На лице Малыша промелькнула невеселая улыбка.
— Ладно тебе. Не трудись выражать сочувствие. Судя по тому, о чем ты рассказал… и о чем умолчал, для тебя последствия отказа от гостеприимства трахунков стали гораздо мучительнее, чем для меня — пребывание здесь. В конце концов, я выбрался из инкубатора всего несколько дней назад: только поэтому на мне все еще родное тело. Ночи были… скажем так, интересными. А днем я тренирую местные отряды самообороны. Так что прежнюю профессию, как видишь, не бросил. — Он кисло усмехнулся и отвел глаза. — А если «Глубокое сердце» переживет разрушение Моревейника, Хемерте научит меня лепить из глины всякие штуки.
Руиз не знал, что и сказать. На лице клона застыла полнейшая безнадежность.
— А Низа? Как она? Ты видел ее клон? — спросил он наконец нерешительно.
Малыш моментально замкнулся.
— Нет. Я стараюсь не думать о ней. Изложи-ка свой план проникновения в анклав.
Руиз поделился с ним идеями, весьма далекими от совершенства. Когда он договорил, клон покачал красивой хищной головой.
— Да-а, у тебя тут такие дыры, что мы запросто в них провалимся. Но, как уже было сказано, времени у нас немного. Интересно, как быстро удастся ребятам из «Глубокого сердца» раздобыть подлодку? Если в запасе еще несколько дней, мы сможем доработать твой план и отшлифовать детали.
— Согласен, — кивнул бывший агент. Двойник продолжал рассуждать вслух:
— Нужна разведка. У трахунков имеется шпионский аппарат, но довольно примитивный. Хотя им хватает. Надо заставить их прочесать все базы данных. Вряд ли, конечно, удастся отыскать что-либо существенное: в настоящий момент главари всех пиратских кланов страдают острым приступом паранойи, и все мало-мальски важные сообщения идут с курьерами.
— Однако мысль сама по себе неплоха. Как бы разнюхать побольше?
— Я не знаю, кто способен отправиться в город, продержаться там достаточно долго, а потом еще и вернуться со сколько-нибудь полезными сведениями, — печально улыбнулся клон.
— Придется идти одному из нас, — подытожил Руиз и ощутил внезапный приступ страха.
Малыш пожал плечами.
— Видимо, да. А как еще мы составим приемлемый план? Насколько нам известно, крепость Юбере перешла в руки одного из пиратских главарей, и кто знает, на какую глубину им уже удалось проникнуть. Если машину захватят и как следует укрепят все подступы к ней… тогда дело безнадежное.
— Ты прав.
Они переглянулись, трезво оценивая ситуацию.
— Хочешь пойти сам? — спросил Руиз.
— Честно говоря, очень бы хотел. Но у меня личность еще не совсем срослась с телом, — по крайней мере так говорят здешние биотехники. Сохраняется определенная заторможенность реакций. Жуткое ощущение: порой недостатки воспринимаются очень болезненно. Например, кое-кто из ребят-охранников, которых я тренирую, — как мужчин, так и женщин — способны одолеть меня в рукопашной. Да меня порубит в капусту любой компетентный наемник.
Это было весьма неприятное открытие. Бывший агент нахмурился.
— И сколько должно пройти времени, прежде чем ты восстановишь все навыки?
— Немного. День-два — так они говорят. Мне уже гораздо лучше, и процесс постоянно ускоряется. Сразу после инкубатора я едва мог ходить.
— Вот оно что, — протянул Руиз.
В нем шевельнулся тупой страх. Он-то надеялся отдохнуть в «Глубоком сердце» несколько дней. Продумано оказалось явно не все. Однако клон и так принес ему немалую пользу. Беглец уже собирался встать и уйти, когда двойник заговорил снова:
— Нет, все-таки не могу не спросить: что стало с Низой? С твоей Низой — оригиналом?
Бывший агент впервые прочел какое-то чувство на лице собеседника — на нем отразилась знакомая сладкая мука.
— Я потерял ее, — сказал он. — Она была со мной, помогла мне бежать от родеригианцев. На острове Дорн я мог погибнуть, если бы не ее помощь. Но — ты не поверишь, — она таки попала в лапы Кореаны.
— Как?
— Не знаю. Эта ведьма, должно быть, обезумела, раз проследила нас до самого Родериго и последовала за нами. Мы и не подозревали об этом, пока не очутились в ловушке. Теперь у нее Низа. И Дольмаэро.
Клон уставился в пол.
— Поверить действительно трудно. Наверное, очень много всего произошло с тех пор, как наши жизни разделились.
— Наверное.
— Как ты думаешь, где она сейчас?
Перед глазами Руиза снова возникло лицо на экране компьютера.
— Она здесь, в Моревейнике. И она продается — ее данные внесены в каталог последних поступлений на невольничьем рынке.
Сверкнув глазами, клон подался вперед.
— Кто хозяин?
— У меня есть электронный адрес… Но моя машина настроена только на выход, поэтому мне не заняться поиском.
Двойник откинулся на спинку кресла.
— Та же история. Трахунки обещают, что в один прекрасный день начнут мне доверять. — Уголки его рта приподнялись в слабой, печальной улыбке. — Тем не менее нам, кажется, пришла в голову одна и та же мысль: это приманка, Кореана хочет тебя выловить.
— Несомненно, — согласился Руиз.
— И поэтому ты не станешь обращать на нее внимания.
Руиз, прищурившись, смотрел на более молодую версию самого себя.
— Разумеется.
Клон рассмеялся, а он все продолжал хмуриться. Но потом в нем самом начал закипать смех, стремясь вырваться из какого-то дальнего уголка, где прятался с момента прибытия на Суук. И если к веселью примешивалась толика горечи, что в том удивительного?
— Мы можем позволить себе отдохнуть еще одну ночь, — сказал Руиз Хемерте, когда она провожала его обратно в отведенную ему комнату.
— Разумно, — согласилась она. — А потом?
— Разве вы не прослушивали наш разговор? — удивился бывший агент.
К его удовольствию, женщина смутилась.
— Ну да. Но я же воспитанный человек и пытаюсь соблюдать приличия.
— Неужели?
— Да! — Она заметила, что гость улыбается. — Ладно, мы все пытаемся соблюдать приличия.
— Знаю, — ответил он. — Вы — единственные в Моревейнике, кому, как мне показалось, я мог доверить свою историю. Может, в этом проклятом городе и есть еще приличные люди, но я не знаю, где их искать.
— Мы тоже не знаем, поэтому мы такие недоверчивые, — сухо заметила Хемерте. — Ну, а каково твое мнение о Руизе Аве, знаменитом наемном убийце?
— Это не я, — немедленно ответил Руиз. — Мне трудно поверить, что я когда-то был похож на него, что мы — единое целое. Он слишком молод. Я никогда не был таким молодым.
— Ты так думаешь? Но он — это ты, каким ты был, когда пришел к нам. Во всяком случае, вы настолько похожи, что различия не принципиальны.
