Он уже потянулся к рычагу отключения, но «Амадеус», полыхнув скачущим ореолом молний, в котором бумагой стали корёжиться лепестки, оплывая ртутными шипящими каплями металла, перегруженно тренькнул сигналом тревоги и отключился. По залу ударил порыв почему-то ледяного ветра, не сдерживаемый защитным полем. Господин кулинар вскочил. Было мучительно больно видеть покорёженный аппарат. Конечно, основные узлы не пострадали, слишком мощна многоступенчатая защита, но внешние повреждения были ужасающими.
Джульетта пошатнулась и вцепилась в поручень. Господин кулинар, с трудом удерживаясь от гневной выволочки, довёл её до кресла и без всякой надежды, кипя от ярости, заглянул в монитор, настроенный на чашу приёмной площадки. На экране совершенно отчётливо сияла горсть белой пыли. От удивления у него подогнулись колени, и он неловко шлёпнулся в кресло.
– Получилось? – Её голос был слаб и бесцветен.
– Что-то есть, но вполне возможно, это ошибка. Мне нужно всё проверить.
Она улыбнулась и почему-то показалась ему много старше. На какое-то мгновенье в ней проявилось что-то материнское, ласковое, всеобъемлющее. Но он моргнул и всё пропало. Напротив, неудобно скукожившись в кресле, всё так же сидела худенькая и измождённая девушка с синюшными пятнами под глазами.
– Разве это напоминает вам какую-нибудь специю?
– Нет. Но ничего…
– Это время, которого ещё нет. Время предвидения. Я в этом уверена.
– Возможно, – осторожно сказал он, неожиданно успокаиваясь. Аппарат можно отремонтировать. Это не займёт много времени. А то, что получилось сегодня, нужно поскорее запаковать в капсулу, чтобы изучить позже. После Энтуры. – Сейчас мы поместим это в капсулу.
– Не надо, пусть ещё полежит там. Оно так красиво светится.
Господин кулинар встревоженно повернул голову. Действительно, от приёмной чаши струилось приятное сияние. Значит, что-то пошло не так. Специя испаряется. Если эксперимент прошёл удачно и там то, что они хотели получить, значит, в лабораторию просачивается… что же? Несуществующее время? Овеществлённое будущее? Но такого просто не может быть! В любом случае это нужно остановить.
– Нужно срочно изолировать! – Он вскочил, собираясь включить генераторы поля.
– Нет! Сядьте! – Негромкий приказ обрушился на него, лишая сил, отбрасывая назад.
– Перестаньте командовать! – крикнул, но самое страшное было в том, что он не мог встать. И голос Этьена с пугливой интонацией вдруг чиркнул в памяти: «они нелюди». Ему стало не по себе. – Я здесь решаю, что делать.
Она покачала головой.
– Вы не имеете на это права. Вы преступник, господин кулинар.
– Что? Да как вы смеете?! Ваши привилегии ещё не повод, чтобы…
– Я бы могла показать вам, что вы делаете со вселенной, когда создаёте эти дурацкие специи. Как в агонии корчатся и рыдают звёзды. Как стонет от боли небо. Как плачет земля. Но разве вы поймёте? Вы бесчувственный и страшный человек. Вам хочется расковырять в мироздании дыру и выдирать оттуда куски. И ради чего? Ради игры в науку?
– Это всё слова, милая Джульетта. Поэзия, если хотите.
– Я пришла, чтобы остановить вас.
Он усмехнулся.
– Убить хотите? Но на моё место встанет другой. Прогресс не остановить.
– Нет, смерть ничего не решит, господин кулинар, – очень серьёзно сказала она, будто и вправду думала о такой возможности.
– Тогда как? Как вы остановите меня? – Он снова и снова безуспешно пытался вскочить, но лишь царапал ногтями подлокотники кресла.
– Знаете, что в том предвидении? – Она просветлённо смотрела на него, не замечая или не желая замечать его борьбу с собственным телом.
– Понятия не имею, – очередная попытка закончилась судорогой где-то под рёбрами, от чего господина кулинара мучительно скрючило. – Прекратите издеваться надо мной.
– Это не я. У меня тоже нет сил встать.
– Вы опять лжёте.
– Опять? – Она расстроилась до слёз. – Зачем вы так?
– Тогда, может, объясните, что происходит?
– Это время. Несуществующее время с иным будущим сливается с этим миром.
– Что? – От нелепости происходящего у него едкой спазмой скрутило желудок.
– Да, – она устало улыбнулась. – Я заглянула на два часа вперёд. Но это был другой мир. Там никогда не делали таких специй. Там никогда не было «Амадеуса». Там кулинария так и не стала наукой.
Господин кулинар в ужасе посмотрел на «Амадеуса». Сияние усилилось. Силуэт аппарата почти пропал в нём, побледнел, местами становясь прозрачным.
– Ты хоть понимаешь, глупая девчонка, что ты наделала?
– Я исправляю ваши ошибки, господин кулинар.
– Ты убьёшь нас всех. – Он уже не пытался встать, а лишь смотрел на приближающееся ничто.
Сияние разрасталось, тянуло зыбкие щупальца во все стороны. Стены уже пропадали, таяли тонкими льдинками. А на месте «Амадеуса» пульсировало за тонкой радужной перепонкой что-то большое, шумное, готовое вот-вот её прорвать, хлынуть, поглощая всё вокруг.
– Нет. Будущее станет настоящим, несуществующее обретёт плоть, только и всего, – она улыбнулась, светло, ободряюще. – Не бойтесь.
Щупальце света дотянулось до ботинка господина кулинара, омыло, стирая дорогую замшу, сквозь которую явственно проступили пальцы на ноге. И тогда он закричал…
… – Да что ж ты делаешь, урод криворукий! – Георг орал на поварёнка, прыгая на одной ноге. Ушибленные пальцы болели невыносимо. – Куда тебе было велено поставить крышку котла? Я тебя спрашиваю?
Поварёнок, хлипкий мальчишка с вытаращенными от ужаса глазами, молчал, вытянувшись и прижав руки к бокам, не смея отвести взгляд от перекошенного лица шеф-повара. Его тщедушное тело яростно содрогалось в нервной икоте и судорожно всхлипывало.
– Шеф! – В кухню ворвалась администраторша, взволнованно полоская в воздухе пухлыми, ухоженными руками. – Георг! Тебя хочет видеть посетительница. Она из этих, как их, из энтуриан. Иди скорее.
– Брысь, – прошипел поварёнку.
Того тут же сдуло ветром вместе со злосчастной крышкой.
Администраторша страшно оскорбилась, приняв это на свой счёт. Побагровела в тон с необъятной блузой, слепо пошла на таран, явно намереваясь доказать, что не столь легковесна, чтобы так с ней обращаться.
– Элоиза, я не тебе, – поторопился объяснить Георг.
Её словно проткнули иголкой, она размякла, оплыла улыбкой.
– Иди же скорей, неудобно заставлять ждать такую гостью.
– Некогда мне разговаривать. Передай, что я занят.
– Ты с ума сошёл?
– Элоиза, мне серьёзно не до разговоров.
– Но ты должен…
– Элоиза! Да, в конце-то концов, кто здесь хозяин?! – взревел Георг. – Я не хочу ни с кем говорить!
