– Жадная скотина, – процедил Джоакин.
– Не, не, не скотина! – замотал головой бродяга. – Чего ты так о ней? Она же не знала, что место мое. А как узнала, так сразу и пересела. Сидит такая несчастная, морда занавешена… я и говорю: на вот, хлебни.
– Хлебни?!
– Ага… ну, доброе сердце у меня, что уж… дал ей хлебнуть – отсюда вот, с бутыли…
Он выдернул пробку и хлебнул сам для иллюстрации слов.
– Воот, дал я ей, значит… А она только в рот – и тут же назад. Выплюнула, представь! Хорошее же пойло, на вот, понюхай! Хорошее, а она плюется! Я ей чуть не врезал за такое.
– Ударил?.. Ее?! – Джоакин непроизвольно ухватился за эфес.
– Да не ударил, пожалел… Хворая, жалко. Только замахнулся, чтобы знала… А она и ушла.
– Куда ушла?
– Туда вон… – бродяга неопределенно мотнул головой в сторону леска.
– Давно?
– Кто ж знает… – Джоакин бросился к выходу, а бродяга крикнул ему вслед: – Ты с ней лучше не того… больная она, слышишь?
В состоянии близком к отчаянию он вбежал в лес. Царила темень, за двадцать шагов не различишь деревьев. Как найти девушку?! Далеко ли она ушла? Было бы правильно прятаться невдалеке от лачуги, ведь она знала, что Джоакин вернется… Но могла и сглупить, уйти в самую чащу. Девушка все-таки, к тому же хворая, испуганная… Ему стало настолько жаль ее, что сжималось сердце.
– Миледи!.. – закричал Джоакин. – Миледи, отзовитесь! Я вернулся!..
Ответа не было, он бежал дальше в лес, петляя зигзагами, и кричал:
– Леди Аланис! Умоляю, отзовитесь!.. Слышите меня?
Потом спохватился, что орать во весь голос имя герцогини – не лучшая идея. И стал орать свое:
– Джоакин Ив Ханна! Я – Джоакин!
Услыхав его голос, она должна выйти. Ведь знает же, что ему можно доверять!
– Я – Джоакин Ив Ханна! Не прячьтесь от меня, миледи!
Но она все не отзывалась, и парень впадал в отчаяние. Стемнело уже настолько, что он то и дело спотыкался о корни. Чтобы видеть хоть немного, вышел на опушку, к реке, пошел вдоль нее. Возможно, и Аланис спряталась где-то здесь, у воды.
– Миледи! Миледи! Я – Джоакин!
Ему не хотелось даже думать о том, что будет, если он не найдет ее. И он не думал, просто шел и продолжал кричать. Позже, отойдя уже довольно далеко от лачуги, сообразил, что оставил там лошадей, и за ними придется вернуться. Что, если он найдет миледи без чувств? Тогда точно понадобится лошадь! Он повернул назад и бегом ринулся к мазанке… и вот тут увидел девушку. Возникла прямо на его пути, закутанная в плащ, сумрачная. Ее фигуру невозможно было спутать ни с кем.
– Миледи!..
От счастья Джоакин бросился к ней и едва не стиснул в объятиях. Она отшатнулся и процедила:
– В… вы!
Столько презрения вложилось в эти два звука, что Джоакин замер.
– Миледи?..
– Н… не было весь день. Я д… думала, вы привели Блэкмора. Г… где были?
Ее голос дрожал – от злости или страха. Джоакину вновь захотелось обнять ее и успокоить.
– Все хорошо, миледи, я с вами! Теперь вы в безопасности…
Он протянул руку, чтобы погладить ее по плечу.
– Не сметь! – шикнула Аланис. – Почему т… так долго?
– Возникли некоторые непредвиденные трудности. Но все успешно решено, и ваши приказания выполнены.
Рассказ о том, как нелегко было преодолеть все препятствия, он решил пока отложить. Вынул узелок с едой, протянул девушке.
– Вот, возьмите.
Она развязала, поднесла к лицу, чтобы разглядеть.
– Редька? Луковый хлеб?..
– Верно, миледи. Там еще сыр имеется.
– Ах, к… какое лакомство! В… вы меня осчастливили! А снадобье?
Он протянул сверток с порошком.
– Вот…
– Это еще что? – герцогиня брезгливо тронула порошок кончиком пальца, понюхала. – Сушеный помет?
– Нет, что вы!.. – твердо возразил Джоакин, хотя, строго говоря, и не был уверен. – Прекрасное и действенное снадобье. Нужно размешать с водой и смазать…
– Вы с… свихнулись? Я не стану мазать этой дрянью свое тело!
– Но знахарка сказала: обязательно нужно смазать, иначе рана загноится…
– З… знахарка?.. – слово слетело с языка миледи как-то криво, боком. – Какая еще з… знахарка?
– Ну… понимаете, в том селе не было лекаря, но люди сказали, что бабка-повитуха вполне благонадежна. Она все хвори пользует…
Леди Аланис швырнула ему сверток с порошком.
