Интеллигенция обогатит народ знаниями, народ интеллигенцию — нравственностью. Знания и нравственность должны в обществе соединиться. В этом залог существования и процветания общества.
Нравственность без знаний под чьим-то внешним влиянием может превратиться в безнравственность. Знания без нравственности могут привести общество к катастрофе.
При всем положительном (ставка на народ) в решении этой социальной проблемы обнаруживаются и ошибки писателя. Иногда он, желающий объединения разных социальных слоев, принимает желаемое за действительное и сглаживает существующие контрасты. Иногда он, вольно или невольно, унижает интеллигенцию, ругать которую считается необходимым с момента ее появления. Интеллигенция же бывает разная. И сам Достоевский, впрочем, тоже интеллигент, но он-то и заботится прежде всего о народе. И в этом он видит долг писателя.
Размышляя о народе, Достоевский главным образом говорил о русском народе. Но замечания его носят характер алгебраический.
В отношении к народу, однако, Достоевский порою допускал большие ошибки. Гуманно и терпимо относящийся к другим народам, он иногда оказывался не на высоте. В 1876 году «Московские ведомости» сообщили о выселении из Крыма татар и заметили, что жалеть о татарах нечего, так как тут важна политическая и экономическая сторона дела: татары не умеют правильно возделывать почву Крыма. Достоевский одобряет все это и считает, что в Крым надо русских, а то «набросятся жиды и умертвят почву края» [1895, 10, 238]. Этот взгляд как-то и комментировать неудобно — несправедливость и негуманность его самоочевидны. И тем печальнее, что это взгляд художника большого ума и сердца. Бывают, видимо, какие-то осечки и у такого рода людей. В этом не есть суть писателя. Но и отвлечься от такого факта нельзя, говоря о мировоззрении человека. Конечно, подобные факты не говорят о том, что в одобрении таких акций Достоевский видел роль художника. Ее он видел в другом.
Какова же роль и каково место писателя в обществе? Даже несколько шире — место печати в обществе.
Материал по этой проблеме Достоевский дает большой. В некоторых произведениях одним из героев является писатель: Иван Петрович в «Униженных и оскорбленных», Кармазинов в «Бесах». Много замечаний о месте писателя и печати вообще можно найти в «Дневнике писателя», в статьях.
Прежде всего в творчестве Достоевского можно выделить какие-то принимаемые и не принимаемые писателем принципы печати.
Главный принцип — свобода печати, свобода слова. Это для Достоевского один из краеугольных камней существования и нормального развития общества. В одной из статей 60-х годов Достоевский высказал по поводу свободы печати, или, как он говорит, гласности, следующее: «Нет, мы любим гласность и ласкаем ее как новорожденное дитя. Мы любим этого маленького бесенка, у которого только что прорезались его маленькие, крепкие и здоровые зубенки. Он иногда невпопад кусает; он еще не умеет кусать. Часто, очень часто не знает, кого кусать. Но мы смеемся его шалостям, его детским ошибкам, и смеемся с любовью, что же? Детский возраст, простительно! ...Нет, мы не боимся гласности, мы не смущаемся ею. Это все от здоровья, это все молодые соки, молодая неопытная сила, которая бьет здоровым ключом и рвется наружу!.. Все хорошие, хорошие признаки!..» [1895, 9, 31].
Здесь важны два вопроса. Первый — рассмотрение гласности, свободы печати как показателей здоровья общества. Второй — бросающийся в глаза восторг писателя при признаках свободы печати. Это показатель истинного художника, человека к тому же не боящегося, что он не выдержит свободного спора. Ведь известно, что есть пишущие, для которых свобода печати просто не нужна. Они боятся, что не выдержат свободного обмена мнениями — у них нет козырей, чтоб защитить те или иные свои тезисы. При отсутствии гласности они, чаще всего высказывающие официальную точку зрения, защищены от критики, ибо их оппоненты лишены права высказывать свое, отличное от официального, мнение. А потому такие чувствуют себя свободнее при отсутствии свободы.
Свобода печати, по Достоевскому, не нужна и некоторым из неофициозов. Тем из них, которым сказать нечего, у которых нет своего слова. Будь свобода, они бы сразу обнаружили свое безмыслие. Но свободы нет, и общество думает, что эти люди молчат не потому, что им сказать нечего, а потому, что им не дают сказать. В этих условиях и глупый может прослыть умным. А потому глупый, хотя иногда и говорит о необходимости свободы печати, но в душе боится ее. Именно об этих «любителях» свободы слова писал Достоевский в одной из тетрадей: «Полная свобода прессы необходима, иначе до сих пор дается право дрянным людишкам (умишкам) не высказываться и оставлять слово с намеком: «дескать, пострадаем». Таким образом, за ними репутация не только «страдальцев», «гонимых произволом деспотизма», но и умных людей. Предполагается добрым читателем, что вот в том-то, что они не высказали, и заключаются перлы. — И пренеприятнейшим сюрпризом для них была бы полная свобода прессы» [ЛН, 83 311]. Таким образом, вот еще с какой стороны подходил Достоевский к свободе печати.
Главная его мысль — каждый имеет право высказать то, что он хотел бы высказать.
Другим важным принципом печати является ее ответственность. Писатель должен ответственно относиться к тому, что он желает поведать другим. По поводу много пишущего Писемского Достоевский в одном из писем замечал: «Нужно иметь побольше самолюбия, побольше уважения к своему таланту и к искусству, больше любви к «искусству. Идеи смолоду так и льются, не всякую же подхватывать на лету и тотчас высказывать, спешить высказаться» [П, 1, 167]. В другом письме высказана подобная же мысль: «У Шекспира, говорят, не было помарок в рукописях. Оттого-то у него так много чудовищностей и безвкусия, а работал бы — так было бы лучше» [П, 1, 236].
Ответственности ожидал Достоевский и от журналистов. Его крайне возмущали факты, когда журналисты писали о чем-то и оценивали что-то понаслышке. Характерна в этом смысле критика Достоевским корреспондента «Века», осудившего некую Толмачеву за якобы безнравственное публичное чтение «Египетских ночей» Пушкина. Сам корреспондент этого чтения не слышал, но это не помешало ему вынести в печати резкий приговор. Достоевский считает, что публично можно высказываться лишь о том, что хорошо знаешь.
Важным принципом печати является ее этичность. Достоевский считает, что всякое обвинение кого-либо в печати должно быть доказательным. Бездоказательность обвинений недопустима вообще. Особенно много внимания проблеме этичности Достоевский уделяет, размышляя о газете «День». Здесь он выступает против террора мысли, против публичного притеснения всех, мыслящих иначе. «И, наконец, что за террор мысли? Чуть мыслит человек не по-вашему — губить его, — чем другим нельзя, так хоть клеветой. Что за домашние деспотики! Что за домашний терроризм, вспоенный на кислом молочке!» [1895, 3, 153]. Клевета в печати Достоевским рассматривалась как явное нарушение принципа этичности печати. И в этом отношении писатель был резко настроен против славянофилов: «Это все те же славянофилы, то же чистое идеальное слово, нимало не изменившееся, у которого идеалы и действительность до сих пор как-то странно вместе смешиваются; для которого нет событий и нет уроков. Те же славянофилы, с тою же неутомимою враждой ко всему, что не ихнее, и с тою же неспособностью примирения; с тою же ярою нетерпимостью и мелочною, совершенно не русскою формальностью» [1895, 9, 153].
