Они не видели, что Бобо долго смотрел им вслед, до тех пор, пока они не свернули с Бич-трэйл.
***
Грем толкнул дверь, и они прошли внутрь. Пэтси с трудом держалась на ногах, голова ее поникла, и она извиняющимся тоном прошептала:
- Простите. У меня просто нет сил. Абсолютно нет сил.
Ричард и Табби столкнулись в узком проходе между книжными шкафами, одновременно бросившись к ней на помощь.
Но Грем успел первым: он взял ее под руку и провел в гостиную.
- Я просто хочу немного полежать, - сказала Пэтси.
Грем помог ей сесть на диван. Глаза Пэтси мгновенно закрылись. Грем осторожно уложил ее и накрыл теплым пледом. Даже во сне лицо Пэтси оставалось напряженным: резко выдавались скулы, оно казалось изможденным.
- Ты можешь пока отдохнуть, Табби. Она проспит несколько часов и никуда сейчас не уйдет, - сказал Грем и позвал Табби и Ричарда в комнату.
- Я тоже. - Табби неуверенно прошел к столику, на котором стояла пишущая машинка, замер возле него на несколько секунд, но, передумав, вернулся к изголовью дивана.
Ричард тоже не мог заставить себя отойти от Пэтси, он внимательно смотрел на нее, стоя около кресла Грема.
- Вы, ребята, похожи на львов, которые мечутся по библиотеке. Сделайте мне одолжение и присядьте. Никто никуда ведь сейчас не собирается идти. Я согласен с Табби, - произнес Грем.
- Хорошо. - Ричард опустился в кожаное кресло.
Табби сел на корточки рядом с диваном - он находился так близко от нее, что мог в любой момент дотронуться до ее волос.
- Я собираюсь немного выпить. И тоже пойду прилягу.
Я чувствую себя так, будто не спал три дня подряд. Но я рассчитываю на то, что вы оба останетесь здесь, пока мы не разработаем дальнейший план действий.
- Я не хочу никаких планов, - проговорил Ричард.
- Договорились, - Грем улыбался. - Здесь полно комнат... В тех, что наверху, за последние пятнадцать лет я не был ни разу. Что ж, я рад.
- И я остаюсь здесь? - взволнованно спросил Табби.
- Если ты попытаешься куда-нибудь уйти, я просто посажу тебя на цепь около моего стола, - пригрозил Грем. - Хорошо. Значит, мы договорились. Кто еще хочет выпить?
У меня есть немного того джина, который так любит Пэтси.
Втроем они одновременно посмотрели на Пэтси, спокойно спящую под пледом.
- С удовольствием, - согласился Ричард.
- Я тоже хочу немного, пожалуйста, - попросил Табби.
- Сегодня можно все. - Грем медленно вышел на кухню и начал колоть лед в стаканы.
Табби вспомнил Беркли Вудхауз, которая колола лед о раковину в кухне "Четырех Очагов"; мальчик покрепче обхватил колени руками и затих.
- Ричард?
- Да?
- Мы правда останемся здесь на какое-то время?
- Да.
- Все вместе?
- Все вместе.
- Знаешь, а мне никуда и не хочется сейчас идти.
- Я понимаю. Мы все чувствуем это, Табби.
- Думаешь, этот полицейский Бобо действительно видел зверя с человеческим лицом?
Ричард откинулся на спинку стула.
- Мы можем провести весь остаток жизни, обсуждая происшедшее на Кенделл-Пойнт. Сейчас еще рано, Табби.
Я даже не знаю, что и подумать.
Грем пришел из кухни с тремя стаканами, наполненными льдом и светлой жидкостью.
- Да, Табби, пожалуй, и вправду рановато. Я долил в твой стакан немного воды.
Он поставил стаканы на столик.
- Я сейчас вернусь. Пока я смелый, я должен сделать кое-что еще.
Табби глотнул джин и скривился.
- Ричард, тебе это правда нравится?
- Отличный джин.
