Володя так и сказал Джеке. И услышал в ответ:
— Нас не очень-то легко запугать!
Затем Джека произнес речь в свою защиту. Он заявил, что не видит ничего противозаконного в сборе средств для оснащения музыкальной группы. Никому не запрещено брать деньги взаймы у друзей и знакомых. Любой путятинец, дождавшись своей очереди на «Жигули», бегает с протянутой рукой по всему городу, а потом несколько лет расплачивается с долгами.
Джека заявил, что ему лично нечего бояться, если путятинская общественность узнает о добровольных пожертвованиях в виде золотых колечек и прочей муры. Но вот девчонок жаль. Ведь они приносили ценности, полученные в подарок от родителей. И потому их ждет крепкая домашняя выволочка, да и сплетни поползут…
«Что правда, то правда, — согласился Володя, но, конечно, не вслух, а про себя. — С Джеки как с гуся вода. Он даже говорил в прошлый раз, что скандалы необходимы для популярности. Зато уж девчонкам достанется. И дома, и от всех городских кумушек, и в школе тоже…»
Однако не пора ли прервать Джекину адвокатскую речь и задать еще один вопрос.
— А как насчет коллекции мини-автомобильчиков Максика Галкина? Ее ведь тоже придется вернуть!
Джека не спеша полез в карман, достал пачку «Мальборо», закурил.
— Каждый получит обратно то, что принес. Девчонки — свои бебихи. Максик — деньги.
— Значит, Максик Галкин сам продал коллекцию, чтобы ссудить вас деньгами. А покупатель кто?
— Спросите у Галкина! — отрезал Джека.
— Спрошу, — обещал Володя. — Ну, а что вы собираетесь делать со старым шкафом?
Вот тут Джека оторопел.
— С тем, который оставлен хозяевами в Париже, — уточнил Володя.
— Откуда вы узнали?
Володя, разумеется, не назвал свой источник информации. Туманно дал понять: милиции известно все.
— А что шкаф… — выдавил Джека с большой неохотой. — Хозяевам он ни к чему, в новой квартире не помещается. Другие бы взяли на дрова, а мы…
— Решили на нем заработать! — подсказал Володя. — Выгодно продать. Ну и как? Нашли покупателя?
— Эдик кого-то нашел.
— Эдик Вязников? — многозначительно переспросил Володя. — Из бригады, которая в Нелюшке?
Джека утвердительно кивнул.
— И какого же покупателя нашел Эдик? — продолжал допытываться Володя.
— Богатого, — сказал Джека. — Специалиста по антикварной мебели. Шкаф-то оказался красного дерева. Прошлый век, работа крепостных мастеров.
Не какие-то старые доски! Антиквариат! Это был жесточайший удар по Володиному самолюбию. Прозевать у себя под носом такую ценность!
«Но откуда в развалюхе мебель красного дерева?! — вскричал голос благоразумия. — Чушь! Вязников просто-напросто морочит Джеке голову».
«Нет! Не морочит! — отозвался другой голос, весьма ехидный. — После революции путятинский Совет распродал рабочим по дешевке имущество бывшего владельца фабрики. У Фоминых вон до сих пор стоит старинное кресло. В других домах можно увидеть и столики какие-нибудь с инкрустацией, и вазочки. А кому-то достался шкаф красного дерева…»
Володя с укором глянул на Джеку:
— Почему вы не предложили свою находку музею?
— Почему? — Джека криво улыбнулся. — Потому что ваш музей не может прилично заплатить за антиквариат. А для современного миллионера наша находка — прекрасное помещение нетрудовых доходов.
— Это вам Вязников так объяснил? — быстро спросил Володя. — Вы с ним близко знакомы?
Джека не замедлил с ответом:
— У нас только деловые отношения — не больше.
Володя располагал иными сведениями. Причем вполне достоверными — полученными от Васьки. Братья Голубцовы говорили, что Анюта ждала от какого-то знакомого письмо с нотами и текстами песен. Кто этот знакомый? Скорее всего, Эдик, непременный посетитель танцев в лагере старшеклассников. А кто тайный богач, способный швырнуть тысячу рублей на музыкальный прогресс в Путятине? Тоже Эдик?
«Как бы не так! — сказал себе Володя. — Джеке простительно думать, что даритель хотел отличиться перед Анютой. Но я-то знаю, кто писал записку знахарю и кто подрисовал на тетрадном листке череп и кости. Дорогой подарок назначался вовсе не Анюте, а ему, несравненному Джеке Клюеву…»
На прощанье Джека все-таки спросил:
— Хозяин денег нашелся?
Володя мог бы ответить классической фразой: «Здесь вопросы задаю я!», но предпочел уклончивую формулировку:
— Если даритель пожелал остаться неизвестным, значит, были на то свои причины…
Интересно, какой музыкальный привет отстукает Джека по чугунным ступенькам?
Никакого! Спустился бесшумно.
Володя остался один на один с георгинами по имени «Анюта». Может, надо было сегодня не отпускать Джеку после короткого разговора, а побеседовать с ним всерьез — о музыке и не только о ней? Нет, правильно сделал, что отпустил. Пускай сам над всем подумает.
На столе нежно зазвенел телефон, склеенный умелыми руками Вени Ророкина.
— Владимир Александрович! Это я, Вороханова. Можно к вам зайти?
— Да, конечно. Жду.
Наступил тяжелый для Володи момент. Он так хотел, чтобы история с «бабушкиными драгоценностями» никуда бы дальше не пошла. И чтобы никто и никогда не узнал, кому пришла в голову идея шантажировать знахаря, чтобы преподнести Джеке дорогой подарок…
Нина Васильевна вертела в руках злополучную записку и смеялась:
— Чепуха какая-то. Не пойму, чего Лукич испугался. Такую записку порвать да выбросить, а он в милицию обратился. И деньги в конверт сунул — не бумажки…
— Я тоже сначала не видел логики в поведении знахаря, — признался Володя. — Перебрал уйму версий! И до того докатился, что всерьез примерял к Лукичу заезженный сюжет из детективного кино — будто кто-то узнал о его темном прошлом… — Нина Васильевна слушала, стараясь не проронить ни слова. — Но все оказалось проще…
Володя стеснительно развел руками. Умный человек по такому жесту сразу догадывался, что все было далеко не просто, совсем наоборот — потребовало знаний и трудов.
— Да, гораздо проще, — повторил Володя, окончательно утверждая Нину Васильевну в догадке, что только опытный детектив В. А. Киселев мог в такой простоте разобраться. — Лукич не испугался, увидев записку! — задумчиво произнес Володя. — Лукич обрадовался! Почему? Да потому, что сразу заподозрил в глупом хулиганстве своих соседей, Сашку и Лешку Голубцовых. И решил воспользоваться случаем — с Голубцовыми у знахаря давняя вражда. Надо отдать Лукичу справедливость — свою интригу он разыграл великолепно: подкараулил Фомина, изобразил жуткий страх. И я не удивлюсь, если экспертиза подтвердит мое предположение, что третий нолик был дописан знахарем. Вначале цифра выглядела скромней — единица и два ноля, всего сто рублей… Однако вполне возможно, что третий ноль вывела та же рука, которая нарисовала череп и кости. Очень крепкая рука! — добавил Володя после паузы. — Это она так метко запустила камнем в фонарь на Парковой…
