Когда рассеялся дым, я увидел сэра Чарлза, лежащего пластом на своей коллекции орудий убийства.
Весьма смутно запомнилось, как я спустился по лестнице, одной рукой держа леди Монику, а другую прижимая к ране и надеясь, что по красному мундиру солдаты отличат меня от хозяина поместья и не расстреляют в дверях. Снаружи на помощь к нам пришел не кто иной, как сержант Нокс, бывший моим секундантом на злополучной дуэли.
Моника очнулась, когда мы лежали на лужайке, а перед нами превращался в геенну огненную Баллард-Хауз.
— А ну-ка, скажи, как меня зовут, — спросил я, когда утихла боль в животе.
— Майкл? Майкл! Лейтенант Флетчер.
На этот раз мне отвечала Моника. Я заключил ее в объятия. Слава Всевышнему, Электрика более не затмевала ее разум, отступив куда-то на его задворки и оказавшись там в заточении.
— Где я была? — вопросила Моника плачущим голосом. — Боже… Меня окружали громадные ящерицы, двуногие, с когтями, как серпы у наших крестьян. Мы убивали других ящериц и пожирали их заживо…
Слова сменились рыданиями, а меня вдруг пробрал озноб. Янтарный шар разлетелся на осколки, а вместе с ним и память Электрики. Видимо, продолжительное воздействие налагало глубокий отпечаток на разум носителя. Когда я читал дневники сэра Чарлза, мне даже самые дикие фантазии не рисовали Электрику в образе исполинского разумного ящера.
— Все это сны, и не более, — утешающе проговорил я.
— Нет-нет! Я помню вкус крови! И… боже… мне это нравилось!
Она бы сказала и больше, но тут меня подозвал сержант Нокс, стоявший недалеко от дома.
— Сэр, кто-то остался там, на втором этаже. Только что пробил окно. Я послал Сайкса за лестницей.
То было окно «вороньей комнаты». В нижней его части сквозь дыру в стекле валил дым. У меня на глазах вылетело несколько осколков, затем из отверстия выпорхнула ворона и уселась на подоконник. Схватила клювом свой шнурок и давай перетирать его об оставшееся в раме стекло.
Сэра Чарлза обвели вокруг пальца. Электрика умолчала о том, что хранящаяся в янтарном шаре память, будучи наложена на чужой разум, постепенно впечатывается в него. Моника осталась собой, поскольку воздействию подвергалась не более двух месяцев, и все же какие-то воспоминания Электрики у нее явно сохранились. А ворона пробыла носителем два года! Эта птица стала Электрикой, существом, для которого мы, люди, не более чем закуска, способная вести застольную беседу. И какие же, спрашивается, планы строила она в отношении нас?
— Капрал Нокс, дайте-ка ваш мушкет, — потребовал я, протягивая руку.
«Браун-бесс», знаменитое изделие оружейников Тауэра, не славится таким точным боем, как новое ружье Бейкера, но зато его проще заряжать. Да и расстояние невелико; мне не составит труда попасть в ворону, благо ее удерживает на месте шелковая привязь.
— Сэр! Зачем же убивать несчастную птицу? — опешил капрал.
— Это не птица.
Я нажал спусковой крючок, кремень высек искры. Но выстрела не последовало, лишь с полки сорвался дымок. Тогда, не глядя, я достал шило, прочистил запальное отверстие, а затем разорвал зубами бумажную гильзу и насыпал пороха на полку. Едва я прицелился, как лопнул шелковый шнурок, и ворона взлетела. Грянул выстрел, но темная птица в сумеречном небе — не самая легкая мишень.
— Капрал, впредь получше заботьтесь о своем оружии, — вернул я мушкет солдату. — Вам предстоит воевать в Испании, а Испания — это такое место, где, нажимая на спуск, надо твердо знать, что осечки не будет.
Я посетил конюшню и вернулся с фонарем, но не нашел подле дома даже черного пера. Зато под окном валялась оловянная кружка объемом в осьмушку пинты. Такими на кораблях отмеряют порции рома, а сэр Чарлз приноровился топить в них воск для своих клавесинных струн. Птица, которой понадобилось спешно разбить стекло, очевидно, сочла эту увесистую штуковину наиболее ухватистой для своего клюва.
* * *
Приблизительно через час провалилась крыша, а к полуночи от Баллард-Хауза остались одни головешки. В комнатах второго этажа накопилось много воска, осветительного масла, поделочного дерева и других горючих материалов, и все это терпеливо дожидалось своего часа. Короче говоря, сэр Чарлз знал, где надо поджигать. Я выставил оцепление и наказал солдатам глаз не сводить с пожарища, но утром, как ни обыскивал развалины, не обнаружил ничего полезного.
Уцелели только два паровых двигателя с генераторами и дневники сэра Чарлза за 1809 и 1810 годы. Я уже знал, что и в этих заметках никаких ценных сведений не содержится. И хотя я записал все, что сохранилось в памяти об искровом семафоре, а также тщательнейшим образом расспросил мастеровых, устройства, собранные благодаря этим воспоминаниям, увы, не заработали. Как же теперь недоставало тех нескольких дней, которые сэр Чарлз обещал посвятить моему обучению.
* * *
Сейчас октябрь. На континенте по-прежнему бушует война, и продлится она, уверен, не один год, тогда как будь у нас искровой семафор, мы бы с ней покончили в считаные месяцы.
Продав имение, леди Моника перебралась в Лондон, дабы носить парик и утешаться аристократическим обществом. Меня же тревожат думы о вороне и оружии, что было испробовано на мне, но к счастью, безуспешно. Вероятно, губитель рассудка не годится против человека — он не убьет, разве что ошеломит. В любом случае, завоевание целого мира — непосильная задача для одной вороны.
Такими вот рассуждениями тщусь я себя успокоить, но, будь моя воля, поселился бы в Лондоне, напротив дома леди Моники, чтобы следить за прилетающими и улетающими воронами, и возле окна всегда бы стояло нарезное ружье Бейкера. К прискорбию, вряд ли у меня появится такая возможность.
Эти строки я пишу на борту судна, плывущего в Испанию; я возвращаюсь на войну. Смею надеяться, что Вы с сочувствием прочтете сей пространный отчет о моей необычной миссии, а также уповаю на позволение вернуться к Вам в штаб. Мне теперь хочется лишь одного: делать то, что у меня лучше всего получается, — разгадывать французские шифры. Ведь моя страна все еще сражается, а я, как и Электрика, являюсь живым оружием.
Ваш друг и слуга
мистер Майкл Флетчер,
лейтенант,
57-й полк
Перевел с английского Геннадий КОРЧАГИН
© Sean McMullen. Electrica. 2012. Публикуется с разрешения журнала
«The Magazine of Fantasy & Science Fiction».
Джон Дж. Хемри
Сабли и сёдла
Иллюстрация Сергея ШЕХОВА
По всхолмленной равнине продвигалась истязаемая бурей воинская колонна. Впереди — Улисс Бентон; капитан, как и вся его рота, вел коня под уздцы и всматривался в завесу ливня — верен ли путь?
