил Иванович, я вас понимаю. Мне тоже хочется чего-то такого, непростого. Я тоже не люблю, когда мне вкладывают в рот и говорят «жуй», будь то еда, развлечения или музыка. Да, летательские права я довольно легко получил, но вот права на хождение сквозь стены — для меня тоже проблема… Короче, есть у меня — вернее, были — кореша, нехорошие такие, скользкие. Я могу дать вам координаты. Вы им только ни в коем случае не сообщайте мой адрес…
— Что за кореша, Петя?
— Эти люди могут все. Даже левые права сделать. Естественно, они кое-что потребуют взамен и, возможно, немало.
Миша посмотрел на свои ноги, болтающиеся в воздухе. Какой-то жалкий десяток метров отделяет их от земли. Если он сейчас спрыгнет с этой ветки, то просто полетит, обдуваемый легким вечерним ветерком, но если сделает то же самое завтра, уже без Пети, то превратится в мешок костей.
— Давай их координаты.
3.
Миша приоткрыл скрипучую дверь старого гаража. И вначале не заметил никого. Несколько позднее взгляд остановился на чьих-то ногах, торчащих из-под ветхого «кадиллака». В гараже стояла еще одна машина, чуть поновее, но тоже со следами коррозии и сварки. И только мотоцикл «сузуки» выглядел неплохо, сияя всеми поверхностями.
— Хм, — намекнул Миша на свое присутствие.
Человек неторопливо выкатился из-под машины.
— А, это ты, — сказал он, вытирая руки тряпкой. Выглядел он, как состарившийся рокер. Длинные редкие и седые волосы, некогда грозные татуировки на предплечьях, грязные кожаные штаны.
— Мы, кажется, не знакомы, — напомнил Миша.
— Какая разница. Это ты, и тебе чего-то надо. Ну, не тяни.
— Возможно, я ошибся.
— Не ошибся, тебя Петька послал. Еще один мой должничок. Я его не забыл, как бы ему этого ни хотелось.
— Я интересуюсь… летательскими правами.
С самого начала этот тип, который назвал себя Спайдером, производил впечатление цепкого, липкого, нечистоплотного. Почти сразу Миша пожалел, что открыл дверь гаража. Тут все такое запущенное и ржавое, какие уж летательские права!
Но неожиданно в руке у Спайдера заблестела маленькая металлическая пластинка с протравленным узором. Рокер подошел поближе и размашисто, с понтом прилепил ее на грудь Михаилу.
Что-то тут не то. Наверняка — права недействительные. Но, как будто слегка отогревшись на груди, права мигнули огоньками индикаторов. Вначале красного, стартового, потом синего. Они функционируют. Синий огонек стал насыщенным, ярким. Значит, поступает энергия. Зажегся и зеленый огонек, то есть активизирован пользовательский интерфейс. Летательские права готовы к полетам.
— Вот и все, — сказал Спайдер и подмигнул, — пользуйся на здоровье и помни мою доброту. А если забудешь, то здоровье твое может быстро испортиться.
— Сколько я вам должен? — собрав всю твердость, спросил Миша.
— Хочешь сказать, что у тебя денег много. Позволь не поверить. По прикиду вижу. А на чай давать мне не надо. Теперь ты мой должник, так же, как и Петя. А теперь лети отсюда, голубь сизокрылый, и, кстати, Петьке привет передавай.
4.
Главное, не лихачить, и тогда никто ничего не заподозрит. Многие же летают спокойно, без крутых виражей, без крутого набора высоты. Вот так. Миша полетел, ориентируясь на позолоченный шпиль собора, потом стал снижаться, чувствуя себя несколько зажатым, как будто в ледяном желобе. Скорость сбросить не удавалось, а еще шпиль, обладающий отталкивающей силой, сейчас начнет его разгонять. Словно холодная лапка ящерки скребнула Мишу по сердцу — ему не справиться, он же бездарь, — сейчас бы надо лечь на бок, как делают опытные летуны и тормозить ногами о невидимую «стенку» трассы. Резко выдохнув, он перегруппировался.
Но следующее движение оказалось судорожным, его крутануло вокруг оси, а потом шпиль с колоссальной упругой силой бросил его вперед. Миша вылетел с трассы и несколько секунд ничего не соображал — так все мелькало перед глазами, его кружило вокруг нескольких осей и несло с нарастающей скоростью, резко плескались внутренние жидкости под действием инерционных нагрузок. Сквозь прострацию проступало острое чувство — он пропал. Сейчас его размажет по стене какого-нибудь дома или заарканит летная полиция, а потом — строгий суд и тюрьма на многие годы. Простая постсоветская тюрьма. Мечтавший летать будет ползать у параши.
Неожиданно полет Михаила был стабилизирован, он прекратил вращение вокруг нескольких осей, а потом что-то погасило и скорость.
Не что-то, а кто-то. Какая-то девушка держала его за руку, и дополнительный желтый индикатор показывал, что она взяла управление на себя.
Миша попытался высвободиться. Это может заметить полиция. Или девушка сама его заложит.
— Да что с тобой? Гордый, что ли? — в голосе девушки послышалась обида. — Ну уж эти мужики, адреналинщики чертовы. Представляю, что ты вытворял перед шпилем, раз тебя так раскрутило.
— Нет, то есть да. Повытворял немножко, — соврал Миша и почти не ощутил стыда.
Она отпустила его руку. Желтый индикатор погас. Управление вернулось к нему. Они летели по прямой над Гороховой улицей. Он видел ее профиль и линию груди. Профиль был точеным, а линия — мягкой. Сейчас надо было или улететь прочь, или заговорить с девушкой.
— Извините, сударыня, я был немного резок с вами. Настроение ни к черту.
— У меня тоже кисляк случается. Правда, не слишком часто, всегда же можно полетать, развеяться. Кстати, меня Маней зовут, — незайтеливо представилась она.
— Меня — Мишей, хотя студентки вашего возраста меня так не называют.
— А, профессорско-преподавательский состав, — девушка кокетливо ткнула его кулачком в бок. — У себя в институте я всех доцентов ненавижу. Но ты, кажется, ничего.
Маня понравилась Мише. Красивая, но без заносчивости и прочих выкрутасов. Девица не без озорства, однако не наглая.
Через десять минут они сидели в небольшой летной кафешке на крыше генерального штаба. Сквозь легкую дымку сияла Дворцовая площадь, по которой, казалось, ползали человекообразные насекомые.
