Дверца джипа распахнулась.
Он стоял в отдалении, неосвещенный, даже фары его оставались темны, но вышедшую из джипа женщину Ксе увидел так отчетливо, словно она сама была источником света. Высокая, стройная, с длинными бледно-золотыми волосами, она шла неестественно плавной походкой привидения, как будто перетекала с места на место. Лицо, правильное и неподвижное, казалось пластмассовой маской. Женщина была красива, но самая красота ее вселяла безразличие, как красота манекена в витрине. В ней чудилось неживое и жуткое.
— Варвара Эдуардовна, — непонятно зачем проговорил один из спецназовцев.
— Благодарю вас, — ответила она. — Все верно.
Голос тоже казался искусственным, синтезированным на компьютере.
И Ксе едва не рассмеялся от радости, когда могучей жаркой волной от застывшей земли к корчащемуся в муках небу взлетел, наконец, вихрь!
Пробудившись, зашумел лес. Поредели струи дождя, и больше не врезались в землю отвесно — их отклонял ветер. Желтый свет перестал быть облаками во мраке: тьму рассекли лучи. Кто-то из спецназовцев переступил с ноги на ногу, другой почесал шею, третий сплюнул. Давящий холод отпустил сердце, и оно забилось часто и весело. Казалось, даже Неботец забыл на миг о своем страдании и уделил благословение богу младшего ордена…
Жень стоял, улыбаясь во весь рот. В руках у него было странное оружие: в физическом мире револьвер оставался револьвером, но темное его тело лишь сквозило за плотным, золотым как солнце сгустком энергии, который складывался в форму главного огнестрельного оружия русского бога войны — АК.
Ксе не разбирался в автоматах, но был совершенно уверен, что это Калашников.
— Ну чего, — ломающимся мальчишеским баском осведомился бог. — Кто на новенького? Убивать не буду, потому как Ксе не велел, — Жень ухмыльнулся, подмигнув оторопевшему шаману и закончил: — только покалечу.
Окружившие их бойцы одинаковыми движениями выпрямились и отступили на шаг; лицо Варвары Эдуардовны, мертвенно-недвижное, все сильнее напоминало маску из качественной пластмассы.
— Ты ведешь себя неправильно, — сказала она безразлично.
— Не твое собачье дело, тетя, — оскалился божонок. — Какого… тебе тут надо?
Мурашки побежали по коже, когда аккуратный розовый рот блондинки слегка растянулся, прогибаясь в углах: до сих пор ее лицо-маска казалось недостаточно пластичным для улыбки.
— Не мое, — повторила она с задумчивыми интонациями. — Собачье.
Холод обрушился, вбивая в землю все — людей, машины, свет, дождь, воздух.
Зрение вернулось к Ксе быстро; шаман даже устоял на ногах, только налетел, отшатываясь, на одного из омоновцев. Тот даже взгляда на него не перевел, так и стоял — вытянувшись, напружинив мускулы, сверля пустоту белесыми глазами. В другой ситуации Ксе мог бы оробеть, не понимая, что такое творится с людьми, но сейчас на это просто не было времени.
Шаман понял, что за синее сияние вело его обратно в мир.
— Простите, — сказал Ансэндар.
Он стоял, тонкий и яркий как молния; ветер трепал белые волосы, и сине-серебряное свечение затмило свет фар и прожекторов, превратив дорогу и лес во внутренность чародейной звезды. Правая рука последнего бога стфари поднялась, пальцы вздрогнули, сияние вокруг них усилилось, становясь плотным, ослепительным, режущим; Ксе понял вдруг, что Ансэндар, усталый и бледный, с вечно виноватым лицом, тихий застенчивый Анса…
Громовержец.
…Женщина отступила; в бледно-голубых глазах отражалось пламя громового огня, и на неподвижном лице они жутковато сверкали, лишая его последней иллюзии человеческого. «Она тоже богиня?.. — со страхом предположил Ксе. — Но какая? Чего? Почему Жень ее не узнал?»
— Не думаю, что кто-то добровольно вверит себя в ваши руки, — проговорил Ансэндар спокойно. — Я вынужден вам… возразить.
Она не ответила, только медленно обернулась, ища глазами кого-то.
И Ансэндар Громовержец, бывший верховный бог пантеона, вскрикнул от ужаса.
Менгра, у колес «Нивы» склонившийся над Женем, поднял голову; с губ жреца сорвалось ругательство. Он осторожно помог подняться полуобморочному мальчишке, усадил его на заднее сиденье машины и подошел к своему богу.
Ксе едва дышал.
Холод близился, втекая под одежду, под кожу, как будто цепями охватывал сердце; замерли деревья, остановился ветер, сами стихии, омертвев, перестали чувствовать боль.
Упругой тигриной походкой шел от джипа мужчина в кожаной куртке; лицо его было таким же бледным, как у Варвары Эдуардовны. Он приблизился, и Ксе увидел, что глаза его — странной формы и почти совершенно лишены белков, а широко распахнутые зрачки отливают алым. Сияния божественных аур угасли, словно открытое пламя прибило ветром; даже Ансэндара едва можно было различить, глядя на тонкий мир, а Жень как будто вовсе исчез, и сердце шамана захолонуло. Лишь через пару секунд он понял, что все еще видит душу божонка — тусклый мерцающий огонек, похожий на спичку, затепленную в глухой ночи. Сейчас мальчик был слабее и уязвимей любого человека.
Спутник блондинки остановился и неестественным движением качнул головой снизу вверх, стылые глаза обшарили высокую фигуру Менгра-Ргета. Ансэндар глянул на своего жреца и закусил губу: в руках у того тускло блестел ритуальный нож. Резким движением Менгра задрал рукав куртки и примерился острием к толстой вене, извивавшейся по могучему предплечью.
— Анса… — хмуро сказал он. — Прости, но… делать нечего.
— Бесполезно, — едва слышно проронил Ансэндар. — Это Великий Пес.
Уголки его губ поникли, и лицо бога стало старым и безразличным.
Во рту у Ксе пересохло; он все пытался проглотить застрявший в горле вязкий комок, и давился им, близкий к удушью. Медленно, очень медленно жрец перевел глаза на Пса и застыл камнем. Сложив черты в пластмассовую гримасу улыбки, Варвара Эдуардовна оглядывала их, методично, одного за другим: Ансэндар, Менгра, Ксе, Жень, Ансэндар… Круглые собачьи глаза ее спутника казались слепыми — так неподвижны были они.
«Чего она хочет?.. — вяло подумал Ксе. — Чего ждет?..» Он понимал, что мертвящий холод течет сейчас по его энергетическому контуру, уничтожая способности контактера, но даже сознание этого не в силах было пробудить в нем каких-либо чувств. Все неважно, потому что все уже кончилось. Он только человек, и лицом к лицу он встретил Собаку-Гибель. Пора умирать…
Широкий рот Пса приоткрылся, и по верхней губе скользнул край темного языка.
— Достаточно.
…Голос, прорезавший глухое беззвучие, походил на шелест листвы под ветром; не по-человечески гибким движением качнулся назад Пес, белокурая женщина оглянулась, вздрогнул Менгра, а Ксе увидел, наконец, того, кому на самом деле возражал Ансэндар.
