Арбену казалось, что погоня длится уже давно. Целую вечность бежит он по этой улице, до жути безмолвной (бежит, еле переставляя ноги от усталости), а его преследует клубок забот и огорчений, и никуда от них не скрыться, не уйти.
Впереди неясно забелел купол, украшенный в вершине вензелем. Вензель бессонно горел в морозном мглистом воздухе, а над ним, совсем невысоко, мерцали равнодушные звезды. Станция подземки. Наконец-то! Сейчас он войдет в узкую дверь, опустит жетон в узкую щель автомата, и неуклюжий турникет вытолкнет его на бегущий вниз, к поездам, эскалатор…
Арбен почувствовал даже нечто вроде жалости к Альве. Будто это было одушевленное существо, а не искусное материальное образование, имитирующее его, Арбена. Будто он обманул простодушного Альву, перехитрил его. Будто взялся перевести слепца через оживленную улицу и бросил его посреди мостовой. Странная вещь! Он жалел Альву, будто младшего брата, будто какую-то частицу собственного «я», пусть и не лучшую. И разве не так оно и было на самом деле?.. Ликующее чувство избавления от смертельной опасности наполнило все его существо.
Ему показалось подозрительным, что у входа не видно ни одного человека. Обычно даже в самую глухую пору хотя бы два-три бродяги греются в теплом потоке кондиционированного воздуха, вырывающегося из отворяемых дверей. Он ощущал уже в ноздрях сухой нагретый воздух, еле заметно отдающий автолом и еще чем-то сладковатым, неприятным.
Четыре гранитные ступени… Арбен толкнул дверь. Закрыто!.. Он изо всех сил двинул ее плечом, отлично сознавая, что это бесполезно. Затем ударил кулаком по ледяному пластику. Рука, разбитая в кровь, привела его в себя. Ремонт, что ли? Впрочем, какое это сейчас имеет значение. Только теперь он заметил маленький листок, косо приклеенный к колонне: «На станции проводится проба воздуха на радиоактивность. Ближайшая станция подземной дороги…» Арбен отвернулся. Ближайшая станция подземной дороги не интересовала его. Чтобы добраться до нее, необходимо было свернуть, а в этом случае шансы Арбена на спасение обращались в нуль. Только в гонках по прямой он мог еще надеяться уйти от своего преследователя.
Альва неумолимо приближался. Теперь его скорость — Арбен определил на глаз — составляла предельные три мили в час, — средняя скорость среднего пешехода. Арбену почудилось даже, что на щеках Альвы загорелся румянец. Нет, это, наверно, причуды случайного ночного освещения.
Удивительно много мелочей можно заметить в считанные доли секунды. Не сродни ли это явление тому, что спичка, прежде чем погаснуть, вспыхивает ярче?
Арбен прислонился к колонне. Глупый конец. А разве не глупой была вся эта затея с подготовкой в космос и с Альвой? Ну что ж, вот и расплата. Как говорил Ньюмор: «За все в жизни надо расплачиваться. Не жетонами, так собственной кровью. Это величайший закон, открытый мною».
Альва шагнул на первую ступень. Именно шагнул — так сказал бы любой сторонний наблюдатель. Поддался иллюзии и Арбен. Он отлично знал, что Альва, обнаружив перед собой возвышение, просто приподнимается над ним, как поднимается пар над кипящим чайником, а ноги — те просто имитируют шаги. При этом диамагнитные присоски не дают Альве оторваться от земли и подняться слишком высоко.
Как четко работает мысль! Сколько он мог еще сделать для Уэстерна! И ведь он искренне хотел совершить подвиг! Но через три секунды этот субъект, идущий прогулочным шагом, приблизится к нему, и все будет кончено.
Неужели от своей слабости не уйдешь? От нечистой совести не избавишься? И потом, это было так давно… Существует же, черт побери, какой-то срок давности?! Перед Арбеном мелькнуло бледное, искаженное смертельным страхом лицо Чарли.
…Это случилось давно, еще на втором курсе обучения. Они занимались в параллельных группах. Красавчик Чарли всех затмевал. Ловкий, подтянутый, всегда тщательно выбритый, даже в дни учебного поиска, когда чуть не каждый курсант обрастал бородой. Разумеется, Чарли пользовался наибольшим успехом среди представительниц прекрасного пола — иначе и быть не могло. Но это была только одна сторона дела, пожалуй, наименее важная. Куда удивительней было то, что при всех своих бесчисленных увлечениях Чарли ухитрялся оставаться первым среди первых. «Талант», — говорили одни. «Пройдоха», — пожимали плечами другие. Как бы там ни было, никто лучше Чарли Канцоне не мог решить комплексную инженерную задачу, а когда в Училище приезжала инспекция с разы или из Центра, начальство неизменно выставляло Чарли на переднюю линию огня. Арбен долго крепился, снедаемый завистью. Он понимал, что не ему, с его средними задатками, тягаться с блестящим Чарли, Арбен был старателен, очень старателен, но тот результат, которого он добивался упорным многодневным трудом, давался баловню судьбы Чарли шутя. Притом инженерные решения его по изяществу и остроумию далеко превосходили любые проекты Арбена. «Сработано топором» — так однажды выразился экзаменатор, рассматривая проект городского подземного перехода, представленный Арбеном.
Стоял жаркий июльский полдень. Все изнывали от небывалого в этих широтах зноя. Арбен, уроженец севера, чувствовал себя отвратительно. Он, помнится, долго слонялся по учебному аэродрому, прежде чем вошел в ангар. Постоял у дверей, пока глаза привыкли к полумраку. Здесь было прохладно, и Арбен решительно направился в ангар. Внезапно он остановился, Впереди, в самом центре золотистого солнечного конуса, льющегося с потолка, стоял Чарли. Его античное лицо было серьезно. Арбен присмотрелся, Чарли возился у катапульты. «Разве у него завтра полет?» — подумал Арбен.
Принцип действия катапульты был несложен. В случае опасности нажималась кнопка, верхушка корабля открывалась, и пилот со страшной силой выбрасывался вверх. Механизм был запрограммирован так, что в случае нужды мог сработать и автоматически, как и произошло в том легендарном случае, о котором ходили рассказы.
Видимо, Чарли интересовался автоматическим включением катапульты. Арбен знал, что при пожаре замыкается химическая цепь, которая и включает взрывное устройство катапульты. Чарли, видимо, представлял это не очень ясно. А может, он хотел понять процесс во всех тонкостях? Арбен присмотрелся. Конечно, он возится с химическими реактивами. Наверно, желает самостоятельно составить включающую цепь.
— Хочу выяснить, может ли эта штука сработать самостоятельно, — кивнул Чарли на высокое кресло, похожее на трон.
Чарли небрежным жестом опустил рубильник, затем подпрыгнул и ловким движением опустился в кресло учебной катапульты. Он решил испытать действие нового реактива, составленного им самим, как впоследствии установила комиссия.
