Вот когда он мог пожалеть, что в свое время не был «готов к услугам», предоставив это своему адъютанту! Теперь-то услуги Луизы Ивановны ему особенно понадобились. В штатском потертом пальто, с небольшим чемоданом, постучался в дверь высокий и еще сейчас не согнутый летами старик, с начисто сбритыми усами, с нависшим носом. Он вошел в горенку и только здесь снял перед ахнувшей старухой потертую меховую шапку.
— Узнаешь, дорогая Луиза? — с генеральской хрипотцой негромко спросил Ренненкампф, сразу признав свое родство с хозяйкой дома.
— О, экселенц… — забормотала Луиза Ивановна, приседая в старинном книксене, — я так счастлива!
— Ну, уж счастливым нам с тобой не от чего быть, — отрезал генерал, бесцеремонно усаживаясь в широкое и низкое кресло, обитое красным бархатом: мебель из своего заведения Луиза Ивановна, в общем, спасла и перевезла домой. — Стаканчик мадеры мне не помешал бы, сестрица.
Беспрестанно приседая и ахая, мадам Вейдель поставила на круглый столик, крытый красной бархатной скатертью со старыми следами пролитого бенедиктина, графинчик водки, две бутылки отличного лафита и таганрогскую закуску: икру и балык. Генерал просветлел лицом, встал, скинул пальто и, снова усевшись, налил себе чарку водки.
— За погибель большевиков! — произнес он шепотом и опрокинул чарку себе в рот, показав при этом множество золотых коронок. — Я бежал из Ростова, — нашел он нужным пояснить. — Из Чека ломились в парадную дверь, а я удрал с черного хода. Понятно?
Не дожидаясь ответа, он внушительно сказал:
— Теперь ты должна меня спрятать. Большевикам каюк, скоро город займут немцы.
— Немцы?! — с восторгом переспросила Луиза Ивановна.
— Вот именно, — подтвердил генерал, опрокидывая вторую чарку.
Он поглядел на монументальную кровать и, не стесняясь престарелой родственницы, стал раздеваться. Луиза Ивановна скромно потупила глаза.
— В конце концов, мы родственники… и мне уже шестьдесят лет, — сказал генерал, с усилием стаскивая солдатские сапоги. — Кстати, ты помнишь наше родство?
— О да, онкель Пауль! — пылко воскликнула Луиза Ивановна. — Вы — мой дядя!
— Ну, положим, не дядя, а только двоюродный… нет, троюродный брат, — возразил Ренненкампф. — В последний раз мы видались с тобой в Риге, у тети Эммхен. Помнишь тетю Эммхен?
Луизе Ивановне очень хотелось напомнить этому надменному старику, что было время — она сама ссылалась на тетю Эммхен в надежде разбудить в душе генерала родственные чувства. Но увы: ей достался лишь поручик Ковалев-второй с его бесплодной готовностью к услугам.
— Приятного отдыха! — жеманно пропела старуха и выскользнула из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Она пошла на кухню и, попивая здесь за чистым, до блеска выскобленным столом кофе, тяжело задумалась: а как же ей, собственно, быть с неожиданно нагрянувшим родственником? Держать его, не показывая соседям? Все равно они проведают о появлении какого-то подозрительного гостя. И не миновать ей неприятных объяснений с большевистским начальством!
Часа через два, когда из ее горницы раздался стариковский барственный кашель Ренненкампфа, она, уже не стесняясь, вошла без стука и сразу задала волновавший ее вопрос:
— Скажите, братец, а паспорт у вас имеется?
— О да! — сказал генерал. — Меня снабдили… — Он протянул ей паспортную книжку. — Видишь? Федор Иванович Смоковников, из мещан города Витебска.
— Федор Иванович? — опешив, переспросила мадам Вейдель. — Пфуй, значит, вы уже не немец, братец?
— Чепуха, — отмахнулся генерал, вылезая из-под пухового одеяла, — я был немцем и останусь немцем. — А это… — он пренебрежительно махнул рукой в сторону паспортной книжки, — это временная маскировка. Ничего не стоит.
— Хорошо, — твердо сказала старуха, возвращая паспорт генералу, — хорошо! Вы, Федор Иванович, есть мой служащий. Вы имеете обрабатывать мой сад и чистить мой двор!
И она рассказала милостиво слушавшему ее «братцу» свой план.
Днем Ренненкампф лениво окапывал в саду фруктовые деревья. Соседи уже привыкли к его высокой статной фигуре старого солдата и вежливо через забор откликались на его шуточные приветствия.
— Веселый старичок к Ивановне забрел, — говорили соседки. — Война-то людей по всему свету разбросала, она не смотрит — молодой или старый.
— Поди, бездомный, — жалостливо вздыхали старушки, — ему и глаза-то закрыть некому будет.
— Глаза закрыть — это всегда охотник найдется, — мрачно заметил случившийся тут сосед, кожевенник Михайло, квелый человек в солдатской стеганке по колена и в заскорузлых рыжих сапогах.
— Тьфу! — возмутились старушки. — Креста на тебе нет, Михайло!
— Это верно, что нет, — спокойно подтвердил кожевенник, с интересом всматриваясь в Ренненкампфа. — Сосед! — окликнул он генерала. — Да ты когда-нибудь раньше окапывал деревья? Уж больно по-барски копаешь, в полвершка!
Ренненкампф не торопясь выпрямился и спокойно ответил:
— Я ведь, сынок, всю жизнь в городе проработал, в Витебске, там и садов не видно.
— А кем работал? — без паузы спросил рабочий.
— Кем только не приходилось, — вздохнул генерал. — И по сапожному, и по слесарному… Всяко бывало.
— Ясно, — сказал Михайло. И снова, внимательно приглядевшись к Ренненкампфу, повторил: — Ясно!
В тот же вечер к генералу один за другим, прижимаясь в ночной темноте к забору, пришли пять-шесть разношерстно одетых, разных, но чем-то очень похожих один на другого молодых людей. Все проходили в заднюю комнату, столовую, с наглухо закрытыми ставнями, и садились за обеденный стол. На столе лежала чистая клеенка с голубенькими цветочками. На председательском месте, во главе стола, молча и грузно сидел, опершись локтями на стол, генерал Ренненкампф. Когда все собрались, он произнес небольшую речь.
— Господа офицеры, — сказал он, — мы должны облегчить и ускорить вступление в Таганрог дружественной нам германской армии…
— Дружественной?! — удивился один из офицеров, худой молодой человек со шрамом через лицо, видно от сабельного удара.
Ренненкампф тяжело посмотрел на него и, не повышая голоса, ответил:
— Да, дружественная нам, офицерам, германская армия. Она придет освободить страну or ига большевиков. Понятно, поручик?
Не дожидаясь реплики, генерал продолжал:
— По имеющимся у меня сведениям, передовые части германского ландсвера вступят к нам со стороны станции Марцево. Предлагаю установить сменное наблюдение, встретить белым флагом и доложить германскому командованию обстановку в городе на день вступления. Для этого вы должны быть в курсе дел в самом городе, в его органах самоуправления, знать о численности и составе большевистских частей. Поэтому приказываю…
