Они приблизились к центру – дорога заняла несколько минут. Джебрасси оглянулся, увидел отдаленный ряд стрельчатых окон и тут сообразил, где очутился – вспомнил повествования из книг.
– Мы в Мальрегарде, да? – спросил он Гентуна.
– Да, это одно из названий, – подтвердил Гентун. – Знай, юноша, что мы оба оказались высоко над местом своего обитания и социального положения. В царстве Великих Эйдолонов. Их мысли и поступки радикально отличаются от наших.
– Но все мы люди? – уточнил Джебрасси.
Вместо ответа Хранитель коснулся кончика носа – насмешливое удивление, типичный для племени жест.
– Будьте внимательны, – предупредил ангелин. – Советую закрыть глаза. Сейчас мы совершим векторное перемещение к вершине башни – того, что от нее осталось, если точнее.
– А что сломало башню? – спросил Джебрасси.
Гентун недовольно цокнул языком.
– Тебе не нужно заботиться о прошлом. Его слишком много. Смотреть следует лишь вперед, в будущее. Впервые в истории оно стало соразмерно тебе.
Джебрасси так и не решил, считать ли это за оскорбление.
Кругом танцевали серебристые дуги, создавая иллюзию движения, хотя иных изменений не наблюдалось. И вдруг они очутились под чудовищным небом, полным пламенных обручей и кружащихся миров. Что-то смотрело на них сверху вниз, недоступное ни взгляду, ни мерилу – Джебрасси кулаками прикрыл занывшие глаза.
Ему показалось, что он падает – вновь оказался с Тиадбой над Ярусами, и в этот раз смотритель разжал свою хватку…
Их окружали голоса, чью речь он не понимал, а по всему телу словно били громовые раскаты.
Падая, Джебрасси предпочитал видеть место предстоящего фатального приземления. Он просто обязан знать. Юноша опустил руки, хотя на миг глаза отказались верить. Ему и так слишком многое довелось увидеть – нечто яркое и многоцветное… из него бьют исполинские вихри серебра… они пронзают и выхватывают из серой мглы ослепительные алые шары, словно фермерские вилы с насаженными тюками чафовой соломы…
Над ними или под ними – он никак не мог решить, где именно, – мириады белых фигурок стояли терпеливыми рядами, сложив руки за спиной. У каждой по две руки, две ноги, и круглая белая голова. Лиц нет, лишь гладкая закругленная белизна.
Он не падал, он летел – вверх тормашками, кажется, – поверх немыслимо огромной паутины дорог, вдоль которых стояли и на удивление разными способами перемещались другие белые фигурки. Кое-кто их них просто шагал, другие скользили, иные с бешеной скоростью пронзали пространство, беззвучно взмывая и пикируя, оставляя за собой великолепные серебристые дуги-следы. Некоторые же просто исчезали, а остальные – десятки, сотни тысяч, длинными шеренгами, уходившими в белесый туман, – замерли в ожидании инструкций, напоминая неисчислимую армию безликих заготовок.
В поле зрения появился ангелин и игриво пихнул Джебрасси в бок, придавая медленное вращение. Даже сквозь кокон мерцания этот жест чуть не проморозил юношу до кончиков пальцев; впрочем, через несколько секунд он вновь оказался лицом к лицу с радужной яркостью и вилами, которые охотились за шарами цвета пламени.
– Хранитель доставил образец, – возвестил ангелин голосом столь сладким, что у Джебрасси заболели уши. А затем пришло очередное сообщение – на этот раз не от Высокана или синего малыша – да и голосом нельзя назвать этот пучок слов, чуть ли не воочию видимый в облаке защитного мерцания.
Поместите первобытного жителя в место, где он сможет восстановить свое здоровье. Мы встретимся вновь, когда он будет цельным и спокойным. Я бы не хотел его пугать. В конце концов, он – самый важный гражданин Кальпы.
Джебрасси покосился вверх, на стоявшего рядом Высокана.
– Что ж, – кивнул Гентун, – по истечении пятисот тысяч лет я выполнил-таки свои обязательства перед Эйдолонами.
Тиадба, погруженная в меланхоличную задумчивость, стояла у края площадки учебного лагеря, неподалеку от внешней оконечности сливного канала. Отсюда едва видны далекие громады островов, где она провела всю свою жизнь. На каждом из оснований стояли высоченные ряды жилых блоков, чьи контуры приглушала мягкая дымка, которая поднималась из канала.
Свет потихоньку тускнел, погружая Ярусы в сон; Тиадба посмотрела в сторону темного арочного свода, за которым – как им объяснили – находятся внешние границы Кальпы и генераторы реальности, охраняющие их от Хаоса. Тело девушки напряглось как хлыст, готовый расправиться и звонко щелкнуть. Она была готова. Время летело стрелой – и все же недостаточно быстро.
