– Да? – иронически переспросил Виталий.
– Нет времени вдаваться в подробности, – продолжал адвокат. – Мы только что прибыли, судья уже в зале. Ваше дело первое, сейчас вас вызовут.
– Мы? – переспросил Виталий. – Кто – мы?
– Держитесь, – сказал Спенсер. – На вопросы отвечайте, только если я подам знак. Вот так: поверну руку ладонью кверху. Понятно?
Виталий не успел ответить – адвокат исчез из комнаты так же быстро, как появился. Не мог выразиться яснее? Отношение к Виталию у Спенсера явно изменилось. Стало доброжелательнее?
Дверь в зал суда еще раз приоткрылась, и скрипучий голос произнес:
– Мистер Дымов, пройдите на свое место.
Он прошел. Три шага вперед, три – вправо, деревянная скамья, впереди и чуть ниже разместился Спенсер. Адвокат обернулся и ободряюще кивнул Виталию. Чья-то тяжелая рука легла Виталию на плечо, и он опустился на скамью. Три дня назад здесь (здесь или в другом зале?) сидела Айша. Может, если напрячь чувства, он сможет и сейчас ощутить ее присутствие.
– Первое дело, ваша честь, – услышал Виталий скрипучий голос и увидел поднявшегося со своего места секретаря суда, – о продлении срока временного содержания под стражей Виталия Дымова, задержанного по подозрению в соучастии в убийстве первой степени. Обвинение, ваша честь, требует содержания мистера Дымова под стражей до окончания судебного процесса, поскольку освобождение задержанного – под залог или без такового – нанесет ущерб расследованию и может оказаться опасным для общества.
– Кто представляет обвинение? – спросил судья – широкоскулый, с выступающим подбородком и глазами навыкате мужчина лет пятидесяти, в наброшенной на плечи черной мантии, но почему-то без напомаженного парика – или парики носят английские судьи, а для американских это не обязательно?
– Помощник прокурора Джеймс Макинтош, ваша честь.
Макинтош подошел к секретарю, расписался в предъявленной ему бумаге и повернулся к судье. На Виталия не взглянул – зачем, поговорили уже, хватит. Виталий поискал взглядом Мэнтага, но того видно не было. Должно быть, занялся новым делом, полагая, что с Виталием и так все ясно.
– Отношения задержанного с обвиняемой… – бубнил помощник прокурора, заглядывая в лежавшие перед ним большие листы. – Отпечатки пальцев задержанного, обнаруженные на… Нежелание сотрудничать со следствием… Дополнительные улики… Прошу суд ознакомиться…
Ничего нового. Все это Виталий много раз слышал во время допроса. Что сможет возразить Спенсер?
– Адвокат, ваше слово, – буркнул судья, не поднимая головы. Наверняка прекрасно понимал, что сказать Спенсеру нечего. Улики более чем основательны.
Спенсер встал, и Виталий неожиданно ощутил желание тоже подняться с места. Что-то завораживающее было в движениях адвоката, уверенность, передавшаяся Виталию.
– Ваша честь, – начал Спенсер, – задержанный должен быть немедленно освобожден из-под стражи, поскольку не имеет никакого отношения к рассматриваемому делу. Более того, смерть миссис Диноры Дымов не является результатом преступного действия или преступной халатности, а потому содержание мистера Дымова под стражей защита считает незаконной и будет добиваться моральной и материальной компенсации.
Да, так бы Виталий и сказал, если бы ему позволили защищать себя самому и если бы у него были те доказательства, на которые он рассчитывал и которых у Спенсера быть не могло.
Судья удивленно смотрел на адвоката, Макинтош высоко поднял брови и, похоже, хотел покрутить пальцем у виска, но сделать это ему не позволила внутренняя интеллигентность и нежелание быть обвиненным в неуважении к суду.
