В туалете на стенке висели в два ряда шесть унитазных сидений — по числу жильцов, точнее, ответственных квартиросъемщиков. Маша жила здесь уже вторую неделю, но местные обычаи до сих пор повергали ее в оторопь. Утренняя очередь к газовой плите, например, чтобы поставить чайник. Зачем, когда есть электрический? Тетка Зоя разрешила ей кипятить чай в комнате, лишь настрого велела, чтобы никто из жильцов не увидел. Но Машенька вообще старалась не соваться никому на глаза. То, что она попала в эту квартиру, было результатом многолетней интриги среди «туземцев» и ее личного невероятного везения. Недавнюю выпускницу из провинции взяли в киевскую фирму. Девочкой на побегушках, конечно, но с приличной зарплатой. Нужно было жилье. Тетка Зоя, выросшая в этой самой коммуналке, приходилась Машиному отцу троюродной то ли племянницей, то ли тетей. Когда умерла бабулька из дальней комнаты, все жильцы бросились в бой за расширение квадратных метров — и тараканьи бега выиграла тетка Зоя, хитрым финтом прописавшая к себе Машеньку. Родители поклялись умом, честью и совестью, что Маша выпишется по первому требованию, улестили родственницу материально — и вот Маша здесь, в двух шагах от центра. Киевлянка, с ума сойти!
В окно, разделенное старинным переплетом на много маленьких пыльных квадратиков, скреблись ветки тополя. Вчера на них лопнули почки, проклюнулись листья: весна! Старый двор-колодец был темным, прохладным. Звуки улицы, попадая в него, долго перекликались сами с собой и не всплывали выше второго этажа.
Возвращаясь домой после работы, Машенька ныряла в подворотню, пересекала двор, забиралась в подъезд, поднималась на третий этаж, с усилием открывала тяжелую дверь, одолевала путь по темному коридору до крайней комнаты — и с каждым шагом ей казалось, что она путешествует назад во времени. На улице сверкал и громыхал двадцать первый век; здесь же, как снег в овраге, залежался двадцатый, самое его начало… или вовсе девятнадцатый. Книги довершали впечатление. Много, много книг.
Покойная бабулька, оставшаяся для Машеньки безымянной, должно быть, работала в библиотеке. Только так девушка могла объяснить себе, отчего три стены небольшой комнаты занимали битком набитые книжные шкафы, надставленные полками под самый почти четырехметровый потолок. Среди прочих договоренностей с теткой Зоей была следующая: книжек Маша выносить не должна, когда-нибудь тетка сама их разберет и продаст. А Машенька и не стала бы торговать древним хламом. Да и тетка вряд ли что-то выручит за чужую осиротевшую коллекцию.
Кому сейчас нужны бумажные книги? Хочешь пролистать любой текст — скачай из интернета на мобильник или ридер… а лучше все-таки посмотреть фильм, ну их, эти буковки. Поэтому Маша книги вообще не трогала, освободила только себе часть шкафа, чтобы вещи положить. Выгруженные с полок тома заняли место под столом. Неудобно, да. Но по сравнению с большими плюсами жилья — совсем маленький минус.
Старые книги имели особенный характерный запах, кисловато-бумажный, пыльный. Запах Машу не раздражал, он был ей необъяснимо приятен.
Сегодня она задержалась после работы. Бородатый сисадмин Володя пригласил ее выпить пива. А что такого? Володя ей не то чтобы нравился, но пора уже заводить друзей-приятелей в новой киевской жизни. Правда, пивная компания оказалась даже слишком большой, человек десять. Володе на половине кружки позвонила жена, он вытянулся лицом, шумно выхлебал пиво и сбежал. А Машенька осталась и почувствовала себя так, словно ее бросили. Пропал кураж, заболела голова, стало подташнивать от крепкого дыма, висящего в воздухе сизыми пластами. Хотя Володя был ей никто, а двое других парней рвались ухаживать наперебой, Маша выскользнула в туалет и в пивной павильон не вернулась. Домой, домой!
Через подворотню она почти бежала. На лестнице замедлила шаг. Перед дверью квартиры остановилась.
А зачем, собственно, она удрала из пивнушки? Куда бежала? Дома ее никто не ждет. Чего испугалась? Машенька медленно, как во сне, достала из черной кожаной сумки огромный ключ, с усилием провернула в древнем замке. Может, вернуться? Прошло каких-нибудь полчаса, компания не разошлась, вечер лишь начинается. Она выпьет еще, станет весело, кто-то из тех двоих усадит ее на колени…
Маша прикрыла за собой входную дверь и двинулась в глубь коридора бесшумным шагом сомнамбулы. Скользнула мимо кухни незамеченная. Свернула за угол, привычно стукнулась локтем и тихонько зашипела. В голове ее спорили голоса: один был благоразумие, второй — упрямство, третий она не могла опознать. Зачем она здесь? Надо вернуться к новым приятелям. Пора заводить не просто знакомых, пора обзавестись своим парнем. Нет, только не сегодня, не в пивной, не в сигаретном чаду… Но почему? Там был симпатичный парень… кажется, Толик… правда, он за ней не ухаживал, но можно самой с ним заговорить…
Маша остановилась. Пойти или не пойти?
— По-любому, умоюсь и переоденусь, — пробормотала она вслух.
Еще два шага, последний отрезок коридора. Здесь абсолютно темно. Обычно девушка доставала карманный фонарик заранее, но сейчас упустила момент. Возвращаться не хотелось, и Маша полезла в сумку на ощупь. Ключ от комнаты висел на одном кольце еще с несколькими, они должны были сразу упасть в ладонь — но нет, она рылась в сумке и не находила ни ключей, ни гладкого цилиндра фонарика. Ну где же?.. Что-то острое больно воткнулось под ноготь. Маша ойкнула, упустила сумку и выругалась. Из глаз брызнули злые слезы. Стиснув зубы, она зашарила под ногами и — о чудо! — первым делом нашла фонарик.
Кто-то шел по коридору. Ничего не видя от слез, Маша сгребла в сумку все как попало, выцепила ключи среди барахла, открыла дверь, ввалилась к себе — и засмеялась от облегчения. Какой фигней она занимается! Пойти в пивнушку — не пойти, увидят соседи — не увидят… Да плевать! Она включила свет, вытерла руки влажной салфеткой, разделась. Из трещиноватого тусклого зеркала на нее глянула милая девушка. Пухлые губы, темные волосы, упрямый взгляд… носик мог бы быть ровнее и длиннее, но ладно, сойдет. Машенька состроила пару гримас, повернулась в профиль, выпятила грудь.
— Пойду! — сказала она отражению.
Почему нет? И надеть черный джемперок, почти прозрачный, а сверху красную курточку… И новые красные туфельки с черной пуговкой. Ура! Девушка развернулась на пятках — и сердце ее ухнуло вниз, как в скоростном лифте.
— Ай!
На столе, куда она бросила расстегнутую сумку, что-то шевелилось. Мышь?.. Фу, гадость! Пошла вон, зараза!
Маша присмотрелась и облегченно хихикнула. Никакой мыши, просто вывалилось из-под клапана кое-как запихнутое в сумку содержимое. Куча продолжала разваливаться. Покатилась к краю стола губная помада. Машенька бездумно кинулась на перехват.