Тренировка уже идет. Решение о походе принято окончательно…
Казалось, она уже свыклась с тем, что уходить придется без Джебрасси, что есть смысл перестать думать о дорогах, которые им не суждено пройти вместе… но перед глазами снова встал последний образ ее юного товарища, подвешенного в лапах смотрителя, – и нахлынула скорбь.
Никогда не забыть чудовищного шума, дух захватывающего полета, цветных жгутов в темноте – и подспудного чувства близости чего-то мерзкого, жуткого. Тиадба выдержала все испытания. Смотрители доставили к сливному каналу еще восемь соплеменников. Первые минуты не сохранились в памяти; запомнилось лишь, как они пересекли широкую пустыню под темной частью неботолка – совершенно плоскую, если не считать барханов из каменистой пыли. Приземистая канальная растительность, что кучками торчала из застарелой грязи, вскоре уступила место безграничной равнине, исчезавшей в тенях с каждой стороны горизонта. Все они были на краю паники, ужас подменял собой браваду, даже когда их группа достигла конца первого этапа путешествия – высоченные арки обозначали внешние границы канала.
Не исключено также, что Джебрасси выжил и находится под защитой; а может, он заблудился где-то неподалеку и в любой момент набредет на лагерь. Как бы то ни было, вряд ли юноша находится на Ярусах. Впрочем, Тиадба не понимала, зачем она в это до сих пор верит. Его нет рядом – и от этого было ужасно тоскливо.
Не все соплеменники, спасенные от вторжения, входили в группу, которую готовила Грейн. Из первоначального состава до канала добрались только Денборд, Махт, Перф и Тиадба.
Нико, Шевель и Кхрен помогали Тиадбе и Джебрасси в поиске книг на верхних ярусах, хотя не нашли себе ни одной, а Маш – четвертый помощник – погиб при вторжении. По крайней мере, так заявил Патун. Жаль, что паренька засосало. Тиадбе он понравился. Все остальные из исходного контингента также исчезли, так что замена была необходима – хотят они того или нет.
Две девушки – сестры Херца и Фринна – были ей незнакомы, держались особняком и почти не общались с товарищами по группе.
Кхрен, самый сильный из всех, был закадычным другом Джебрасси. Вплоть до последних событий он учился на погонщика луговых грузопедов и слесаря по починке урожайных тележек, а в свободное время принимал участие в «маленьких войнах», где бился плечом к плечу с Джебрасси.
– Ни в какой поход я не собирался, да меня и брать в группу не хотели, – заявил Кхрен в лагере. – Так что мы квиты. Может, это лучше, чем возиться с брыкающимися грузопедами или менять поломанные колеса. А может, и нет. Главное, чтобы они на меня не давили – пускай довольствуются тем, что есть.
«Они» – это пятерка Высоканов, сопроводивших новобранцев до лагеря, в особенности старший инструктор, многоопытный Ремонтник по имени Патун. С каждым днем молодежь узнавала о Высоканах больше, чем могло им пригрезиться в самых дерзких мечтах. Судя по всему, Высоканы делились на две варны, или касты: Формовщицы и Ремонтники. Первых насчитывалось крайне мало, и они никогда не показывались на глаза. Весь эскорт состоял из Ремонтников.
Эсолонико – или, сокращенно, Нико – и Шевель принадлежали к цеху торговцев, фуражиров и кладовщиков. Они были учениками рыночных лотошников – совершенно обычные ребята, хотя Нико выдавал себя за эксперта по тайным знаниям. Тиадба сомневалась, что старая самма согласилась бы с этим заявлением.
По сравнению с Тиадбой Денборд занимал более высокий ранг, но это было еще в рамках группы Грейн. Сейчас он не был уверен в своем статусе, коль скоро именно девушка владела книжным мешком, – Грейн никогда не посылала Денборда на поиски книг. Он отличался изящным телосложением и задумчивостью – полная противоположность Джебрасси.
Их небольшой лагерь обладал примитивными удобствами – шесть палаток-навесов из полупрозрачной ткани, открытых с торцов – каждый рассчитан на двух человек; спальные тюфяки внутри. Один навес пустовал. Тиадбе досталась палатка целиком в ее единоличное распоряжение.
Фринна и Херца были бледными, тихими созданиями с нижних Ярусов второго острова – опекуны Тиадбы, ее мер и пер, назвали бы их «затурканными тускняшками», недостойными традиционного для благородной девушки эпитета «сияние». Тиадба не испытывала никакого дискомфорта при виде их туповатой невозмутимости, хотя питала абсолютную убежденность, что Грейн никогда бы не взяла эту парочку в группу.