– Если высокий суд позволит, – продолжал Спенсер, все более возвышая голос, – я приглашу двух свидетелей, которые дадут по данному делу разъяснения. Уверен, что эти разъяснения удовлетворят не только высокий суд, но и обвинение.
– Гм… – недовольно произнес судья. – Вообще-то, господин адвокат, имена ваших свидетелей вы должны были заранее представить секретарю.
– Не было времени, – отмахнулся Спенсер. – Процедурой этот случай предусмотрен.
– Безусловно, – кивнул судья. – Хорошо. Сколько у вас свидетелей? Двое? Пригласите первого.
Кого вызвал Спенсер? Почему не сказал Виталию?
Дверь напротив открылась, и в зал, опасливо оглядываясь, будто ожидая то ли погони, то ли удара в спину, вошел Эндрю Ланде, профессор физики Колумбийского университета. Ланде, хотя и предложивший помощь, но имеющий свой взгляд на природу темного вещества. Что он может сказать? Что Дымов – хороший ученый и честный человек? Как Спенсер вышел на Ланде? Впрочем, с адвоката взятки гладки; для него все астрофизики-космологи – приятели и сочувствующие, о борьбе научных школ он наверняка слышал, но не считал чем-то серьезным, способным омрачить даже личные отношения.
Ланде, тем временем, сообщил сведения о себе, расписался, где было указано, и занял свидетельское место. На Виталия он не посмотрел.
– Что вы можете сказать по рассматриваемому делу? – не очень дружелюбным тоном спросил судья. Он тоже не понимал, зачем адвокат вызвал человека, ничего, скорее всего, не знавшего о деталях трагедии.
– Ваша честь, – начал Ланде. Он вцепился обеими руками в углы свидетельской кафедры, будто хотел поднять ее и бросить в сторону судейского возвышения, – постараюсь быть кратким, но прошу не перебивать меня вопросами, пока я не закончу выступление.
– Вы ставите суду условие? – поразился судья.
– Ни в коем случае. Мне придется говорить о достаточно сложных вещах, и, если меня будут перебивать, то объяснения отнимут больше времени…
– Хорошо, – буркнул судья. – Говорите. Надеюсь, десяти минут достаточно.
– Ваша честь, я хочу сказать, что доктор Виталий Дымов – один из лучших космологов современности. Его работы по теории ускоренного расширения Вселенной, о природе темного вещества и темной энергии известны во всем мире и, например, на прошлой неделе вызвали большой интерес на Европейской конференции по планированию экспериментов на Большом адронном коллайдере. Именно там доктор Дымов делал доклад, когда в Лансинге произошла трагедия, к которой он не мог иметь прямого отношения.
– Прямого отношения! – встрепенулся Макинтош. – Следовательно – косвенное отношение…
– Я просил не перебивать! – неожиданно громко воскликнул Ланде, всем корпусом повернувшись к помощнику прокурора. Со своего места Виталий не мог видеть, какой взгляд бросил Ланде на Макинтоша, но – удивительное дело! – тот сделал вид, будто и не собирался прерывать выступавшего.
– В свое время, – продолжал Ланде, – суду станет ясно, какое сугубо косвенное отношение мог иметь доктор Дымов к гибели своей жены – тоже, кстати, известного специалиста в области космологии. В этом деле никогда не будет ясности и никакое судебное решение не отразит реальной картины, если суд не примет во внимание физические аспекты. Доктор Дымов, повторяю, занимается проблемой скрытой массы во Вселенной, или, как это сейчас принято называть, – проблемой темного вещества. Вероятно, суду неизвестно, что все видимое на небе – лишь малая часть реальной массы Вселенной. Три четверти вещества находится в состоянии, которое мы наблюдать не можем. Но мы знаем, что это вещество существует, поскольку оно притягивает видимую материю в галактиках и в межгалактическом пространстве. Я опускаю доказательства – если высокому суду интересно, на эту тему доктор Дымов сможет прочесть обстоятельный доклад…
