«Хайвэй» въехал на парковку около дома.
– О чем ты думал? – спросила Клэр.
– О тебе, – честно сказал Гардон, открыв двери салона.
А Клэр неожиданно расплакалась. Обалдевший Рэд обнял ее около открытых дверей машины, и они целовались в лифте, и у двери квартиры, и Клэр несколько раз набирала код, пока наконец не ввела верный пароль…
– Как спалось?
Когда он открыл глаза, Клэр, умытая и уже слегка подкрашенная, подбирала с пола валявшуюся одежду. Она никак не могла найти поясок от пушистого белого халата. В доме пахло свежесваренным кофе. Вставать не хотелось. Время остановилось. На стенах косыми полосами лежали солнечные лучи. На одной из них висел в рамке красный диплом факультета журналистики Центрального университета.
– Доброе утро, отличница.
– А ты разве нет? – спросила она, заглянув под кресло.
– Что ты! Я свой диплом не показываю никому. Там минимально разрешенные баллы по всем предметам, и те – наполовину липовые.
– Ну и правильно. Я голову сломала, пока училась. Кучу всякой ерунды вызубрила. Вот зачем журналисту высшая математика? Способности к анализу и синтезу они, видите ли, в нас развивали. Так или иначе на практике все по-другому оказалось.
– Я тоже думал: мне крупно повезло, что четыре с лишним года в «Вышке» терять не пришлось. Пока в АСП не перешел.
– А что в АСП?
– Пересел на среднетоннажники – чуть не убился, – нехотя сказал Рэд. – Торчал месяц в нашем тренировочном центре, и все равно меня потом мой же старпом на ходу доучивал.
– Что с тобой случилось? – Клэр подошла, уселась на пол рядом с кроватью, по-турецки скрестив ноги, и чмокнула его в щеку. – Разговариваешь, как нормальный человек: про себя, про работу.
– Выспался.
– Тогда умывайся, и, может, еще что-нибудь расскажешь интересное?
– Про дела командора Дорварда я ничего не знаю. Слишком крупная фигура, мы с ним не общаемся просто так…
Рэд сбежал от вопросов в ванную.
– А про Александра Седого? Про Седого ты не можешь ничего не знать! – не унималась Клэр, стоя за полупрозрачной стеной душевой кабины. – Он мне сам говорил, что вы хорошо знакомы! За это ты получишь свежее полотенце, завтрак и кофе. Я даже вещи отдать готова!
– Ну и где вся эта роскошь? – отозвался Рэд сквозь шум воды.
– Выходи – увидишь. Все по-честному.
Гардон вспомнил, как на заре их знакомства, они с Алексом поспорили, кто круче. Тот тоже летал на МНК, был старше капитана «Моники» всего на несколько лет, и как-то на базе их стравили бывалые космолетчики, организовав тотализатор. И Рэд с Алексом устроили такие «гонки на грузовиках» по границе альфа-радиуса, что Служба движения просто онемела от возмущения. Дорвард первый раз в жизни в голос орал на своих людей, а Джери не разговаривал с Гардоном две недели, хотя на борту и не было экипажей. Гоняли один на один – на полуавтоматике.
– Седой на спор участвовал в гонках?! – удивилась Клэр. – А производит впечатление очень воспитанного и уравновешенного человека. И в отличие от некоторых, спокойно общается с представителями информационных агентств прямо с борта своего звездолета.
– Он тебе пыль в глаза пускает. И потом, разве можно быть такой злопамятной?
– А кто выиграл-то?
– Я… Почти.
– Почему почти?
– Как раз в этот момент нас патруль арестовал… Потом чуть званий не лишили обоих.
Клэр рассмеялась.
– Ну вы даете! А ведь посмотришь на вас, и даже в голову не придет.
– Это давно было. Довольна?
– Еще бы! Ах ты, чуть не забыла. Рэд, – она серьезно взглянула на него. – Можно я покажу тебе одну запись, а ты скажешь свое мнение. Кассета нелегальная, в эфир это никто не выпустит, так что за свое имя можешь быть спокоен. Просто я два съемочных дня угрохала впустую, хочу знать, в чем дело.
– Клэр, я пилот. Не эксперт.
– Так посмотришь?
– Ну давай.
Клэр включила служебную видеозапись со стационарной наблюдательной камеры орбитального космопорта, зафиксировавшей сближение и столкновение грузовика с пассажирским лайнером. Рэд вздохнул, отмотал назад и внимательно изучил запись при медленном воспроизведении. Потом прикинул традиционные места выхода подпространственных тоннелей и задумался.
– Ну, что ты думаешь об этом, капитан? Почему СКБ так упорно молчит? Что здесь не так? – спросила Клэр.
– На борту любого корабля обязательно есть две системы контроля скорости. Абсолютная – это очень сложно, а вот относительная касается в основном движущихся объектов, и ее основная задача – избежать столкновения. Системы жестко скоординированы друг с другом и с навигационным комплексом. Если вылетает хотя бы одна, корабль ложиться в дрейф – со всеми аварийными мигалками, какие у него есть. Теперь смотри, что получается. Грузовик, судя по траектории, вынырнул где-то здесь. С радарами и датчиками ориентации у него все в порядке, иначе бы он в тоннеле подвис и так точно не вышел. Со всей ходовой частью – тоже. Иначе СКБ не молчала бы, а демонстрировала вам неисправный двигатель и предъявляла претензии заводу-изготовителю. То есть транспортник видел лайнер, но все равно шел прежним курсом, с прежней скоростью. Мне кажется, даже разгонялся немного, но утверждать не берусь. А это значит, что либо в его БК здорово поковырялись, если он шел в авторежиме, либо там был пилот, который знал, чего хочет… Вам отсек управления демонстрировали?
– Н-нет.
– Вот тебе мое мнение.
– Подожди, Рэджинальд. – Клэр отстранилась, встала, собрала волосы на затылке, но не заколола, и они снова рассыпались. – Тот пилот, если он был… Ты хочешь сказать, что это был камикадзе?!
– Да, вероятно.
– Это же полное безумие! Древние легенды Земли-1, вроде Летучего Голландца. Сказки!
– Нет, Клэр, это не сказки. У тебя дома курят?
– Даже чаще, чем мне хочется. Почему ты так уверен? Ты видел?!
– Да.
– Рэд, этого не может быть. Где ты мог видеть пилотов-смертников? АСП…
– Я не всегда был в АСП. Кроме того, есть версия с БК, если тебе от этого легче.
– Так. Стоп! – Клэр резко остановилась посреди комнаты, помолчала и испуганно посмотрела на Гардона. – Нет!
– Чего нет?
– Версии с БК, вот чего! Ты прав! Боже… Где это? – Она порылась в черновиках. – Смотри. В катастрофе погибли двое ученых, которые должны были делать доклад на конференции в пятницу. Я это запомнила, потому что заседание круглого стола началось минутой молчания в память о коллегах. Здесь – телепатия, в кабине грузовика – гипноз или что-то подобное. Вещи одного порядка! Они хотели сказать что-то, что СКБ не хочет разглашать. Хотя, может, дело не только в СКБ. Надо посмотреть над какой темой они работали.