– Заберите эту мерзость. Знахарка вместо лекаря, куриный помет вместо с… снадобья, редька вместо еды! В… вы хоть что-то можете сделать, как следует?! Всем известно, что Южный Путь обделен умом. Но чтобы настолько! В… впервые вижу такого т… тупого наемника!
– Миледи, я вас попрошу… – сдерживая горечь, сказал Джоакин.
– Нет уж, это я вас попрошу! – она распалялась все больше, даже голос перестал дрожать. – Мне нужен хороший лекарь, хорошее снадобье, хорошая еда! Это что же, невыполнимая задача для выходца Южного Пути? Ладно, военное дело – уж ратных-то подвигов от вас никто не ждет. Но мне думалось, хотя бы в пище путевцы знают толк! Зачем вообще ездили? Просто наловили бы пиявок в канаве – по-вашему, они сгодятся и в пищу, и для врачевания!
Джоакин потемнел от обиды, что, впрочем, произошло незаметно в виду темноты.
– Миледи, вы понятия не имеете, с какими трудностями я столкнулся. Ни один ваш рыцарь не пошел бы на то, что сделал я! Чтобы добыть коня…
Внезапно миледи осознала данный аспект ситуации.
– Стойте. А где, собственно, кони? Вы не только не привели мне лошадь, но и потеряли свою? – В голосе проступило злое веселье. – Бедняга! Но не тревожьтесь, сударь, присядьте тут, на берегу, а я сбегаю и разыщу вашу кобылку! Или, может быть, лучше привести корову? Ведь я не знаю, на чем привыкли ездить жители Южного Пути! Какой скакун вам по нраву? Вол? Баран? Возможно, свинья?..
– Миледи, – скрипя зубами, процедил Джоакин, – обе лошади в порядке. Одна из них даже оседлана. Они на опушке, у лачуги. Сейчас приведу их.
– Одна даже оседлана? Вот так чудо! А вторая что, привязана к плугу? Теперь я понимаю, отчего вас так долго не было! Без плуга лошадка быстрей бы пошла, но где вам догадаться…
От обиды он не смог найти ответа. Но этого и не требовалось.
– Ступайте, приведите скакунов! А я попытаюсь впихнуть в себя то, что вы зовете едой.
Джоакин ушел. Смятение его было столь сильно, что ни одна мысль не появилась в голове за всю дорогу до опушки и обратно. Он пытался сказать себе, что голод и хворь, и испуг выведут из равновесия любую девушку, так что нужно быть снисходительным… Однако, обида заглушала все мудрые слова. Чтобы успокоиться, он даже сошел к реке и умылся прохладной водой. Вроде, немного полегчало…
Когда вернулся к миледи, ведя за собою двух лошадей, она приветствовала его словами:
– Я оставила вам половину редьки – в… вашего любимого лакомства!
Он подвел герцогине кобылу, всей душой уповая на ночную темень. Какое там!.. Леди Аланис все поняла по одному лишь силуэту кобылки. И расхохоталась.
– О, Светлая Агата! Где вы нашли это существо? В лошадиной богадельне? Может, вырыли на кладбище и чарами знахарки вернули к жизни? – Она смеялась, прижимая ладони к груди, и никак не могла успокоиться. – Сударь, вы меня удивили! Всю жизнь езжу на лошадях, но не подозревала, что эти звери могут дожить до ста лет!
– Миледи, – проскрипел Джоакин, – завтра я найду вам другую…
– Мы поедем сейчас же! Только ночью можем двигаться б… безопасно!
Внезапная тревога вытеснила прочь всю его обиду. Джоакин понял, почему дрожит голос миледи: от лихорадки у нее стучат зубы! Рискуя навлечь гнев, он крепко взял ее за руку и прикоснулся ко лбу. Так и есть: леди Аланис сжигал жестокий жар.
– Вам нельзя ехать, – сказал воин. – Болезнь обострилась. Нужно обработать рану средством и лечь спать, а завтра я разыщу лекаря и привезу к вам. Клянусь, хоть бы мне его силой пришлось тащить – все равно привезу.
– Р… раз так говорите… – протянула герцогиня, – …то, стало быть, точно нужно ехать сейчас. Не помню случая, чтобы вы не ошиблись. М… мы тронемся в путь немедленно.
– Но вам нельзя, миледи! Сделается хуже!
– Мне с… сделается хуже, если я проведу еще хоть час в этом лесу. Мне необходим пристойный лекарь и пристойное снадобье! И постель, которая похожа, знаете… на постель!
Джоакин тяжело вздохнул.
– Возьмите мою лошадь, миледи. А я поеду на… той, другой.
– Э, нет, сударь. Вы сломаете хребет несчастной старушке. Сегодня я оседлаю ее, а завтрашним днем найдете мне п… риличного коня.
* * *
Ехали неспешным шагом, считай, еле ползли. Ночью иначе и нельзя, тем более, когда конь ненадежен. Кратчайшим путем выбрались из лесу, но на дорогу не сунулись, а двинулись прямиком через безлюдные поля.