На лестнице раздавались медленные шаги Грема.
- Куда он пошел?
- Спросим, когда он вернется.
- Я думаю, что никогда не смогу оставить Пэтси, - сказал мальчик.
- Да, а я, по-моему, никогда не смогу подняться с этого кресла.
Грем спустился по лестнице, неся в руках довольно толстую стопку исписанной бумаги высотой дюймов в восемь.
Через несколько мгновений Табби и Ричард увидели, как он бросил все эти листы в высокое пластиковое мусорное ведро.
На лице Грема читалось облегчение, когда он уселся за стол и отпил из стакана.
- Великолепно, - он посмотрел на стакан, потом на Пэтси, - только что я обрел свободу. Я столько времени потратил на эту книгу, что не заметил, как год назад она умерла. Я просто продолжал работать по инерции. Сейчас мне даже не хочется на нее смотреть.
- Вы выкинули книгу? - изумленно переспросил Табби.
- Я написал уже тринадцать книг, - спокойно ответил Грем, - и когда-нибудь напишу четырнадцатую. - Он с удовольствием отхлебнул новую порцию джина. - По-моему, сейчас я не хочу ничего, кроме как помогать вам заботиться о Пэтси.
Они надолго замолчали - тишина тянулась, тянулась и с каждой секундой наполнялась их мыслями и чувствами. Они трое разглядывали спокойно дремлющую под пледом женщину.
Табби уткнул голову в колени: у него задрожал подбородок и увлажнились глаза.
- Все в порядке, - сказал Грем, - все уже прошло.
Табби поднял голову и вновь посмотрел на Пэтси.
- Она... - голос его сорвался, - она... - он не мог говорить.
- Я понимаю, она вышла за нас замуж, - произнес Ричард.
Табби порывисто вскочил и поцеловал Пэтси в щеку.
Ричард поставил стакан на столик, поднялся и, обойдя диван, прижал губы к ее лбу. Грем подошел к Пэтси и поцеловал ее куда-то над левой бровью. Это походило на ритуал и, казалось, означало что-то очень важное и серьезное. Они безмолвно стояли над спящей женщиной.
Грем вздохнул и подошел к стулу, что стоял рядом с пишущей машинкой. Табби опять уселся у изголовья дивана.
Ричард вытянулся в старом потертом кресле. Они не разговаривали. Грем допил джин; теперь он чувствовал, как болит грудь, как гудят ноги. Никогда за многие годы работы (он вспомнил о листах бумаги, что валялись в мусорном вед ре) он не ощущал себя таким уставшим, но он никогда и не бывал так счастлив. Каждый из них, сидевших в полумраке гостиной, светился от радости и удовлетворения - светился, точно меч в руках Ричарда на Кенделл-Пойнт. Интересно, как это место и они сами смотрелись со стороны? Но сейчас, в эти секунды, это не имело значения. Он никогда еще не был так счастлив: казалось, он перенесся в загадочное королевство - яркий, солнечный мир, где играют боги.
Глаза оставались открытыми, но Грем чуть не уронил стакан.
Ричард и Табби давно заснули. Грем поднялся со стула, отнес стаканы на кухню и вытащил из мусорного ведра часть рукописи. А потом поднялся по лестнице. Внизу, в гостиной, раздавалось сонное, спокойное дыхание его утомленных и счастливых друзей.
После луны
После того как поднялась луна и все встало на место, Хэмпстед довольно долго приходил в себя, выбираясь из лихорадки и бреда; видения, возникающие за открывающимися дверями домов, в глубине кладовок и на улицах города, возвращались обратно в сознание жителей. Хэмпстед понемногу оживал и присоединялся к окружающему миру, а мир не просто был готов принять его обратно - он обрушил на город свое настойчивое и назойливое внимание. Хэмпстед, как всякий, кто перенес тяжелую болезнь, был бледным и худым, но голос города уже был нормальным. Заселялись и оживали кварталы, отовсюду стекались сюда репортеры, писатели, операторы кинохроники.
