Зиновий Юрьев - Полная переделка. Фантастический роман

— Миссис Калифано, расскажите, пожалуйста, суду, что произошло в тот вечер, когда ваша сестра стреляла в сержанта…

Шум, взмах судейского молотка. Публика уже разогрета, как на футбольном матче. Неужели они не слышали об этом? Нет, наверное, дело не в этом. Просто людей в зале поразило несоответствие между возрастом и беспомощностью миссис Калифано и тем, что ее сестра стреляла в полицейского. Если бы ОНИ только видели миссис Нильсен в своем кресле, с клетчатым пледом на острых коленях… Миссис Нильсен. Если бы неона, меня давно не было бы в живых. Сержант Лепски учел бы опыт своего начальника. Два раза такие вещи не случаются. Это было бы как раз чудо, в которое мы не верим.

— Мистер Рондол… Он пришел к нам… Сестра сразу догадалась, что он скрывается от полиции, хотя он был в маске… Сестра слышала предупреждения полиции… По телевизору… — Она повернулась ко мне. — Но вы не отпирались… Вы сказали, что прячетесь от полиции… Ну… а потом пришел полицейский. Этот молодой… Он вошел без стука даже… тайно… Он сказал, что арестует мистера Рондола, а сестра… — Миссис Калифано вдруг заплакала, — а сестра… выстрелила в него, и он упал.

— Успокойтесь, миссис Калифано. Что было дальше? Мы-то с вами знаем, но суд не знает.

— Сестра сказала, чтобы я вывела вас из Драйвелла через рощу. Мы вышли с вами. Я отвела вас к шоссе, за тем местом, где была полиция… вернулась за нашей машиной… Ну, поехала… посадила вас, и мы поехали в Шервуд.

— Скажите, миссис Калифано, когда вы первый раз вышли со мной из дома вашей сестры, когда вы возвращались за машиной, видели ли вы около дома каких-нибудь полицейских или полицейскую машину?

— Нет, не видела.

— Благодарю вас, миссис Калифано. — Я повернулся к прокурору. — Мистер Магнусон, ваша очередь.

— Миссис Калифано, вы сами видели, кто стрелял в сержанта Лепски? — спросил Магнусон. Особой уверенности, что он выиграет что-нибудь от допроса старушки, у него, мне показалось, не было, но он все-таки решил попробовать.

— А как же… Я уже говорила в Джолле… Меня спрашивали. Я видела своими глазами, как сестра выстрелила в полицейского… Она очень вспыльчивая, но…

— А мистер Рондол не давал ей знак стрелять?

— Да нет, что вы…

Бедная Кэролин только начала входить в роль, освоилась с новой обстановкой, как Магнусон уже прекратил допрос. Как я и предполагал, он понял, что ничего не получит от старухи.

Я снова пригласил к свидетельскому пульту капитана Мэннинга.

— Скажите, капитан, если полицейский имеет основания предполагать, что в доме скрывается опасный преступник, убийца, бежавший уже после ареста, как он должен взять его?

— Не понимаю вашего вопроса.

— Поясню свою мысль. Должен ли полицейский, который направляется в этот дом, чтобы произвести арест вооруженного преступника, поставить людей на улице, особенно ночью и особенно когда дом стоит на отшибе?

Капитан молчал.

— Я жду, капитан Мэннинг.

— Да, в таком случае нужно было окружить дом. Но сержант Лепски мог не знать, что вы скрываетесь у этих женщин.

Он мог просто проверять все дома подряд. В таком случае он мог бы пойти один, тем более что людей не хватало. В Драйвелле более пятисот домов…

— Я ожидал этого утверждения, капитан.

Я вызвал свидетелей — соседей миссис Нильсен слева и напротив. Оба показали, что никто из полиции в тот вечер к ним не заходил.

— Нет, капитан Мэннинг, нет, уважаемый суд, — сказал я, — сержант Лепски пришел один в дом миссис Нильсен не потому, что подряд проверял дома. Дом миссис Нильсен полиция посетила накануне. А в этот вечер сержант Лепски пришел не для проверки. Он был хорошим полицейским и каким-то образом получил сведения, где я прятался. Он был бесстрашным человеком и не очень считался с законами. Он рассчитывал на внезапность. Он проник в дом без стука. Он бы и арестовал меня, если б не миссис Нильсен. Что делать, в восемьдесят один год люди смотрят на некоторые вещи иначе, чем другие. Но дело не в этом. Сержант Лепски мог бы найти людей, чтобы окружить дом миссис Нильсен. Он шел один, потому что ему не нужны были свидетели. Ему не нужны были свидетели убийства арестованного при все той же попытке к бегству.

Шум в зале. Я ни разу не видел, чтобы у Магнусона так перекосилась физиономия. Еще мгновение — и он начнет свистеть и улюлюкать. Но юриспруденция одержала верх.

— Ваша честь! — крикнул он. — У обвиняемого мания преследования! Типичная паранойя. Весь мир охотится за Язоном Рондолом!

Бедный Магнусон, он даже не предполагал, как он близок к истине.

— Обвинение, — поднял голос судья-контролер, — воздерживайтесь от оскорблений, не превращайте суд в рынок.

Был ночной клуб, теперь рынок. Что еще придумает старый Роджер Ивама?

— Позвольте мне закончить, ваша честь, — сказал я. — Я хочу обратить внимание суда на одну характерную деталь: сотрудники джоллской полиции почему-то упорно стремились к свиданию со мной тет-а-тет.

— Чистая спекуляция! — выкрикнул Магнусон.

— Я надеюсь показать суду, что это не спекуляция, — сказал я.

Ивама объявил о закрытии заседания.

Перед началом утреннего заседания меня пригласил и свою комнату секретарь-контролер. Мою просьбу Гизеле передали еще накануне, сказал он, но она только что была у него. Конверт, о котором шла речь, пропал. Она прекрасно помнит этот конверт, он все время был на месте, а когда она заехала за ним утром в контору, он исчез.

— Как ей сообщили о моей просьбе? — механически спросил я.

— По телефону.

По телефону… По телефону… Идиоты. Конечно же, телефон моей конторы прослушивался. Они узнали о моей просьбе и выкрали конверт. Они могут не знать, что там за ключи, но ключи у них.

Они своего добились. В самом конце, но добились. То, что не удалось ни Мэннингу, ни Лепски, удалось какому-нибудь уголовнику с отмычкой, которого они послали ночью в мою контору. Все так просто. Оказывается, не нужно было за мной охотиться, не нужно было мне бежать, не нужно было, чтобы миссис Нильсен выхватывала из-под пледа свой игрушечный пистолетик и всаживала настоящую пулю в настоящего сержанта Лепски. Не нужно было ничего. Профессор Ламонт рассчитал все точно.

Мои конвоиры вывели меня из комнаты секретаря-контролера и повели в зал. Я не помню, шел ли я сам или они волокли меня. Завод кончился, пружина раскрутилась. Я сделал все, что мог. Наверное, больше, чем мог.

Что ж, машины признают меня виновным, сомневаться не приходилось. Последней и главной моей надеждой были ключи. Ключи в конверте, который отправила Одри. Ключи от сейфов, куда она положила пленки с голосами Кендрю и Ивамы. Главный мой козырь. Подушечки с пальцами Кополлы. Козырные карты. Тузы.