Человек, сверху донизу в полосках стягивавших его жгутов и с вытаращенными глазами, вдруг заговорил с холодной ясностью:
– Чего вы добиваетесь?
– Информации, - ответил Кальхаун.
– Для себя? На что вы претендуете? Я могу одарить вас всем, чем пожелаете! - заявил он, пылая полусумасшедшими черными глазами. - Я могу дать все, что вы в силах вообразить! Богатство большее, чем в самых смелых мечтах.
Кальхаун сел, небрежно облокотившись о ручки кресла.
– Продолжаю слушать, - заметил он. - Но судя по всему, вы всего лишь технический распорядитель проводящейся здесь операции. А она не слишком крупная по размаху. Подумаешь - уничтожить что-то около тысячи человек. Вы явно выполняете чей-то приказ. Посему непонятно, как вы собираетесь одарить меня чем-нибудь существенным?
– Это… - пленник разразился проклятиями. - Это всего лишь пробный шар, малый эксперимент! Освободите меня, дайте возможность закончить его, и я смогу предоставить в ваше полное распоряжение целый мир. Я сделаю из вас короля этой планеты! У вас будут миллионы рабов! Сотни, даже тысячи женщин - только пожелайте!
Кальхаун заметил безразличным тоном:
– Неужели вы считаете, что я поверю в это, не зная деталей?
Черные глаза метнули молнии. Усилием воли, столь же могучим, как и его гнев, микробиолог взял себя в руки. Однако спокойствия он так и не обрел. Всякий раз, когда он пытался и не мог, будучи связанным, сделать убеждающий жест, его бешенство доходило до пароксизма. Унижение, которое он чувствовал в этой ситуации, доводило его до исступления и перехватывало горло. Но в паузах между этими состояниями он говорил с потрясающей убедительностью, сообщая такие подробности, которые свидетельствовали о наличии плана, разработанного с удивительной тщательностью. Это был его план. Он сумел убедить правительство планеты провести эксперимент. Ведь он был так нужен ему! После этих испытаний у него появилась бы безграничная власть! Пленник пытался соблазнить Кальхауна всем, что сулило богатство, обладало притягательностью и внешне неотразимой силой. В сущности, всю свою силу убеждения он тратил на то, чтобы купить его.
Это было более чем ужасно.
Сначала он дал достаточно детальные разъяснения, чтобы человек Медслужбы смог сам убедиться в том, что замысел был вполне реален и беспроигрышен.
Как и подозревал Кальхаун, агрессия против Мэрис III была всего лишь контрольной проверкой нового способа ведения войны и захвата других планет. Для эксперимента выбрали планету, которая пока еще была слабо заселена. Мэрис III должна была послужить полигоном для испытания новой и неодолимой формы завоевания. Эпидемия! Она была вызвана искусственно путем рассеивания, как при дожде, возбудителей над ее главным и пока единственным городом. Это произошло ночью, так что жители ничего не заметили. Они начали умирать один за другим, но все еще не представляли себе, почему наступала смерть, чем она была вызвана, когда произошло инфицирование. И погибли!
Кальхаун согласно кивал. Это необычное фразерство не произвело на него никакого впечатления. Рассказ мог показаться внушающим доверие лишь тому, кто не понимал, каким способом произошло инфицирование, что это была за болезнь, как добились того, что ее невозможно было обнаружить обычными микробиологическими методами.
Но пленник вошел в раж и продолжал разглагольствовать. Тон его стал заискивающим, хватал за душу, был в высшей степени убедительным.
Как только Мэрис III была бы захвачена колонистами того мира, который развязал эпидемию, изменить что-либо стало бы невозможным. Деттра-2 никогда бы уже не смогла высадить в городе своих людей. Все поселенцы умерли бы от болезни. Выжило бы лишь население, захватившее планету. В дальнейшем Мэрис III принадлежала бы тем, кто посеял здесь смерть. Колонистов, как и группу захвата, надежно страховали прививки против этой болезни.
– Но сейчас они уже не чувствуют себя столь счастливыми, как раньше, - съязвил Кальхаун.
Микробиолог облизал сухие губы и продолжал витийствовать. В его глазах стоял отблеск смерти, хотя голос оставался спокойно-убеждающим, соблазняющим и излучал какую-то гипнотическую силу.
– Но Мэрис III, - говорил он. - была не более чем репетицией. Как только здесь была бы доказана действенность примененного метода, началось бы завоевание других миров, и не обязательно таких же необустроенных, как эта планета. Были бы совершены диверсии с бактериями и на старых, хорошо укоренившихся планетах. Их медики не смогли бы справиться с этими болезнями, и тогда прибыли бы корабли из того мира, который отточил эту технику на Мэрис III. Их экипажи могли бы положить конец эпидемиям, доказали бы свою эффективность! А взамен предложили бы продать жизнь обитателей этих умирающих миров за вполне определенную цену.
– Но это уже не профессионально, - сказал Кальхаун, - хотя и могло бы оказаться выгодным делом.
Подлинной ценой было бы полное подчинение этих миров захватчикам. Это соответствовало бы низведению жителей до уровня рабов. Те, кто отвергли бы эти требования, просто погибли бы.
– Но, - вставил Кальхаун, - впоследствии они могли бы каким-то образом сбросить навязанное им рабство.
Человек улыбнулся, хотя выражение его глаз при этом не изменилось. Он достаточно убедительно объяснил, что восстания на покоренных планетах не имели бы никакого значения. Против любого вызова оккупантам они всегда выставляли бы новую эпидемию. Вариантов ее разработано немало, штаммы готовы к использованию. Эпидемии послужили бы созданию новой межзвездной империи, в которой любой бунт оказался бы формой самоубийства. Ни один из завоеванных народов не смог бы освободиться от этого чудовищного ига. Ни одна из намеченных для захвата планет не смогла бы оказать достойного сопротивления. Таких покоренных миров появились бы десятки и сотни, и всеми ими управляли бы такие люди, как Кальхаун. Он стал бы вершителем судеб планеты. И даже более того, распалялся человек, те знания, которые Кальхаун получил в Медслужбе, дали бы ему право возглавить целую империю! Он мог бы стать абсолютным хозяином и неоспоримым владельцем миллионов подлых рабов, которым ничего не оставалось бы другого, как только под угрозой смерти исполнять все его малейшие прихоти!
– Но есть одно обстоятельство, - сказал Кальхаун. - Вы не упомянули о Медслужбе. Я не думаю, чтобы она благожелательно отнеслась к подобному методу завоевания миров.
Это был его самый сильный аргумент, чтобы испытать способность пленника убеждать, подчинять своей воле других, почти гипнотизировать их. Тому хватило, однако, нескольких минут, чтобы высмеять Медслужбу, показав ее незащищенность в их секторе. Затем он, как если бы это было вполне естественным, неизбежным и почти до смешного простым делом, не требующим следования старым предрассудкам, заявил, что в отношении Управления сектором Медслужбы были бы предприняты “особые меры предосторожности”, состоящие в том, что на нее посыпались бы ядерные бомбы сразу же по завершении оккупации Мэрис III. Кальхаун вздрогнул. Его пленник заговорил еще быстрее, с еще большим пылом. Он описал сцены, в которых вообще все живые существа стали бы рабами Кальхауна…
