— А вот это всё, — раздался возмущённый женский голос сверху, обладательницу которого медленно идущие по корням вальсиноров мужчины не заметили сразу, — нужно говорить под запись при большом скоплении народа, а не приятелю при личной беседе. Всё-таки первые впечатления от первого контакта с инопланетной цивилизацией.
— А я?! — этот возглас, полный возмущения услышали все. Хотя обыкновенно Лес слышали только те, к кому он обращался.
— Ты — не цивилизация, ты — личность и единичный случай контакта.
Похоже, дальнейшая беседа пошла в личном мыслепространстве, потому как Фёдор с Кимом продолжения не уловили. И судя по до предела сосредоточенному и не слишком довольному лицу замершей в напряжённой позе над их головами девушки, полемика выходила довольно острой.
— Это кто?! — тихо, чтобы не привлечь её внимания, но весьма эмоционально, с некоторой долей растерянности и священного ужаса (за годы добровольного изгнания Ким привык относиться к их Лесу с некоторым пиететом, а тут какая-то пигалица так с ним неуважительно).
— Не знаю, — так же тихо, но гораздо более спокойно ответил Фёдор. — Я, знаешь ли, в последние годы тоже довольно редко появлялся дома. Но, по-моему, это как раз кто-то из тех социологов, которых обещали выслать тебе на встречу.
Дождь, зарядивший со вчерашнего вечера, успокаивающе шуршал за окном. Не зажигая верхнего света, ограничившись одной только лампой со светляками (главное не забывать их вовремя кормить), Гера расположилась перед гобеленом в доме подруги. Идея расшифровать его, возникшая после разговора с соседкой так и не покинула её, а потому, обвешавшись по кругу окнами эйкома, она шаг за шагом распутывала зашифрованное в картинке высказывание. Пока получалось не очень. В очередной раз пробежалась глазами по возможным истолкованиям символов (так, кажется, тут имеет значение, в какую сторону повёрнута голова у центральной фигуры), но не успела, в её сосредоточенность вклинился редко беспокоивший её в последнее время Лес. Нет, не словами, просто откуда-то возникло ощущение, что если она сейчас не выйдет на порог дома, то впоследствии сильно пожалеет об этом.
За порогом свежий промозглый ветер тут же кинул ей в лицо водяную взвесь, которой, воздух был пропитан насквозь и через которую мало что можно было рассмотреть. Крошечные капельки повисли на ресницах, а по щекам потекли дождевые слёзы. Тонкие струйки спустились по шее, слились ручейками с собратьями уже успевшими проникнуть под одежду. Мечтательно-созерцательное состояние, в которое Гера почти успела впасть, было немилосердно разрушено громким воплем: «Поберегись!» и видом проламывающимся сквозь ветки в свободном падении тела. То, что это любимая подружка таким образом возвращается домой, Гера рассмотрела только когда та затормозила, повиснув на ветке на вытянутых руках. О таком виде экстремальной посадки с орнитоптера девушка была не только наслышана, но даже видела однажды, как гигантская стрекоза зависает над сплошным древесным шатром, где не достаточно места для посадки, а её всадник сигает вниз на лету переворачиваясь и цепляясь руками (или ногами, уж кому как повезёт) за первую же попавшуюся удобную ветку. Но почему-то считала, что Кио достаточно здравомысляща для того, чтобы не рисковать попусту. О чём и сообщила, заводя подругу домой и помогая стянуть промокшую насквозь одежду.
— Обычно я такого и не делаю. Но очень уж поскорей домой хотелось, а от ближайшей посадочной площадки сюда бежать минут двадцать, — она встряхнула короткой гривой, разбрызгивая пропитавшую её воду.
— Ты одна вернулась? — осторожно поинтересовалась Гера, надеясь, что все загадочные и срочные эльфийские дела на Земле уже закончились и все занятые возвращаются домой.
— Не одна. Но Фёдор, если ты о нём, идёт сюда пешком.
— Почему? Ему что, не к кому торопиться?! — её беспокойство тут же сменилось возмущением.
— По настоянию медиков. И моему в том числе. Слишком мало времени он в последнее время проводил в Лесу, слишком часто прыгал из мира в мир, да ещё и последний проект заставил основательно перенапрячься. Энергетика ни к чёрту.
— А саркофаги? Насколько я помню они быстро и просто приводят вашу… нашу энергетику в порядок.
— Знаешь, сколько часов за последние годы он провёл в этом «ящике»? Вот тот то же! Ничего, чуть подождать — и он появится на этом пороге.
Кио насухо вытерлась мягким полотенцем и прямо так, не одеваясь, направилась в спальню. Гера следовала за ней по пятам, не замечая, что и самой неплохо бы сменить мокрую одежду. Дриада подошла к не загороженной ни чем стене, являвшейся частью ствола вальсинора, а не переплетением веток как остальные, приложила к ней ладони, и они медленно начали погружаться в древесину. До Геры не сразу дошло, свидетельницей чему она является.
— Так это и есть твоё Древо? — она по-новому оглядела домик.
— Конечно. Где же ещё может находиться дом дриады, как не на дереве давшей ей жизнь? — на зелёной мордашке Кио растеклось блаженное выражение. А Гера с остротой осознания истины поняла, что наблюдает за очень интимным процессом. Предельная степень доверия. И когда же они успели сблизиться настолько, что из вынужденных общаться друг с другом потому что больше особенно не с кем, стали друг другу родней кровных?
После того как всё закончилось, а на полное погружение у Кио ушло не больше пары минут, Гера ещё немного постояла разглядывая абсолютно гладкую стену. Потом развернулась и вышла под дождь. Почему, собственно, она должна дожидаться пока Фёдор до неё доберётся? Почему она не может пойти ему навстречу? В конце концов, ни заблудиться, ни разминуться с ним ей не грозит. Ориентировочный рефлекс — первое, что появляется у новообращённых эльфов.
Один шаг с крыльца и навстречу ей замелькали ветки вальсиноров, листья всевозможных форм и расцветок, перевитые стебли лиан, время от времени из пелены дождя выступали вино красные ягоды моржаницы, сбившиеся в один ком гроздья крылаток или сомкнувшие на время непогоды лепестки радужной мухоловки. Повисшая в воздухе морось делала уже привычный вид волшебным и нереальным, словно бы декорацией к сказке. А мокрая кора под подошвой ботинок заставляла напрягать все новоприобретённые возможности вестибулярного аппарата, что только добавляло остроты ощущениям. И каждый сделанный шаг приближал её к заветной цели. И, что не могло не радовать, цель тоже начала приближаться быстрее. Похоже, Фёдор тоже ускорил шаг. Или вообще на бег перешёл.
Упустив из вида, что он передвигается по низу, она чуть было не пронеслась мимо, сменив траекторию движения в последний момент, и рухнула в раскрытые ей навстречу объятия. Смеясь, они в обнимку кружились в странном танце, с трудом удерживая равновесие на скользких от влаги корнях. Потом остановились и Гера, уткнувшись лбом в плечо Фёдора, пыталась вслушаться-вчувствоваться в него всеми новоприобретёнными чувствами. И удивлялась, как же не прошла мимо, увидела, узнала, будучи фактически всю прошлую жизнь глухой и слепой.
