Валерий невольно задавался вопросом — насколько происходящее сегодня соответствовало событиям недельной давности? Что спровоцировало яростный гнев кунфов и вызвало зверскую жестокость в отношении инопланетян?
Прочитанные книги отмечали только один безусловный этический и религиозный запрет — обман. В чем и почему аборигены сочли себя обманутыми настолько, чтобы пойти на убийство? Почему глава восставших поселился в резиденции убитого? Для того, чтобы услышать ответы на эти вопросы, Седову предстояло пройти Ритуал, доказать свою силу и право спрашивать. Так говорилось в справочнике, которому вряд ли теперь стоило доверять.
Дипломат примерно представлял, что ему предстоит. Однако Бван, от которого Валерий ожидал активных действий, ничего не предпринимал, лишь только радостно скалил зубы при усиливающихся воплях толпы.
Седов вспомнил похожий эпизод хроники. Крики аборигенов, сопровождающие вызов, хроникер объяснял как внезапную вспышку религиозного безумия, начало восстания. А что же происходило на самом деле? Впрочем, землянину оставалось только наблюдать, что случится дальше.
Вопли горожан слились в сплошной рев, который превратился в скандирование вызова. Одно из окон второго этажа бывшего земного посольства распахнулось, и матерый здоровяк, без сомнения «самый сильный», приветствовал толпу взмахом огромной лапы. На площади немедленно воцарилась неправдоподобная тишина. Кунфы замерли, ожидая реакции Седова. Землянин оправдал их ожидания. Высказанное им в адрес кунфского президента недвусмысленное пожелание заставило того яростно оскалить зубы и судорожно скрестить лапы на широкой груди. Вызов принят.
Толпа расступилась, и довольный Бван почтительно проводил землянина к будущему сопернику.
— «Черт побери, — снова подумал Седов, медленно поднимаясь по широким ступеням посольской резиденции, — как же они тут выходили из положения, объясняясь по-денебиански? Как ухитрились за столько лет не нарушить основы основ?»
Теперь удивляло уже не восстание, а то, что за почти столетие денебианского протектората оно вспыхнуло один-единственный раз. Стоп! Седов перехватил ускользающую мысль. Сто лет владычества денебианцев — да, все верно, а вот только посольства и представительства большинства галактических рас, в том числе и гуманоидных, в том числе и землян, были допущены на Кунмпф всего лишь два или три года назад! Может быть, дело именно в этом? Разгадку пришлось оставить на потом — они уже пришли.
Лунтфи, здоровенный громила — кунф приветствовал Валерия на обычный манер, но на два тона выше. Разговор происходил у окна — для публики, — и горожане внимательно ловили каждое слово. Повысив голос, Седов не стал повторяться — он усвоил достаточно выражений, чтобы разнообразить общение.
— Хорошо говоришь, — неохотно признал президент, буквально повторив фразу Бвана. — Правда, хочешь драки, не боишься?
— Не боюсь, — честно признался Седов. Он внимательно разглядывал соперника, несмотря на угрожающий вид не внушавшего особых опасений, как вдруг его озарило неожиданное понимание. Валерий был так потрясен своим открытием, что, не задумываясь, выпалил:
— А ведь ты сарх!
Простая констатация факта вызвала резкую ответную реакцию президента. Довольная доброжелательная ухмылка сменилась враждебной гримасой:
— Хочешь драться насмерть? — шерсть на загривке Лунтфи угрожающе вздыбилась.
Внимательно слушавшая толпа ответила на угрозу дружным вздохом. Седов невольно отметил, что количество «болельщиков» сильно увеличилось — из окна второго этажа было отлично видно, что сейчас они заполняли всю площадь и даже близлежащие улицы плотной колышащейся массой. Но как бы ни была настроена толпа, землянин вовсе не собирался совершать убийство.
— А если я тебя не убью? — поинтересовался Валерий. Его вопрос услышали, восприняли как шутку, на площади приветственно засмеялись. Реакция показалась совершенно непонятной, но собеседник вновь неохотно признал:
— Хорошо говоришь.
Валерий сообразил — президент оценил подразумевавшийся случайной фразой подтекст: уверенность землянина в победе, презрение к сопернику, которого не даже стоит убивать, и желание получить большую выгоду в случае успеха. Наглость дипломата, видимо, положительно оценили и горожане. Толпа начала скандировать непонятное слово: — Хоа-джи, хоа-джи! — загремело на площади. Что-то такое, — смутно припомнил Седов, — он слышал и в кадрах хроники.
О смысле народного «требования» землянин вновь догадался по реакции соперника. Тот, вновь недовольно скривившись, кивнул:
— Хорошо. Хоа-джи. Если ты меня победишь и не убьешь, я верну тебе твой дом, — он обвел лапой резиденцию посольства — А лысые слабаки и обманщики смогут вернуться на Кунмпф.
— У-у! — восторженно загудела толпа. Очевидно, хоа-джи представляло собой нечто вроде пари, и кунфы одобрили масштабность залога «самого сильного».
Валерия тоже заинтересовал залог. Землянин невольно усмехнулся, подумав, что, похоже, в случае победы, сможет вернуть планету под протекторат Денеба и обеспечить нормальную работу дипломатических миссий.
С выводами спешить не стоило, но реакции городской толпы вызывали множество вопросов. Понятно, что президент получил земное посольство в результате хоа-джи. Так значит, лысые слабаки и обманщики были изгнаны с планеты в результате проигранного боя? Но о каком обмане шла речь? Неужели абориген имел в виду Клочкова? Земной посол вовсе не был лысым. Или для кунфов был?
Почему-то фраза соперника вызывала в сознании другой образ — морщинистую физиономию слайса с планеты Фох. Кажется, роль Унтервира Темероха в событиях на Кунмпфе не ограничилась исследованиями и вынесением обвинительного заключения. Но Седову нужно было прояснить еще кое-что, непосредственно связанное с недавними событиями, и он, рискуя подорвать совершенно неожиданно завоеванный авторитет, спросил:
— А если я тебя все-таки убью? Случайно?
На площади разочарованно заворчали, а Лунтфи пренебрежительно оскалился:
— Тогда ты будешь драться со следующим соперником, — сарх смерил Валерия взглядом и, поняв, что тот не оценил оскорбления, объяснил: — С более слабым.
— Хорошо, — Седов попытался выйти из неловкого положения. — Я постараюсь не бить тебя слишком сильно.
Шутку, как ни странно, оценили, раздались смешки, и президент сменил гнев на милость:
— Я тоже постараюсь, — пообещал он.
Сопровождаемые Бваном и еще одним кунфом, очевидно, свидетелем со стороны президента, соперники спустились на площадь, где зрители сразу же раздались в стороны, освободив небольшую площадку.
