Когда мужчина заговорил, Степанов удивился, что его тихий голос, с проскальзывающими вкрадчивыми интонациями, не очень вяжется с взглядом решительного человека со стальной волей.
– Антон Николаевич? – произнес незнакомец.
Степанов кивнул, с тревогой поглядывая то на мужчину, то по сторонам.
– Рад вас видеть, – незнакомец протянул руку, – можете звать меня капитаном.
– А что случилось с Давыдовым? – спросил Антон Николаевич, пожимая протянутую руку.
– Считайте, что он отправился в отпуск.
– Внеочередной, я полагаю? – заметил Степанов.
– Неважно, я пришел сюда не для этого разговора.
– Собственно говоря, я собирался увидеться с Давыдовым, а не с вами, – Антон Николаевич недовольно сдвинул брови, – я не знаю вас.
– Вы хотите сказать, что хорошо знаете Давыдова? – поинтересовался неизвестный капитан.
Степанов сардонически ухмыльнулся.
– По крайней мере, я успел к нему привыкнуть.
– Антон Николаевич, мы с вами серьезные люди, не будем терять время. Нам предстоит серьезный разговор, давайте не отвлекаться на пустяки.
– Мне все равно, – Степанов флегматично пожал плечами.
Странно, но этот сероглазый мужчина с негромким голосом обладал способностью подавлять волю Антона Николаевича. Это стало ясно с первых же минут их встречи.
– Здесь холодно, пойдемте в мою машину, там нам никто не помешает, – произнес капитан, указав подбородком на припаркованную у сквера белую „Волгу“.
– Давыдов, по крайней мере, приглашал меня в кафе, – не удержался Степанов от язвительного замечания.
– Пусть этот факт станет очередным доказательством того, что вы перешли на другой уровень, гораздо более серьезный.
– Вы полагаете, я должен млеть от восторга?
– Я полагаю, – произнес капитан ледяным тоном, – что вы должны адекватно оценивать данную перемену.
Давление, оказываемое на него этим необычным человеком, раздражало Степанова, заставляя переходить на дерзости.
И все же он согласился отправиться к машине, поскольку понимал, что без этого не обойтись.
– Я собираюсь сделать вам одно предложение, – заговорил капитан, когда они уселись на передние сиденья „Волги“ с тонированными стеклами.
Степанов хранил молчание, глядя перед собой мрачным взглядом. Его не покидало ощущение, что он оказался в капкане, из которого ему уже не выбраться.
– Для начала давайте договоримся, что будем беседовать начистоту. Чтобы между нами не возникало никаких неясностей, я собираюсь раскрыть перед вами все свои карты.
Степанов с ужасом узнал, что все его противозаконные деяния давно известны людям из Безопасности. Капитан назвал даже цену, которую заплатил вербовщик за проданную ему секретную информацию.
– Так значит, этот Давыдов был провокатором? – выдохнул Антон Николаевич, стуча зубами от страха.
– Буду с вами честен в надежде на ответную откровенность, – сказал капитан, – Давыдов не был провокатором, он был агентом одной иностранной спецслужбы. Весьма слабеньким агентом, смею добавить.
– Боже мой! Все кончено! – вырвалось у Антона Николаевича. – Со мной все кончено! – Степанов схватился руками за голову и застонал, придя в полное отчаяние.
– Прекратите истерику, – невозмутимо оборвал его капитан, поморщившись, – эта трагическая патетика вам не поможет. Я не собираюсь пугать вам страшными карами. Если бы дело обстояло так, мы с вами не сидели бы здесь сейчас.
Степанов не проронил ни слова, продолжая стискивать голову, раскачиваясь из стороны в сторону. Горю его не было предела. Снова оказалось, что все это время он строил воздушные замки.
– Еще раз повторяю, успокойтесь, Антон Николаевич, возьмите себя в руки, – капитан тронул Степанова за плечо, отчего тот вздрогнул и подняв голову уставился на собеседника затравленным взглядом.
– Я хочу сделать вам одно предложение, и мне кажется, что оно должно вас устроить.
Степанов почти не слушал своего собеседника. В этот момент ему хотелось лишь одного: умереть.
И тут капитан заговорил о засекреченной лаборатории, которая, по его плану, должна будет находиться под водой, где-нибудь на Черноморском побережье Северного Кавказа и где Степанов станет заниматься своими исследованиями.
– У вас будет все, что вам потребуется. Мы берем на себя финансирование вашей работы, сколько бы это не стоило. Из ваших разговоров с Давыдовым нам стало ясно, вы мечтаете именно о таком образе жизни и о таких условиях работы, я не ошибаюсь, Антон Николаевич?
Истерика мигом сошла на нет. Степанов заинтересовался словами капитана. Предложение стало казаться ему заманчивым.
– Вы хотите сказать, – заговорил он, – что я смогу делать в вашей лаборатории все, что угодно?
– Вам предоставляется полная свобода в плане вашей работы. Мы готовы профинансировать необходимое оборудование, предоставить вам нужные материалы и так далее, не знаю, что вам еще может понадобиться.
Видя, что у Степанова заблестели глаза, капитан добавил:
– Не спешите бурно радоваться, Антон Николаевич, – произнес он, с прищуром глядя на собеседника, – взамен полной свободы в плане работы мы вынуждены будем лишить вас таковой в плане личной жизни.
– Какая там личная жизнь, – отмахнулся Степанов, – у меня ее нет и уже никогда не будет. Полагаю, вы это знаете не хуже меня.
– На нынешнем этапе вашей жизни, дело, к сожалению, обстоит именно таким образом, примите мои выражения искреннего сочувствия, Антон Николаевич.
Вместо ответа Степанов лишь досадливо качнул головой.
– Но ведь ваше настроение может измениться. Когда душевное состояние стабилизируется, вам может захотеться принадлежать самому себе так же, как раньше. А этой возможности у вас практически не будет.
– Вы хотите сказать, я буду постоянно находиться в заточении в этой вашей секретной лаборатории? – насторожился Степанов.
– Практически, да, Антон Николаевич, – отвечал капитан, – это необходимо для соблюдения строжайшей секретности, в обстановке которой должна будет продвигаться ваша работа. Я полный дилетант в биологии, но все же считаю, что ваши исследования имеют грандиозное значение для науки и не только для нее.
– Рад, что вы так думаете, – произнес Степанов с неприятным блеящим смешком, – это обнаруживает вас умного и дальновидного человека.
– Спасибо на добром слове, Антон Николаевич, похвала от вас вдвойне лестна. Так вот, – продолжал капитан деловым тоном, – подумайте, сможете ли вы согласиться на такие условия?
