— В скором времени все станет ясно. А пока, не стоит гадать.
— Вы говорили, Голос направил вас в Тверь. Но мы уже в городе. Пусть на окраинах, но все же… — продолжал подначивать Георгия, молодой человек.
— И что ты хочешь услышать? Не терзают ли меня сомнения? Не поселился ли в моей душе червь малодушия? — гневно, но так чтобы не слышали остальные, прошипел Соколов. — Да терзают, да поселился. В конце концов, я же человек.
— И все-таки вы верите в свою миссию?
— Верю. — коротко отрезал Георгий, которому уже порядком поднадоели расспросы любопытного юноши.
И, словно угадав настроение батюшки, Сухарев кивнул, окликнул кого-то из своей команды и оставил священника в покое.
— Вот блядство. — грубо выругался Хромов, глядя на прикрытое белой простынею тело.
Чтобы выразить чувства, бурлящие в сердце, других слов он подобрать никак не мог. И дело было вовсе не в самом факте смерти. Нет, к новой извращенной реальности, где покойников в сотни раз больше, чем живых, за последние сутки он уже успел приноровиться. Ведь сегодня утром он собственноручно закопал пару десятков мертвецов на соседнем с институтом кладбище. Тревожило его другое.
“Ты в ответе за смерть этого мальчика. Только ты”, — горько думал Иван Дмитриевич.
Покойник лежал посреди широкого конференц-зала, на двух небольших офисных столах, приставленных друг к другу. Сразу за импровизированным алтарем находилась деревянная трибуна с конденсаторным микрофоном, откуда Иван сегодня уже трижды обращался к людям. Пройдя за нее, Иван щелкнул тумблером, брякнул что-то в микрофон и удовлетворенно хмыкнув замер на месте, обдумывая свое выступление.
Кроме мертвого юноши и Хромова в зале никого не было. Полчаса назад на “базу” прибыло пополнение: трое мужчин и две женщины. Пришли они откуда-то из Городни, крупного поселка в двадцати километрах от “Синтволокна”, и весь личный состав “базы”, за исключением нескольких караульных, отряда Сухарева и самого Ивана, пошел встречать своих новых товарищей. Общий сбор был объявлен на семь часов вечера. В этом зале. И если часы на маленьком цифровом дисплее трибуны не врали, то до внеочередного собрания оставалось минут пятнадцать. Тогда Иван и хотел познакомиться с вновь прибывшими, а так же произнести надгробную речь для покинувшего их ряды юноши.
— Иронично. — грустно улыбнулся Хромов.
Зал располагался на втором этаже главного корпуса исследовательского центра и был самой настоящей гордостью института. Большой бесшовный экран для презентаций, две сотни удобных посадочных мест, видео и фоно технология на уровне современных кинотеатров, пол усланный красным шелком. Просторное помещение словно и не знало, что мир погрузился во тьму. Всюду было чисто, убрано. Крепкие двери не позволили хаосу вчерашнего дня проникнуть внутрь. А вместе с тем — Ивану Дмитриевичу погибнуть.
Двенадцать часов он прятался в конференц-зале, а за большими окнами происходило черт знает что. Двенадцать часов: от полудня, когда он зашел проверить аппаратуру, готовясь к важной презентации, которой так и не суждено было состояться, и до самой полуночи, высокие стены отражали бесчисленные крики, стоны и завывания. Тогда, сидя взаперти Иван и не думал что сможет сохранить рассудок, а тем более возглавить целый отряд уцелевших. Но человек, как известно, если он не мертв, в силах приспособиться к любым условиям. И вот, по прошествии всего-то девятнадцати бессонных часов, с момента, когда последняя дикая тварь прекратила свои страдания и впала в беспросветную кому, Хромов имел под своим крылом уже пятьдесят пять человек.
— Но одного ты все же не смог убедить в целесообразности продолжения жизни. — не сводя глаз с прикрытого тела семнадцатилетнего мальчишки, вернулся он к неприятной мысли.
Время пролетело быстро. Не успев толком подумать о том, что же ему говорить, в зале начали собираться люди. Все они были в темно-зеленых робах с золотистыми надписями “Синтволокно” на спинах. Еще утром Хромову пришла в голову мысль, что у тех, кто встанет под его началом, должны быть хоть какие-то опознавательные знаки. Да и наряды большинства после пережитых потрясений пришли в негодность. Так и было решено выдавать всем униформу.
За очередным вошедшим хлопнула дверь, и низкорослая коренастая фигура зашагала по красной шелковой дорожке в сторону трибуны Хромова. Мужчина, которому на вид можно было бы дать тридцать с хвостиком, был третьим выжившим из всего персонала НИИ. Прежде он руководил отделом исследований и был на короткой ноге с погибшим директором института. Поговаривали, что Василий был каким-то дальним родственником шефа, но точно этого никто не знал. До сегодняшнего дня Хромов относился к Лоеву достаточно прохладно. Как, в прочем, к любому “привилегированному” сотруднику. Но сегодня от своей предвзятости Иван отрекся. Мужчина оказался надежным, стойким человеком, и в отсутствии Сергея, Хромов возложил обязанности своего заместителя именно на него.
— Новеньких накормили и выдали чистую рабочую одежду. — отрапортовал Василий Лоев, человек замещающий Сухарева, пока тот был в отлучке. — При себе оружия у них не было. При беседе тоже ничего подозрительного, думаю “зеленый свет”.
Зеленый, желтый и красный свет — были условными обозначениями, которые Хромов ввел для определения уровня потенциальной угрозы прибывающих лиц. И пока сегодняшний день не принес сюрпризов, чему Иван был искренне рад. Ведь самое страшное, что еще могло случиться — внутренние распри.
— Ввели в курс дел? — коротко спросил Иван.
— Да. Сейчас наши по-быстрому знакомят их с базой. Будут… — взглянув на часы выдержал паузу Василий, и нахмурив лоб, недовольно добавил: — Точнее уже минуту как должны быть здесь.
И люди не заставили себя долго ждать. Не успел пунктуальный Лоев обозлиться на опаздывающих, как дверь распахнулась, и последние семеро человек в темно-зеленых робах прошли в зал. Пятеро тех самых новеньких и двое сопровождающих. Бросив недовольный взгляд, Лоев метнулся рассаживать вновь прибывших.
Теперь в конференц-зале собрался весь личный состав “Отряда Хромова”, как люди сами себя прозвали. Все, кроме Сухарева и его парней. Сорок три человека, заняв первые ряды, поближе к центру огромного зала, внимательно смотрели на Хромова. Ждали его слов.
Еще раз постучав по микрофону, Иван Дмитриевич проверил связь и заговорил.
Извилистая дорога теперь повела через небольшой лесок. Иногда она проскакивала рощицы, и снова пряталась за неровными рядами старых орешников и молодых берез. Хвои здесь было не много, в отличие от сосновых пейзажей по ту сторону Волги. А вот чего в этих лесах было в достатке, так это дичи.
